Тест от магазина косметики Lush предлагает выбрать 3 цвета, которые вам понравятся в данный момент и получить свой прогноз. Предлагаю поиграть со мной.
ссылка на гадание
К сожалению, там нет возможности поделиться результатами, поэтому придется все копировать.
1.Ваша сила или слабость - Спокойствие
Тишина
Страсть и открытое проявление чувств несколько переоценены в наши дни. Ваша сила заключается в том, что вы можете привнести в мир СПОКОЙСТВИЕ. Ваше спокойствие и сдержанность восхищают. Тех, кто переживает в своей жизни «шторм», может иногда раздражать ваша способность сохранять вокруг себя тишину, но вам стоит беречь это качество и использовать его по назначению.

2.Ваше подсознательное желание - Страсть
Отдайся чувствам
Ммм… Что же у нас здесь? Подсознание вам напоминает, что вы должны немного оживить СТРАСТНУЮ сторону вашей натуры. Может быть, вам сейчас не совсем ясны ваши цели и необходимо найти некий источник, который даст вам сил, разбудит чувства? Или вы ощущаете потребность делиться своими чувствами и испытывать СТРАСТЬ к чему-то или кому-то уже существующему в вашей жизни? Быть СТРАСТНЫМИ и отдаваться чувствам - это неисчерпаемый источник энергии. Бросьте себе вызов!
3.Ваш талант или качество - Драйв!
Вперед!
ДРАЙВ – это ваш сегодняшний талант. Эта энергия поможет вам достичь того, о чем просит ваше подсознание. Вы настроены на то, чтобы двигаться вперед и увлекать за собой окружающих.

@темы: Немного обо мне, Тесты

---

Немного фактов о профессиях в Викторианской Англии

Информация неполная, я все еще в процессе

В викторианской Англии, как и сейчас, существовали более или менее престижные сферы деятельности – торговля и юриспруденция, инженерное дело и медицина, – но доступны они были среднему классу и только мужчинам. А если вам не повезло и вы родились в рабочей семье, или в деревне посреди вересковых пустошей, или в лондонских трущобах? На какие профессии можно рассчитывать в этом случае?
Так. согласно данным, приведенным автором статьи, наиболее распространенную профессию можно обозначить емким термином "слуга".
Даже самые небогатые семьи старались нанять хотя бы одну служанку – так называемую maid of all works, которой приходилось и стряпать, и заниматься уборкой. Поднимаясь выше по общественной лестнице, мы встретим большее число слуг, не говоря уже об аристократических домах, где слуги исчислялись сотнями.
Слуги были разными и подразделялись по видам деятельности, которую они осуществляли. Не буду вдаваться в подробности, поскольку в статье все прекрасно расписано. К тому же мы видели английских слуг в фильмах, мультфильмах, даже в манге и аниме (тот же самый Себастьян из Темного Дворецкого, кстати, замечу, что выполнял он обязанности не столько дворецкого, сколько

камердинера

Мужской прислугой командовал дворецкий (butler). Иногда он занимался чисткой столового серебра, которое простой прислуге не доверишь, но в целом был выше физического труда... Дворецкий объявлял гостей и следил за тем, чтобы блюда за торжественным обедом подавались вовремя, мог приглядывать и за гардеробом хозяина, но не помогал ему одеваться – это обязанность камердинера (valet). Личный слуга хозяина, камердинер, готовил ему ванну поутру и одежду на выход, собирал багаж для путешествий, заряжал его ружья, прислуживал за столом. ), не говоря уже о том, что читали в книгах (в любом Английском готическом рассказе обязательно найдется служанка, которая была при госпоже, когда в ее жизнь вторглось неведомое).
Я лучше перейду к другим профессиям, о которых я слышала крайне мало. Подобные персонажи, конечно, тоже появлялись в художественных произведениях, посвященных данной эпохе, но я всегда их воспринимала, как эпизодических героев и никогда не задумывалась о том, а каково же им работается так?

Общественный транспорт
До эпохи поездов наиболее популярным средством передвижения из города в город были дилижансы (stagecoach). В Англии такой вид транспорта получил распространение в XVI веке и пользовался популярностью вплоть до начала XX века. Дилижанс представлял собой четырехколесную карету, запряженную четверкой лошадей. Рамы вокруг окон и колеса красили в ярко‑красный цвет, по бокам большими буквами были намалеваны место отправления и место назначения. Пассажирские места размещались как внутри, так и снаружи. Те, что снаружи, располагались на крыше или на выступе позади кареты. Дилижансы путешествовали от одной станции к другой, на которых меняли лошадей, и путешествие из города в город могло растянуться на несколько дней.
В 1784 году в Англии появился еще один вид дилижанса – почтовая карета (в Ирландии – с 1799 года). Почтовые кареты продержались до 1850х годов, когда их окончательно вытеснили поезда. Фактически, это был дилижанс, который, помимо перевозки пассажиров, развозил еще и почту. Прежде почту доставляли конные почтальоны, но так как они путешествовали в одиночку, то часто становились жертвами разбойных нападений. В этом плане почтовые кареты, сопровождаемые вооруженным охранником (которые на протяжение всего путешествия не менялись в отличие от кучеров), были надежнее. К месту назначения они прибывали быстрее. Охраннику выдавали часы, чтобы точно знать время, и горн, чтобы оповещать привратников на заставах, которые тут же открывали ворота (за задержку почтовой кареты налагался штраф).
Популярным городским транспортом были омнибусы и кэбы. Места в омнибусе располагались как внутри, так и снаружи. Чтобы добраться до мест на крыше, нужно было вскарабкаться по железной лестнице, придерживаясь за ремень или за поручень. Возле кучера находились 2 или 4 места, которые обычно занимали постоянные клиенты. Внутри омнибус был обит бархатом. Сиденья располагались с двух сторон, на каждом могло поместиться 5 человек. Воздух проникал внутрь лишь когда открывали дверь, а крохотные оконца едва пропускали свет. На полу лежала солома, чтобы у пассажиров не мерзли ноги, но она быстро пачкалась и намокала.
Омнибусы начинали работу в 8 утра. К этому времени мелкие служащие уже должны были находиться на рабочих местах, так что на омнибусах путешествовал преимущественно средний класс. Если пассажир, желавший прокатиться на омнибусе, выглядел недостаточно солидно, то кучер вполне мог проехать мимо или же просто замедлить ход, предлагая запрыгнуть на ходу.
Кондуктор стоял на ступеньке слева от дверей. В его обязанности входило зазывать – или отсеивать – пассажиров, брать плату за проезд, а в эпоху кринолинов еще и придерживать дамскую юбку, чтобы она не задралась, пока ее владелица пытается протиснуться в салон.
В XVIII и начале XIX века снять наемную карету можно было на постоялом дворе, причем за немалую сумму.
Извозчики были группой разношерстной, среди них встречались бывшие торговцы, клерки, плотники, лакеи, бакалейщики, даже взломщики и карманники. Некоторые покупали карету и лошадь, другие же арендовали их у компаний. Чтобы хватило денег и с компанией расплатиться, и домой унести, приходилось работать в поте лица. У извозчиков было несколько смен, самая долгая длилась около 20 часов, начинаясь в 10 утра и заканчиваясь уже следующим утром. Выходные извозчикам не полагались, а обедать нередко приходилось не сходя с облучка или за 15 минут пытаться насытиться на постоялом дворе.

Санитары улиц
Бичами городских улиц были зола и навоз. По официальным данным, в 1840‑х годах лондонское семейство среднего класса сжигало около 11 тонн угля в год. Дома победнее обходились двумя тоннами, но цифра все равно значительная. Несознательные горожане вытряхивали ее на улицы или оставляли груды золы во дворе. Их более респектабельные соплеменники прибегали к услугам мусорщиков, которых нанимали от лица всего прихода. В назначенные дни мусорщики приезжали со своими телегами и лопатами, грузили золу и прочие отходы и увозили подальше. Нередко те же мусорщики выступали в роли золотарей, чистивших по ночам выгребные ямы, но в этом случае каждый домовладелец договаривался с ними отдельно – регулярная чистка выгребных ям была скорее роскошью, чем необходимостью.
Наравне с золой мусорщики сметали с улиц навоз и любые другие отбросы – кости, тряпки, гвозди. Ничего не пропадало, все шло в дело. Высушенный навоз пересеивали, более мелкую пыль продавали на кирпичные заводы для изготовления кирпичей, более крупную – фермерам на удобрения. Кости и тряпки забирали старьевщики, раковины и треснувшие кирпичи – строители, старую обувь – изготовители берлинской лазури.
Наполнив телеги доверху, мусорщики свозили свои сокровища на свалку, где и происходила сортировка. Свалки располагались в пригородах, среди пустырей или же прямо возле домов бедняков, чье здоровье мало кого волновало. Свалки принадлежали частным владельцам, которые наживали капиталы на перепродаже мусора.
По улицам сновали собиратели окурков, клочков бумаги, костей, но самая неаппетитная профессия была у собирателей экскрементов (предпочтительно собачьих), которые впоследствии использовались в кожевенных мастерских и использовали в дубильных процессах. Столь же неаппетитной была профессия «тошера» – собирателя мусора вдоль берегов Темзы и в открытых сточных трубах. Тошеры искали в первую очередь деньги, но сгодились бы и любые другие металлические предметы – англичане все пускали в ход.
Так же наряду с мусорщиками работали и при этом неплохо зарабатывали crossing‑sweepers – подметальщики перекрестков. В ненастную погоду они ловко орудовали метлами, расчищая дорогу прохожим, которые шли по тротуару или пересекали улицу. Особенно актуально это было для дам. Поскольку подметальщики зачастую работали на одном и том же участке жители окрестных домов подкармливали их, а порою давали еженедельное вспомоществование.

Газетчики и торговцы
Среди разношерстных торговцев Лондона продавцов печатных изданий можно выделить в отдельную категорию. Это были и газетчики, и торговцы бульварными балладами и жизнеописаниями великих висельников, и те, кто разносил по домам открытки, записные книжки, альманахи, канцелярские принадлежности, а также конверты.
Самым главным в данной профессии было учение привлечь внимание публики к своему товару. Этого торговцы газетами добивались не только при помощи громкого голоса (они буквально перекрикивали друг друга), но и путем создания так называемых плакатов с кричащими надписями о интригах и ужасах, которые можно прочитать в данном издании. Огромной популярностью пользовались так называемые broadsides – тексты, отпечатанные на одной стороне бумажного листа. То были лондонские «скандалы, интриги, расследования». Листовки живописали убийства, громкие судебные процессы, откровения преступников, особо впечатляющие пожары и прочее, и прочее. Жители удаленных деревушек собирали пенни в складчину, чтобы купить отчет о недавних казнях.
В середине XIX века расхожим товаром были баллады, как старинные, так и совсем новые, сложенные наспех, чтобы увековечить очередное преступление. Песни печатали на широких листах и продавали… по ярду! Называлась это «торговля длинными песнями». Полосы бумаги прикреплялись к шесту и колыхались на ветру, пока торговец вышагивал по улочкам, зазывая покупателей.
Некоторые продавцы полагались исключительно на свои ноги и голосовые связки, другие же устанавливали книжные киоски на оживленных улицах. В таких киосках можно было купить как penny dreadfuls – дешевые детективы и ужастики, так и английскую классику. Книги были на любой вкус. Ближе к середине XIX века зародилась торговля путеводителями и каталогами различных музеев. Торговлю печатными изданиями также регулировали железнодорожные компании. Право торговать книгами и газетами на железнодорожных станциях и в метро получали по тендеру, и за это право нужно было платить.
Самыми ушлыми из лондонских книготорговцев были, безусловно, «торговцы соломой». Стоя на улице с пучком соломы, торговец многозначительно подмигивал прохожим и "продавал" ее заинтересованным джентельменам, а в придачу выдавал занимательные картинки откровенного содержания, или политические и антирелигиозные произведения.

Профессиональные нищие
Наравне с торговлей и уборкой мусора, популярным уличным ремеслом было попрошайничество. Лондон кишел нищими всех мастей, и отношение к ним было двойственным.
С одной стороны, лондонцы знали, сколь хрупкой была грань между достатком и беспросветной нищетой. С другой же считали, и вполне справедливо, что среди попрошаек найдется немало жуликов.
Консерваторы сетовали, что законы уже не карают побирушек так сурово. Им было с чем сравнивать, ведь в прошедших веках с нищими не церемонились. Если до Реформации нищие и бродяги могли получить миску каши в монастыре, во времена Генриха VIII баловство прекратилось. Монастыри были закрыты, нищим же пришлось клянчить еду и гроши где придется. Но парламент не дремал. Несколько последующих актов запретили не только собирать, но и подавать милостыню: в противном случае сердобольной особе пришлось бы заплатить в казну всю сумму поданной милостыни, но в десятикратном размере
Таким образом, парламент хотел направить благотворительность в другое русло. Пожертвования собирались в приходской фонд, откуда черпали средства на содержание стариков и калек и на обеспечение работой трудоспособных бедняков. Иными словами, всякий, кто мог работать, должен был работать. Тунеядцам же приходилось несладко: после первой поимки бродяге грозила порка, после второй – отрезание уха, после третьей – конопляная петля. При Эдуарде VI нищих, отвергавших предложенную работу, клеймили и на два года отдавали в рабство любому, кто польстится на такого раба.
Вместе с тем, создавались благотворительные общества, где бедняков могли накормить и обогреть. Одним из них было Общество по искоренению попрошайничества, основанное в 1820 году. Методы общества отвечали его грозному названию: благодетели сотрудничали с полицией и доносили, по кому из нищих плачет тюрьма. Подписчики общества получали талоны, которые затем раздавали достойным, по их мнению, попрошайкам. Те обращались в контору, где с ними проводили интервью с целью выяснить, заслуживают ли они помощи. Если бедняк отвечал всем требованиям, выглядел достаточно голодным и несчастным, но вместе с тем трезвым, его кормили и давали денег на ночлежку. В Общество можно было обратиться и еще раз, но кормить бедняков регулярно задарма никто не собирался. За каждый обед отрабатывали три часа – мужчины кололи дрова или дробили камни, женщины щипали пеньку. Словом, заведение напоминало работный дом, только добровольный и без забора.
В 19 веке к уже известным способам разжалобить публику (мнимая слепота, припадки, увечья, бутафорские язвы - кстати к тому времени вид открытых ран и нарывов больше отталкивал возможных благодетелей, поэтому к этому методу прибегали реже; лохмотья, младенцы и собачки, и др) добавились новые - семейное попрошайничество и "самоубийство". Семейные попрошайки выглядели очень бедно, но вполне прилично, они шли по улице: печальный отец, печальная мать и самые печальные дети (лучше когда маленькие) и вызывали жалость прохожих, часть из которых в таких суровых условиях жизни вполне могла представить себя на их месте. "Самоубийца" работал обычно с напарником, который героически доставал его из пучины Темзы и рассказывал прохожим слезливую историю судьбы несчастного. Те, разумеется, давали деньги, дабы спасти душу несчастного. Самоубийственное попрошайничество, разумеется, носило сезонный характер.
Некоторые нищие выбирали куда более изощренный и интеллигентный, и вместе с тем более наглый, способ - они писали аристократам, меценатам, благотворителям и прочим, перед этим тщательно изучив своего "клиента" и подобрав для него подходящую история.


Статья

Фонарщик. Вроде бы ничего необычного
До изобретения электричества и яркого уличного освещения городские улицы были темными и опасными. Лондон особенно был известен тем, что после наступления темноты из своих нор выползали карманники, грабители и прочее жулье. И единственным лучом света в этом темном царстве были "мальчики-фонарщики", которые ходили с горящей тряпкой на палке, вымоченной в смоле и освещали путь знатным господам. Хотя частенько эти мальчишки сами были засланными казачками и приводили доверчивых людей к преступникам, поджидающим за следующим темным поворотом. Тут уж как повезет. Эту лавочку прикрыли в начале 19-го века, когда городские улицы осветили газовые фонари. Причем Источник статьи: мужской журнал BroDude.ru одна популярная в то время газета, "Westminster Review", отметила в статье, что газовые лампы устранили гораздо больше преступлений и проявлений аморальности, чем все церковные проповеди вместе взятые. С появлением масляных и керосиновых фонарей появилась и специальная профессия – фонарщик. Эти люди зажигали свет вечером и гасили его утром. Также они следили за исправностью фонарей, занимались ремонтом, вовремя подливали масло или керосин. Каждый фонарщик имел в своем арсенале длинную лестницу и шест, чтобы забираться на довольно приличную высоту во время работы. Профессия ушла в прошлое, когда во второй половине XIX века изобрели лампы накаливания.

Ловец крысДо страха перед ядерным всесожжением и глобальным потеплением был страх перед полчищами крыс и той заразой, которую они распространяли везде и всюду. В конце 18-го века в Великобританию вторглась орда серых крыс, которые были более крупными и свирепыми, чем их черные собратья. Серые крысы были настолько опасны, что, по свидетельству современников, могли перегрызть руки и ноги младенцам и ма Источник статьи: мужской журнал BroDude.ru леньким детям. Для борьбы с этим грозным противником английские города нанимали профессиональных ловцов крыс. Обычно ими являлись выходцы из самых низших слоев общества, но были и настоящие мастера своего дела. Последние натравливали на паразитов специально обученных собак и хорьков, а один малый по имени Джек Блэк получил официальный титул королевского крысолова при дворе королевы Виктории.

Похититель тел хорошо хоть не душ
Нехватка трупов была серьезной проблемой для Англии 19-го века. Именно в это время произошел неожиданный скачок в изучении анатомии, и врачам-практикам просто катастрофически не хватало рабочего материала. Но раз есть спрос, будут и предложения! Следовательно, найдутся и люди, поставляющие столь необычный товар. Профессия грабителя могил была высокооплачиваема и сопряжена с большим риском, так как была не со Источник статьи: мужской журнал BroDude.ru всем законной. Но если полиция ловила одного из грабителей, его деятельность считалась проступком средней тяжести, тогда как воровство драгоценностей с трупа каралось смертной казнью. Эта прибыльная практика завершилась в 1832 году, когда государство Великобритании приняло "Анатомический акт", который разрешил легальное вскрытие и исследование человеческих трупов с медицинскими целями и для изучения анатомии.

@темы: В процессе, Для творчества, Ссылки

---

Не могла не утащить

Утащено из группы Аск "Дворянство" | Ask Noblesse
за данного персонажа отвечает группа
автор - Viktor F
артер - Natali Ribi

Вопрос был: Рейгар, вы довольны своими сыновьями?

Ответ

@темы: Noblesse

---

Флешмоб

Получила от  WkB
Поведайте 5 случайных фактов о себе, 4 из них должны быть правдой, 1 - выдумкой. Можете не признаваться, который факт был придуманным, или рассказать, если кто-то об этом спросит. Осальте 5 человек, которых вам хотелось бы узнать получше.

Вообще я в такие игры не умею играть, не знаю, что придумать. К тому же мне всегда сложно выбрать те факты о себе, которые кажутся менее очевидными.
Правда - ложь. Ответы
1. Большинство моих рассказов написано по мотивам снов.
Правда. Раньше мне снились красочные сны, которые я воплощала в ориджи.
2. Я умею садиться на все 3 шпагата.
Правда. Ну прямо сейчас я на все шпагаты не сяду, но года два назад садилась. В детстве я какое-то время занималась художественной гимнастикой, а после - аэробикой лет 10. Мастерство так просто не уходит. Просто надо как следует размяться и потянуться.
3. Я зимой хожу на каблуках.
Правда. Конец осени, зиму и начало весны я хожу на каблуках. Сантиметров 10. А вот летом - в балетках и кедах.
Живу не в Краснодаре - в Москве))
Вы недооцениваете мою мощь XD
4. В детстве я боялась фотографироваться со змеями и всегда выбирала обезьянок или кого-то мягкого и пушистого.
А вот это ложь. В детском садике и в цирке я с удовольствием фотографировалась со змеями и крокодильчиками, а все остальные - с обезьянками))
5. Люблю блондинов.
Правда. И тут сомнений быть не может. Сама брюнетка, поэтому мальчиков люблю светленьких.

Салить никого не буду, кто захочет - присоединяйтесь! ПЧ у меня немного, поэтому правду открою сегодня вечером. А вообще жаль, что 5, я бы понаписала еще, чтобы запутать

Вопрос: Найди ложь

1. Сны в прозе		0	(0%)
2. Спорт		3	(37.5%)
3. Обувь		2	(25%)
4. Фотографии		1	(12.5%)
5. Блондины		2	(25%)
Всего:		8

@темы: Немного обо мне, Флешмоб

---

by Rona67

@темы: Просто так, Noblesse, Забавное

---

Подарок для Невидимки

Сегодня (27.09) День Рождения у моего друга и вдохновителя, а так же брата по упоротости разуму - . В мои невдохновляющие тродовыебудни наша переписка не давала мне загнуться от скуки, и заряжала энергией. А сколько миров было нами придумано и похерено, сколько героев было создано и тоже похерено, сколько характеров и жанров?! Великое множество!
Спасибо тебе за поддержку, вдохновение и море идей! Желаю продолжать в том же духе! Держи хвост пистолетом, рисуй, пиши, и оставайся таким же замечательным другом и талантливым автором! Всего тебе самого светлого, радостного и наилучшего!

- Том, Том, проснись, я опять что-то слышу, - взволнованно шептал Энди, расталкивая мирно сопящего мальчишку-трубочиста, который кутался в тонкое одеяло. Энди была дрожь, но не только от нестерпимого холода, царящего на чердаке, где располагалась спальня слуг в поместье. Ему было страшно. Очень.
На мгновение Энди замер, прислушиваясь к завываниям ветра за окном и шелесту опавшей листвы, уносимой его потоками, и вновь различил странный шорох, больше похожий на хриплый шепот.
- Ну Том, пожалуйста, - жалобно пискнул маленький служка, вновь принимаясь будить своего друга.
- Ложись спать, - сонно отмахнулся трубочист, - это крысы.
- Нет, не крысы, - Энди прекрасно знал, как скребутся крысы – жадно и голодно. Остервенело попискивая, серые зверьки изо дня в день воевали с холодным камнем, который скрывал от них запасы кладовой миссис Форенс. А потом появились эти странные звуки, и крысы пропали. Лишь однажды после их появления Энди слышал какую-то еле различимую возню, которая прервалась резким коротким взвизгом. Наутро мистер Самери нашел мертвого зверька в траве.
«Значит сработал мой яд», - гордо заявил садовник, демонстрируя чопорному молодому дворецкому свой трофей. Энди был уверен, что это не яд. Это оно.
- Ну и что, - сердито бросил Том. Он нехотя открыл глаза и посмотрел на друга. – Мне все равно, что это. Может крысы, может кто-то еще. Я устал и хочу спать. И ты ложись, если не хочешь наутро быть вялым и опять получить палок от старика.
Он перевернулся лицом к стенке и натянул на голову одеяло, давая понять, что разговор окончен.
- Но… - хотел было возразить Энди, но юный трубочист оборвал его раздраженным «все», и тому ничего не оставалось, как вернуться к себе в кровать.
Маленький служка еще долго ворочался на тонком матрасе из соломы. Из перекошенной рамы сквозило и каждый раз, когда ветер с тонким свистом проникал в помещение, он вздрагивал и покрывался холодным потом. Так, мало-помалу Энди начал проваливаться в забытье и оказался в том самом состоянии, когда тревоги ощущаются особенно остро, а грань между сном и реальностью настолько тонка, что невозможно понять, было ли увиденное на самом деле или оно просто пригрезилось. Энди мерещилось, что он каким-то неведомым образом оказался на болоте. Осенний воздух стал влажным и вязким, и сквозь прикрытые веки казался каким-то буро зеленым, усеянным крошечными светящимися точками. «Еще немного», - подумал маленький служка, сильнее вцепляясь замерзшими пальцами в ветхую ткань. "Что-то плохое близко. Злое."
Внезапно раздался пронзительный женский крик. И что-то тонкое и невесомое, неуловимое слухом, неразличимое взглядом, разбилось на множество осколков. Свернувшись в комочек и слушая, как впопыхах поднимается прислуга и бранятся за окном конюх и садовник, Энди думал, что дальше будет только хуже. Но почему-то ему стало легче. По крайней мере, пропало это гнетущее предчувствие, ожидание чего-то страшного. Крестьяне всегда боятся паводка, но когда приходит вода и прорывает плотины, не остается ничего кроме как смириться и попытаться что-либо предпринять…

***

Рэндел сидел в кэбе и нехотя листал утреннюю газету. Его хозяин, сэр Доран Харт никогда не читал новостей, но отказываться от них почему-то не собирался. Он предпочитал передавать утреннюю прессу своему слуге, чтобы потом, если появится настроение, спросить: есть ли что-нибудь интересное?
Отец Рэндела прожил долгую и яркую жизнь при дворе господина Эдриана Харта. Холодными зимними вечерами он садился возле камина и рассказывал о балах и приемах, на которых побывал со своим хозяином, о знатных особах, которых видел, о сложных делах, которые раскрывал. Иногда к ним в коттедж приходил и сам господин Харт, высокий старик с гривой седых волос и удивительными голубыми глазами. Такими чистыми, что не возникало даже мысли о том, что этот человек может соврать или сделать что-то дурное. Он по-отечески трепал Рэндела по волосам и обещал, что когда его сын вернется из университета, маленький «наследник дара его дражайшего друга», отправится с ним на поиски приключений, навстречу опасности, во славу короля. Потом отец и господин Эдриан курили, как старые друзья, и предавались воспоминаниям. А Рэндел сидел в своей комнате у окна и мечтал о блестящем будущем.
О блестящем будущем, а не о том, как будет читать газеты своего хозяина, чтобы потом поделиться интересным. Рэндел с раздражением перевернул листок шуршащей желтой бумаги.
- Есть что-нибудь? – спросил сэр Доран, оторвавшись от созерцания пейзажей за окном. В его голосе появились нотки интереса, но это была лишь тень азарта, который горел в глазах его отца.
- Нет, сэр, - вздохнув, ответил Рэндел. Когда виконт Харт вернулся после обучения и жизни в Дортвуде, юный медиум понял, что его надеждам не суждено сбыться. Сын представлял собой лишь отражение своего великого предка.
Сер Эдриан был полон энергии, даже когда его плоть одряхлела, он не утратил ни шарма, ни влияния в обществе. Всегда в центре внимания, всегда в центре событий. Он знал обо всем, что происходило в мире, умел красиво говорить и заводить полезные знакомства. После смерти его дражайшей супруги, которой он хранил верность вплоть до своей смерти, он, несмотря на преклонный возврат, долгое время считался завидным женихом. И некоторые влиятельные господа готовы сватали ему своих дочек, которые были чуть ли не моложе сэра Дорана. Разумеется, в основном их привлекало его положение и приближенности ко двору короля, но и не только. Юные дамочки, любящие красивую жизнь, вряд ли захотели бы жить со старой развалиной вроде того же герцога Ротфрида, который в браке с молодой супругой не прожил и двух лет. Внезапно скончался от сердечного приступа. Видимо от большой радости и маленькой, очень маленькой капельки яда в чашке. Впрочем, вдова горевала недолго и быстро нашла супругу замену, менее влиятельного, но куда уж более молодого любовника.
В отличие от своего отца, новый лорд Харт вел скромную, если не аскетичную по меркам дворян, уединенную жизнь в своем загородном поместье и в город выбирался очень редко. Рэнделу лишь раз удалось уговорить его съездить в Дортвуд на зимние праздники. Все оставшееся время блистательный лорд прятался в особняке, как мышь в норе или же разгуливал по лесу. После смерти отца Доран сильно сократил штат слуг, оставив при себе лишь самую необходимую челядь, без который невозможно было поддерживать дом в необходимом для жизни состоянии. Слишком великодушный, чтобы бросить кого-то на произвол судьбы, он написал рекомендательные письма и устроил всех вплоть до самой последней горничной. Рэндел тогда сильно пожалел, что сэр Доран не написал и для него такого письма. Уж он бы с удовольствием покинул угрюмое поместье. Но нет, судьба сыграла с ним злую шутку.
Из придворного медиума, коим был его отец, Рэндел превратился в универсального слугу. Ему даже пришлось покинуть отдельно стоящий коттедж и переехать в особняк, поближе к господину. Сэр Доран был непритязателен и не капризен, поэтому особых хлопот никому не доставлял. Но о блестящей карьере пришлось забыть.
- О чем ты думаешь, Рэндел? – спросил сэр Доран, глядя на своего попутчика. – Ты уже несколько минут смотришь на одну и ту же страницу.
- Почему Эстершир? Почему именно окраины? – отложив газету, напрямую спросил Рэндел. Сэр Доран был мягким и добрым хозяином, но никто из слуг не позволял себе вести себя с ним так дерзко, как вел себя Рэндел. И никто уж точно не рискнул бы смотреть лорду Харту в глаза. Мередит, пожилая кухарка, каждый раз отчитывала медиума за его нескромное и непочтительное поведение, но тому было все равно.
«Может быть он меня за это выгонит и я найду другую работу?» - как-то усмехнулся Рэндел, на что та лишь всплеснула руками, нарекла его неблагодарным мальчишкой и несколько дней не общалась с обидчиком ее достопочтимого хозяина.
- Вас ждали в Луртоне, и Нортридже.
- Города, - с усталостью в голосе заметил лорд Харт, отвернувшись к окну.
- Милорд, вам предлагали расследовать интересные дела, - в такие моменты Рэндел чувствовал себя родителем, который пытается объяснить капризному ребенку, что для него лучше. И это порядком раздражало. – Вы могли заявить о себе, изловив убийцу префекта. Вы могли раскрыть запутанное дело с двусторонней монетой.
- Наверное, мог, - пожал плечами лорд Харт, а после мягко обратился к медиуму. - Я знаю, что ты хочешь в город, Рэндел. Знаю, что мечтаешь прославиться. Но давай съездим куда-нибудь в следующий раз?
Рэнделу очень захотелось крикнуть «Мне не нужно ваше снисхождение, какой толк от того, что вы все знаете?!» и наговорить еще кучу гадостей, не забыв упомянуть, что авторитет самого Дорана Харта держится на одних лишь заслугах отца и его предков, но он промолчал. Рэндел уже давно собирался уйти от своего хозяина, но это было не так-то просто. Разумеется, придворные медиумы ценились куда выше прочей прислуги и если на того же садовника, покинувшего своего господина, посмотрели бы косо, и, скорее всего, на работу бы не взяли, то вольного чтецы судеб и знаков позвали бы с удовольствием. Только вот… уходить было страшно. Если бы у Рэндела за спиной было хотя бы несколько успешно раскрытых дел, он бы ни дня не просидел рядом с сэром Дораном в его норе. Но их не было. В глазах аристократов и богатых господ Рэндел был пустышкой.
- Как пожелаете, милорд, - покорно произнес медиум.
Закончив свое неинтересное занятие, медиум кратко рассказал лорду Харту о том, что творится в Дортвуде и отвернулся к окну. Дожди прекратились несколько дней назад, и на улице воцарилась теплая осенняя погода. Солнце щедро делилось красками с листвой и иссушало извечные в этих краях лужи. Эстершир не был особо значимым поместьем, но дорога к нему вела ухоженная, и кэб по ней ехал мягко и быстро.
«Скоро вновь придут дожди», - подумал Рэндел, глядя на муху, лениво ползущую по ручке дверцы. – «Все станет по-прежнему…»
Мокрые камни дорожки, запах прелой листвы, которую садовник будет собирать в кучи, чтобы потом обложить ей деревья. Сладковатый аромат распиленных на дрова деревьев. Все сначала. Сырой холодный дом, неразгорающийся камин, корка льда на лужах и замерзшая вода в кувшине на столе.
Вместе с чередой знакомых образов в сознание Рэндела проникла тягучая, вязкая грусть. Для ее рождения не было никакого повода, она заявилась сама и привела с собой множество безрадостных мыслей о том, что минуло уже три года жизни в качестве придворного медиума, и все они были пусты. Рэндел ничему не научился, ничего не увидел, ничего не узнал. Он просто тратил свое время на прогулки с хозяином и копил обиды за нереализованные амбиции.
«Да что же это такое», - с раздражением подумал Рэндел, а после его словно укололо. Беспричинная всегда грусть рождалась в местах, где отодвигалась ширма, завеса, разделяющая реальный мир и потусторонний.
Рэндел открыл окно и выглянул на улицу. Впереди виднелись большие старинные ворота, а за ними вдали возвышался особняк.
- В течение недели в этом поместье скончалось несколько человек, - заговорил лорд Харт, - слуги. Один за другим. На их телах не было признаков насильственной смерти, поэтому полисмены решили, что дело в неправильном обращении с ядами. С некоторых пор Эстершир одолевали полчища крыс, которых пытались травить всем, чем только можно. Однако впоследствии выяснилось, что из почивших с ядами имел дело только один человек – старик-садовник. Все остальные к ним не притрагивались. И экспертиза это доказала.
- Это объясняет, почему позвали вас, - подытожил Рэндел.
- Ты все еще считаешь это дело неинтересным? – со снисходительно улыбнулся сэр Доран.
Мнение Рэндела не изменилось, но он благоразумно промолчал и направился вслед за господином к особняку. Медиум остро чувствовал страх, поселившийся в этой черной пустой громадине. Он, как паутина и опутал все вокруг, пролез во все щели, забился в каждый уголок. Вроде бы невесомый, но приставучий, как колючки соцветий репья, он был куда хуже ужаса, испытываемого человеком во время встречи со смертельной опасностью. Этот страх не накатывал холодной волной, он занозой застревал в душе и заставлял людей озираться, искать предателей среди друзей, врагов среди прохожих, убийц среди своего окружения.
Не успели детективы подняться по ступеням парадной лестницы, как дверь особняка отворилась, но вовсе не для того, чтобы пригласить гостей внутрь. Из дома в спешке вышел бледный мужчина, державший на руках чумазого юношу, наспех обернутого в какие-то тряпки. Он смотрел на подростка затравленным взглядом, словно тот был чумной.
- Отнесите его подальше от дома, подальше! – раздраженно распорядилась пожилая дама, похожая на высушенную жабу с глубокими впалыми глазницами и большим некрасивым ртом, который кривился от отвращения
- Что здесь происходит? – строго спросил лорд Харт, когда слуга скрылся с мальчишкой.
- Кто вы, джентльмены? – с видом хозяйки спросила жаба, и служанки, глазевшие из-за ее спины на происходящее, разбежались по комнатам.
- Это лорд Доран Харт, он уполномочен королем вести здесь расследование, - представил хозяина Рэндел, смерив взглядом зазнавшуюся прислугу. Женщина поджала губы и учтиво поклонилась
- Боюсь, милорд, вы немного опоздали. Этому мальчику уже не помочь, он умер, - указав на ушедшего слугу, объяснила старуха, - и мы уже поняли, кто в этом виновен.
- Как он умер и с чего вы решили, что уже вычислили убийцу? – спросил лорд Харт. Он примерял на себя маску холодного и высокомерного аристократа из города лишь в тех случаях, когда собеседник ему очень не нравился.
- Умершего мальчика зовут Том, он был нашим трубочистом, - приглашая лорда Харта в дом, начала рассказывать дама, - сегодня он как раз должен был чистить трубы, но не явился в гостиную. Я думала, что этот грязный лентяй вновь отлынивает от работы, и велела растолкать его и привести ко мне. Но Бетси нашла его уже мертвым. Бетси, - крикнула старуха и к ней тут же прибежала веснушчатая горничная, - разожги камин в гостиной и расскажи господам все, что было сегодня утром. – Она повернулась и с полупоклоном обратилась к сэру Дорану. - Прошу меня простить, джентльмены, я должна сообщить госпоже о вашем прибытии. После смерти Артура Кроу, нашего дворецкого, это сделать больше некому.
Сэр Доран коротко кивнул, а сам проследовал в гостиную, к которой подвела их жаба. Между бровей лорда Харта пролегла складка, а выражение лица стало суровым. Он больше не походил на мягкого задумчивого джентльмена, каким он выглядел в кэбе.
«Это хороший знак», - решил Рэндел. Иногда для того, чтобы хозяин соответствовал роли детектива короля, необходимо было его разозлить.
- Расскажите все, как было, - обратился к девушке лорд Харт.
К счастью, она оказалась достаточно бойкой, и не стала, всхлипывая, заламывать руки и путаться в словах. Бетси рассказала, что по велению мадам Форенс направилась на чердак, чтобы растолкать Тома. И обнаружила уже его остывшее тело.
- Рядом сидел Энди и плакал, он говорил «они забрали его», «они забрали Тома».
Рэндел встрепенулся, услышав «они». Он не почувствовал присутствие медиума в этом поместье и, прислушавшись вновь, не уловил ничего нового, только страх и нарушенная граница между мирами.
- Кто такой Энди? – спросил Рэндел. В их работе с лордом Хартом было четкое разделение ролей и обязанностей: все, что касалось потустороннего: люди, тайные организации, документы, знаки, были в ведении Рэндела, обо всех прочих нюансах расследования он мог не беспокоиться. Сэр Доран все узнавал сам.
- Мальчик, приблудыш. Он пришел к нам весной, такой маленький, худенький, - принялась объяснять Бетси, и в ее глазах появилось тепло, - Том с некоторых пор раздался в плечах и вскоре мог не пролезть в дымоход. Мадам Форенс решила приютить мальчика, чтобы тот потом выполнял обязанности Тома. За еду. – Последнее Бетси добавила тихо и с явной неприязнью.
- И где он сейчас?
- Мадам Форенс велела запереть его в подвале. Она считает, что это он навлек на нас несчастья…
- Приведи его сюда, мы с ним побеседуем, - велел лорд Харт тоном, не терпящим возражений, а когда девушка ушла, обратился к Рэнделу. – Терпеть не могу, когда люди судят о том, в чем ничего не понимают и, тем более, делают выводы, которые другим могут стоить жизнь. – Он встал и подошел к окну. – Хорошо, что мы приехали сюда раньше, чем Уолтер Бернс, а то мальчишку бы без расследования отправили бы на Черный остров.

Дар налагал большую ответственность на своего обладателей. При его неправильном использовании могла повредиться ширма и из-за нее в реальный мир пробрались бы те, кого называли тенями. Если силы выплескивалось много, то тени начинали не только вредить, но и убивать всех, кто окажется поблизости. Именно поэтому в Объединенном королевстве строго следили за медиумами. В одном из залов Белого Замка, официального места Советов, хранился реестр всех обладателей дара. Они вносились туда еще с тех времен, когда в других государствах ведьм сжигали на кострах. На желтых листах скрупулезно записывалось всю информацию о медиуме: место его рождение, семейное положение, личные особенности.
Изначально дар передавался лишь внутри семей – так было удобнее воспитывать наследников, а с 1657 года обычай был оформлен законодательно. Обладатель дара должен был прийти в палату Совета и сообщить, кому собирается после смерти передать свою силу. Претенденту тут же на запястье левой руки набивали татуировку – незаконченный символ Дара. Рисунок принимал завершенный вид лишь после получения силы. Все это время наследник должен был обучаться: внутри семьи, если она была известна, или же в стенах специального учреждения. Всех остальных медиумов, не имеющих метки, незамедлительно отправляли на Черный остров. Туда же нередко отправляли тех, кто получил дар по ошибке, например, из-за внезапной кончины медиума из-за разбойного нападения где-нибудь на улице или в трактире. Пришедшая из-за ширмы сила не могла так легко вернуться обратно, поэтому она покидала тело вместе с последним вздохом и «вселялась» в того, кто оказывался рядом.
Такие неправильные медиумы представляли опасность. Но дело было не только и не столько в этом. Давным-давно, в казематах священной инквизиции, под пытками один из магов рассказал, что его помощники, те, кто нашептывает ему слова предсказаний, требуют в награду за работу человеческие жертвы. Ясновидца и других несчастных сожгли в маленькой деревеньке Хайдхол, с которой потом начался черный мор. Потребовалось больше века, чтобы инквизиторы и лорды поняли, что истребление медиумов может привести к ужасным последствиям. И куда безопаснее позволить им передавать свои знания и свое проклятье от отца к сыну, выделяя при этом в качестве жертв осужденных на смерть или бродяг. А потом появился Черный остров.

@темы: Подарки

---

Из чувства противоречия

Размышления на тему глубины характера Раджека и того, что он на самом деле не такой, каким кажется. Потом буду еще корректировать, может что-то добавлю.

Не идеален

Есть ряд событий, ход которых повинуется высшим силам и заранее известен. Так, например, после зимы обязательно придет весна, а утром луну сменит солнце. Это законы природы, законы Вселенной и от них никуда не деться. Есть ряд событий, исход которых предрешен волею судьбы и стечением обстоятельств. Это злой рок, не оставляющий шансов на другой конец. Только так, а не иначе...
И есть люди, жизнь которых определена и расписана еще до их рождения... К этому не причастны нерушимые законы и крыло рока их не коснулось. Просто все давным-давно решили, что так надо. Сын в отца. Отец в деда. Наследник в правителя...
Примечания: поскольку Градеусу в последних главах так и не дали фамилии, он у меня будет N. Как только его фамилия появится в манге, я внесу изменения
Посвящаю моему дорогому другу  ~Невидимк@~, у которой скоро день рождения

Раджек стоял у окна, глядя на уплывающее за горы солнце. У их подножия жались друг к другу голые черные деревья, покрытые тонкой глазурью льда. Скоро выпадет снег и укроет белым покрывалом пожухлую траву и мощеные камнем дорожки поместья.
Юный каджу опустил голову. Северный ветер до этого царапавший щеки, скользнул под рубашку и прошелся по спине рядами мурашек. Ноблесс были не страшны людские болезни, но их тело состояло из плоти, а не из стали, и они тоже могли чувствовать жару и холод, боль, а еще они могли уставать. И Кертье не исключение.
Шел второй год с того дня, как отец вслед за Лордом последовал в Вечный сон, оставив на Раджека заботы о клане и Раэле. И все это время он воевал с собой, отчаянно пытаясь соответствовать тому образу правителя, который оставил после себя отец. Рейгар Кертье был идеален: спокоен, сдержан, рассудителен. За долгие годы правления он научился решать проблемы быстро, а конфликты предотвращать еще до их возникновения. Раджек так не умел. Его первый год был полный разочарований и метаний.
Внезапно возникло множество вопросов, требующих срочного решения, вскрылись затянувшиеся раны, вспомнились старые обиды. Остро встал вопрос о необходимости защиты границ Лукедонии как от людей, начавших активно исследовать просторы океана и дальние земли. Так и от оборотней, которые после известий об уходе Лорда и прежних каджу стали чувствовать себя безнаказанными. Они вмешивались в жизнь смертных и вторгались на территорию Лукедонии, которую к тому моменту раздирали противоречия. Шесть глав кланов предали Лорда, отказались от Вечного Сна и покинули страну. Часть рыцарей отправилась вслед за своими сюзеренами, а часть осталась. Их положение было шатко, а в их стане стали назревать конфликты.
Первое время Раджек либо не появлялся дома, либо не покидал кабинета, зарывшись в горах бумаг. Он практически не видел брата и это было его главной ошибкой...
"Какой ты каджу, если не можешь приструнить собственного брата?" - всплыли в памяти слова одного из рыцарей -предателей.
Раджек должен был на Совете доложить о положении дел на приграничных территориях и решил лично все проверить, там его и догнал Раэль. Причиной их спора стали корабли, отчаливающие от берегов Лукедонии.
- Бегут как крысы, жалкие трусы, - возмущался Раэль. - Они даже хуже тех, кто удрал с предателями. Изменники последовали за изменниками, а эти... бегут просто так. Как крысы.
- Лорд дала им право самим вершить свою судьбу, - заметил каджу Кертье.
- Лорд, - в голосе Раэля прозвучали нотки пренебрежения.
- Что за тон, Раэль? - сухо спросил брата Раджек. Отец всегда учил чтить своего правителя и не позволять никому дурно о нем отзываться. В нем тогда говорила глубокая убежденность, готовность следовать за Лордом куда тот прикажет. Сейчас же каджу Кертье руководствовался несколько другими соображениями, куда более приземленными. Стране, наводненной сомнениями, необходим был образ сильного правителя, поэтому нельзя было допустить даже малейшего намека на его слабость.
- Тон? А что с ним не так? - внезапно вспылил Раэль, - Я ничего не сказал. А если бы и сказал, то что тут такого? Я делюсь мыслями с братом.
Юный ноблесс сердито сверкнул глазами. Он словно улучил момент, когда хен оказался рядом, чтобы выплеснуть все обиды, которые накопились у него за долгое время.
- Брат я для тебя дома, здесь я каджу, - строго напомнил Раджек о правилах приличия.
- Дома тебя не бывает, - тут же выпалил младший Кертье, подтверждая опасения Раджека, которому очень не хотелось ссориться. - И потом, тут мы только вдвоем. К чему все это?! каджу ты перед рыцарями, перед стариком Геджутелем, перед Кэриасом и..."
- Раэль! - осек Раджек младшего брата, чье неумение сдерживать силу и громкие возгласы уже привлекли к ненужное внимание.
- А я не буду молчать, я твой брат!
Раэль посыпал упреками, принялся обвинять в невнимании, и злиться на глупые правила... И все бы ничего, если бы подобное произошло в родовом поместье, но у этой нелицеприятной картины были свидетели.
- Раэль хватит! - повысил голос Раджек, на что тот вспыхнул, высвобождая часть силы.
Здесь и прозвучали роковые слова... В тот момент каджу Кертье показалось, все, что он с таким трудом выстраивал, начало рушиться.
- Как ты смеешь заявлять такое, отброс? - разъярился на рыцаря Раэль. - Ты, жалкое ничтожество, недостойное даже...
- Замолчи, - резко и холодно оборвал брата Раджек. У этого позора не должно быть продолжения.
- Но хен, как он смеет говорить такое тебе… - в глазах Раэля ярость на обидчика смешалась с непониманием и обидой, он впервые увидел брата в гневе. Впервые услышал в его голосе сталь.
- Раэль Кертье. О твоем неподобающем поведении я поговорю с тобой дома. Иди.
Вспыхнув, Раэль умчался прочь.
Совет не оставил для Раджека ни единого шанса на спокойствие, за которое хвалил его Геджутель-ним. Его не было ни капли – только воля и нежелание опозорить отца. Каджу Ландегрэ был другом прежнего главы клана Кертье и всегда предъявлял исключительно высокие требования к нынешнему. Раджеку иногда казалось, что советник Лорда вот-вот оговорится и назовет его Рейгаром.
Стук в дверь вернул Раджека из мира воспоминаний в реальность, в кабинет главы клана.
- Входи, Раэль.- То, что его брат ждал приглашения в коридоре, означало, что он все еще обижен.
Даже зная, что был прав, старший из братьев Кертье испытывал чувство вины. Он должен был воспитать Раэля достойным ноблесс, но каждый раз, наказывая младшего за непослушание, Раджеку казалось, что он наказывает себя. Это его вина, что его маленькому братику плохо. Значит он что-то сделал не так…
Он должен был стать для брата защитой и опорой. Он должен был стать хорошим каджу. Он должен был стать защитником Лукедонии. Он должен был стать Рейгаром Кертье. Но он Раджек….
– С сегодняшнего дня каждый каджу берет под свое покровительство клан, оставшийся без сюзерена, - Раджек прошел в небольшую смежную комнатку, где отец обычно отдыхал, сидя в широком кожаном кресле. Теперь таких здесь было два.
- Я тебе помогу, – с готовностью заявил Раэль, - и какой же клан мы должны опекать?
- N*
- Почему N? Земли Роктиса Кравея к нам ближе, а Градеус… Рыцари Кая-нима с ними хорошо поладят.
- Это распоряжение Лорда, - Раджека тоже удивило решение правительницы, но сказать ей «нет» он не мог. К тому же он отчасти догадывался, почему Геджутель-ним посоветовал ей поступить именно так. Градеус сильно отличался от других благородных. Пожалуй, в душе он был больше похож на оборотня, чем на ноблесс. И если рыцарей клана Кая народы людей считали могучими богами войны, жестокими, но справедливыми, то рыцарей Градеуса – берсерками, теми, кто живет в битвах и ради битв. Для сохранения обоих кланов их нельзя было совмещать. – Но я хотел поговорить с тобой не об этом. – Раджек некоторое время молча смотрел в окно, а повернулся к брату и заглянул в глаза. – Раэль, я знаю, что должен уделять тебе больше времени, но пока у меня этого не получается. Прости. Мне действительно очень жаль, что так вышло. Просто… мне трудно. – вздохнув, признался каджу Кертье. Раэль, спрыгнув с кресла, подскочил к брату и порывисто обнял.
- Дай мне еще немного времени. Я со всем разберусь и тогда все вновь встанет на свои места, - гладя младшего по волосам, пообещал Раджек.

У Рейгара Кертье было два сына - и он никогда этого не скрывал - старший, наследник, воспитанный в строгости и традициях, копия отца. И младший, похожий на почившую после родов мать, его золотистое солнышко, маленький баловень. Первый жил по правилам, ограниченный рамками возложенных на него чаяний и надежд, а второй имел счастье быть самим собой. Таким, какой он есть: вспыльчивым, капризным и упрямым, но вместе с тем добрым и верным… Живым.
И Раджек не собирался ничего менять. Пусть так и будет...

@темы: Noblesse, Фанфикшн

---

Как анекдот

Не могла не утащить Речь идет о комментариях к этому посту

24.09.2015 в 12:08

Пишет  Einsamer Wanderer:

В Лукедонии секса нет
Мини-сценарий по комментариям в дайри насчет того, что в Лукедонии секса нет. Посвящается Заклинательнице костей

После пышной свадьбы Кэриас и его жена остаются одни в шикарно убранной спальне.
Кэриас (с вожделением глядя на жену): Я так тебя хочу... Любимая.
Жена: Кэриас, фи... Как вы вульгарны. В Лукедонии секса нет.
Кэриас (с недоумением): А что есть?
Жена: Есть долг. Все главы кланов обязаны оставить наследника прежде, чем лорд уйдет в вечный сон.
Кэриса: Ну так исполним наш долг, дорогая... Я так хочу исполнить этот долг. О, как великолепны наши традиции...
Жена: Да, да....
Занавес.

Не могу не добавить сценарий от другого автора:
Раэль, смущаясь, как никогда, подойдет к Сейре
- Сейра...
- Да, Раэль-ним
- Ну как бы... это... у нас долг... - раскраснеется как последний мальчишка.
- Я вам его прощаю
-

@темы: Noblesse, Ржу и плачу, Работы друзей

---

Зарисовки по Noblesse

Обрывки мыслей без особого смысла. Собираю сюда все, что было по Ноблесс, но не опубликовано на фикбуке, потому что не дотягивает по уровню.

Зарисовка № 1. Из разряда неудачных. Условно юморной рассказ, который почему-то приглянулся читателям больше, чем Колодцы.

Во имя Мастера

Франкенштейн перешагнул через очередной труп и окинул взглядом развороченное помещение. На серых стенах алели брызги крови, на полу блестело битое стекло. Тела. Изуродованные, с оторванными конечностями, они были повсюду: под аппаратурой, в паутине искрящихся проводов, под обломками стен в коридоре. Противник не жалел ни сил, ни средств, чтобы победить его, но это бесполезно. Как бы хитер он не был и какое оружие бы не применил, Франкенштейн не остановится. Он пройдет этот путь во имя Мастера, расчистит его, чтобы после провести за собой.

Неладное М-21 и Такео почувствовали еще за квартал от дома. Что-то явно было не так. До боли знакомая, удушливая аура нависла над этой частью города подобно грозовому облаку, которое в любой момент готово было обрушить на головы незадачливых прохожих молнии. Фиолетовые.
"Там битва", - поняли Такео и М-21 и, не сговариваясь, ринулись к дому. Они готовы были увидеть в руинах аккуратные коттеджи соседей и Франкнештейна с Копьем наперевес. Однако, все строения, как близлежащие, включая дом директора Е-Ран, так и те, что располагались дальше по улице, были целы. Правда, их жители, скорее всего, в спешном порядке звонили в скорую, жалуясь на головную боль, внезапно начавшуюся депрессию, кольнувшее сердце или что-либо еще.
Каково же было удивление М-21 и Такео, когда они вошли в дом и увидели, что и там никаких разрушений нет. Пол блестел, все вещи стояли на своих местах и даже пылинки не успели сесть на отполированную поверхность стола.
Двадцать первый и снайпер обменялись озадаченными взглядами. От темной ауры, затопившей помещение, мигали лампочки, а по потолку и стенам носились жуткие тени. Наверное, зайди в дом кто-то другой, не знакомый с ученым и его силой, он бы непременно уверовал в Конец света и, более того, убедился бы в том, что время его наступления исчисляется не годами, а буквально считанными секундами... Концентрация силы Франкенштейна была такой, словно ее обладатель сражался с целой армией союзовцев или же принимал у себя делегацию всевозможных инспекторов и проверяющих, у каждого из которых имелось свое веское мнение, абсолютно не пересекающееся с мнением директора Е-Ран. Однако тел в униформе или деловых костюмах нигде не наблюдалось, из чего М-21 и Такео сделали вывод, что сражения все-таки не было, по крайней мере, не на этом этаже.
А что если... И это многозначительное "если" заставило Такео и М-21 опасливо переглянуться. После знакомства с ученым, их самым страшным сном стали не лаборатории доктора Кромбеля или доктора Айрис (и даже не их совместный филиал, который организовать они могли разве что в кошмаре), а Франкенштейн, поглощенный Копьем. И как тут не уверовать в Конец света?
Недолго думая, они поспешили на подземные этажи. Вооруженные и все на иголках, они готовы были увидеть все, что угодно. Все, но не это.
На восьмом подземном этаже своей лаборатории Франкенштейн играл в компьютерную игру.

__________________________________________________

Зарисовка 2. По заявке: Т15-33 Раскея/Геджутель. Раскея тайно влюблена в своего советника, но тот верно любит жену (живую или покойную на усмотрение автора). Не попала я в заявку, ну что ж поделаешь. Еще и заказчик не объявился, так что тащу сюда, в барохолочку

Мезальянс

Мезальянс. Это слово ей нашептали страницы книг, привезенных рыцарями из мира людей. Оно пахло свечной гарью и пылью, как и старинные фолианты. И Раскрея, тогда еще маленькая девочка, не придала ему особого значения. Просто слово. Просто сочетание букв.
Неравный брак. Разве может это заинтересовать ребенка? Что такое брак? Почему его считают неравным? Разве имеет значение возраст или статус, когда людей объединяет любовь?

Мезальянс. Это слово напомнило о себе погожим весенним днем, когда юная виконтесса сидела за столом в библиотеке отца. Оно залетело в окно вместе с ветром и запуталось в белых занавесках. И Раскрея внезапно уловила в воздухе тонкий аромат цветущих деревьев.
- Миледи, не отвлекайтесь, - строго произнес каджу Ландегрэ. И дочь Лорда послушно вернулась к изучению Кодексов и Законов Лукедонии.
Французское слово засело в сознании и не уходило оттуда до вечера. Его не могли выгнать из мыслей такие важные понятия, как суверенность территорий, вассалитет и другие. Оно забилось в угол и терпеливо ждало, пока у Раскреи не закончатся занятия и она вновь не откроет ту старую книжку, из которой оно выбралось.
Неравный брак. Внезапно ей все стало понятно. И чувства, которые она испытывала к своему наставнику, обрели новое имя. Недопустимая любовь. Недостижимая мечта.

Мезальянс. Это слово укоренилось в сознании Раскреи и следовало за ней повсюду. Оно отравляло ее вечера сладкими фантазиями, а днем пряталось за колоннами в тронном зале во время совета, скрывалось под кипой бумаг в кабинете, смотрело с книжных полок в библиотеке. Оно было там, где рядом с ней находился ее учитель...
Неравный брак. Зыбкая надежда для нее, нерушимый запрет для него.

__________________________________________________

Зарисовка №3. Черновик. На самом деле черновик
Вообще я собиралась написать миник на ФБ по заявке "А если у М-21 сердце Эшлин". Начала писать и бросила. Другой ответственный автор конечно не стал бы вытаскивать на свет обрывки и обрезки, но я автор безответственный, поэтому все вывалю. Дописывать не буду, пусть так лежит... Тогда про Музакку было информации мало, поэтому это все исключительное воображение


Сколько шагов до ненависти? «Один, – уверяли воины. – Мгновение, слово, взгляд, ослепительная вспышка».
«Много больше, – возражали учителя. – Мало слова, мало взгляда и мгновения тоже мало. Нужно время. Как из семени проклевывается росток, так и из зерен злости растет ядовитое древо».
«Нисколько, – заявляли старейшины. – Ненависть в крови, мы ненавидим то, что ненавидели наши предки и любим то, что они любили. А слова и взгляды лишь будят потаенные чувства».
Дитя вервольфов, крещеный луной, об этом не думал. Ненависть – удел слабых, чувство для тех, чья жизнь сама подобна мгновению. Ненависть не для него. Но все меняется…

...
Как воспитать в себе смирение? Воины молчали. Те, кто дышал жаром битв и жил мгновениями, отмеренными сталью, не знали ответа.
«Смирения можно достичь, обуздав звериную ярость дикого волчьего сердца, - предполагали учителя, - лишь победив себя можно познать гармонию, лишь отказавшись от эмоций, можно найти покой».
«Смирение приходит с годами, - убеждали старейшины, - с сединой в волосах и мудростью во взгляде. С дыханием сырой земли, что готова распахнуть тебе свои объятья».
Дитя вервольфов, крещеный луной, не искал смирения. Его сила, что намного превышала силу его сородичей, дарила ему возможность править, но за это отнимала драгоценные годы жизни. Удел сильнейших – умирать молодыми, с непокрытой снегом головой, с острым зрением и чутким слухом. Уходить по звездному пути в одиночестве. Но все меняется…

На залитой солнечным светом площадке девушки и юноши, перекидываясь короткими фразами, спешили к высокому зданию из белого камня. «Старшая школа Е-Ран» - гласила вывеска на воротах.
- Зачем ты привел меня сюда? – спросил Музакка. Улыбки, взгляды, звонкий детский смех - все это было похоже на злую шутку, насмешку, но Райзел не умел шутить. И не способен был на подлость.
- Увидишь, - просто ответил Райзел. Миновав ворота, он направился к распахнутым дверям. Бывший лорд оборотней последовал за ним. Он ловил на себе взгляды детей, в их глазах не было страха или отвращения – удивление и интерес. Они сравнивали его с Райзелом, гадали, что может связывать этих двоих, пытались что-то понять и объяснить друзьям, но они не осуждали. Маленькие человеческие щенята забыли страх перед оборотнями и уже не искали во внешности незнакомца те самые черты, которые могли выдать его принадлежность к волчьему племени.
- Рей, подожди меня, - раздался позади веселый голос и Райзел обернулся. К ним бежал рыжеволосый мальчишка, а вслед за ним еще один, невысокий в очках. – Уф, а ведь я почти не опоздал, - с гордостью заявил рыжий, поравнявшись с Ноблесс. Он хотел было добавить что-то еще, но осекся, увидев вервольфа. – А вы, должно быть, Музакка-ним, - предположил он, - я Шинву, а это, - он указал на своего друга, - Ик-хан.
- Директор-ним рассказывал нам о вас, - немного отдышавшись, добавил Ик-Хан.
- И что же он рассказывал? – поинтересовался бывший лорд оборотней.
- Что вы много путешествуете и сейчас приехали к нему погостить, - почесав затылок, вспомнил Шинву. – И что вы очень заняты исследовательской работой.
- Да, в чувстве юмора ему не откажешь, - глядя на Райзела, заметил вервольф, - путешествующий исследователь или исследователь-путешественник…
Райзел тихо вздохнул.
- Мы бы очень хотели услышать хотя бы один рассказ о путешествиях, - робко начал Ик-Хан.
- Да, особенно про север, - поддержал друга Шинву, - про дикий лес. Директор-ним, говорил, что это для вас – родная стихия.
- Хоть где-то не соврал, - заметил Музакка. Рыжеволосый мальчишка с восхищением уставился на вервольфа.
- Мы сегодня хотели навестить Рея, может, вы спуститесь к нам, - промолвил Шинву.
- Да, хотя бы на немного, - добавил его друг.
Музакка посмотрел на Райзела. Похоже, эти дети были важны для него. Взгляд Ноблесс перестал быть бесстрастным и отстраненным. Он больше не смотрел куда-то вдаль, в пустоту, в вечность, в свое открытое окно, его внимание было приковано к тому, что рядом, к тому, что близко и дорого. К тому, чего больше никогда не будет у вервольфа…
- Я приду, - согласился бывший лорд оборотней.
- Да! – радостно воскликнул рыжий, - мы будем ждать!
«Наверное, это правильно, - подумал Музакка, глядя на удаляющегося Райзела. – На пороге вечности наконец узнать, что такое настоящая жизнь…»
Почувствовав на себе пристальный колючий взгляд, вервольф обернулся. С противоположной стороны двора на него смотрел М-21.
В памяти невольно всплыл вчерашний вечер. Небо, затянутое серыми тучами, пыльный ветер, гнавший по улице мелкий мусор и несколько опавших листьев, и те двое.
- Эх, а когда-то мы прятались тут от босса или разрабатывали стратегии, - вздохнув, промолвил один из домочадцев Франкенштейна, кажется, Тао, выходя на балкон, где расположился бывший лорд оборотней. Впервые за несколько дней после случившегося кто-то решил нарушить его покой. Его длинноволосый друг, Такео, появился следом. И если первый старался казаться расслабленным и спокойным, второй даже не скрывал напряжения. Он был напряжен, словно собирался в любой момент отразить атаку вервольфа.– А теперь об этом пришлось забыть…
- Ты пришел, чтобы прогнать меня с балкона? – осведомился Музакка. Он уже давно намеревался покинуть этот дом, но Ноблесс хотел, чтобы вервольф подождал, и тот ждал. Хотя знал, что для него уже все кончено.
- Разумеется нет, - поспешно мотнул головой Тао, - это просто так, мысли вслух.
- Мы пришли поговорить о М-21, - подал голос Такео.
- Мне эти буквы и цифры ничего не говорят, – передернул плечами бывший лорд оборотней.
- Эм, - Тао обменялся со своим другом озадаченными взглядами, а после осторожно продолжил, - это он.
- И что? – изогнул бровь Музакка, с раздражением отметив людскую глупость: давать своим собратьям странные обозначения.
- Это наш друг, у которого сердце вашей дочери, - тихо пояснил Такео.
- Что? – рявкнул вервольф, чувствуя, как вновь подходит к той тонкой грани, что отделяет ярость от бешенства. – У него даже имени нет, - прорычал бывший лорд оборотней. Задрожали стекла от высвобождающейся силы, а кожу начало покалывать от начинающейся трансформации.
- У него было имя, – горячо возразил Такео, - как и у многих других, но их стерли из памяти вместе с воспоминаниями прежней жизни.
Музакка молчал. Правда о том, что сердце его Эшлин было экспериментальным материалом, душила кольцом ярости и боли. Он ненавидел Союз и понимал, что все произошедшее – их рук дело, но не мог так просто избавиться от злости на М-21. Он жил, он видел солнце, небо, звезды – она ушла в мир темноты. У него были друзья, которые пришли сюда ради него и не побоялись заговорить с тем, кто накануне чуть их не убил – она не успела даже завести их. Он мог повстречать женщину и завести семью – она была обречена на вечное одиночество в мире духов.
- Мы благодарны боссу и Рей-ниму, они очень многое сделали для нас, но М-21 сделал для нас не меньше, - промолвил Тао, и в его голосе больше не было напускной веселости.
- Он научил нас заботиться о других и ценою жизни защищать тех, кто дорог, - продолжил Такео. – Он поклялся, что узнает имена своих погибших друзей, и он это сделает.
- Чего вы хотите? – глядя на яркие огни фонарей, спросил бывший лорд оборотней. Слова Такео лишь растравили его. Смелость, самоотверженность, верность – качества, которые Музакка хотел видеть в Эшлин.
- Чтобы вы попытались понять его, - начал Такео, - он это тщательно скрывает, но ему тяжело от осознания того, чье сердце ему пересадили.
- Куда проще пребывать в неведенье, - холодно заметил Музакка.
- Проще, - из тени комнаты вышел М-21, чем удивил своих друзей. Они его не ждали. - Проще не видеть чужих снов и не пытаться наутро вспомнить слова, которые в них звучали. Проще, когда сила твоя и тебе подвластна, когда тебе не надо уповать на чудо, пытаясь разбудить ее во время сражения. Проще, – мальчишка сжал кулаки, и посмотрел в глаза вервольфу, - когда в твоей груди бьется родное сердце, и ты не думаешь о том, что кому-то обязан жизнью.

Когда приходит понимание? «Когда перед тобой изложены факты, видны чертежи, раскрыты все карты», - заявляли воины.
«Когда тебе ясна суть, источник, причина», - уверяли учителя.
«Когда ты способен почувствовать, ощутить, проникнуться», - наставляли старейшины.
Дитя вервольфов, крещеный луной, знал это. Тот, кто ведет за собой, должен видеть дальше других, слышать лучше других, чувствовать острее других. Он должен уметь принимать и судить трезво. Тот, к чьему слову прислушиваются, не имеет права на ошибку. И это остается неизменно.

«Это все, что у тебя осталось», - всплыли в памяти Музакки слова Райзела. У него больше не было власти, но его это не беспокоило, вместе с ней ушло и бремя ответственности. У него больше не было прежней силы, он слишком много растратил в битвах с Райзелом и попытках уничтожить людей, но ему вполне хватало того, что осталось. У него больше не было Эшлин –лишь обрывки воспоминаний и сердце – и он не мог себе позволить потерять еще и это.
- В этом есть определенная ирония: использовать оборотня в качестве сторожевого пса, - заметил Музакка, поравнявшись с замершим, как каменное изваяние, М-21.
- Ничего, скоро на воротах коттеджа появится табличка «осторожно, злая собака», - огрызнулся в ответ мальчишка. Улыбка бывшего лорда оборотней стала похожа на хищный оскал.
- Видимо, кто-то плохо справлялся, раз она до этого не появлялась, - парировал вервольф.
- Просто этот кто-то умеет держать себя в руках, - не остался в долгу М-21. Вначале он чувствовал себя скованно. Отвечал дерзко, по привычке, а после словно одергивал себя, настороженно ожидая отдачи. Но с каждой новой фразой он все меньше боялся открыто говорить с бывшим лордом оборотней.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Закончились колкости, а больше сказать им было нечего.
- Я видел сон… - тихо промолвил мальчишка, когда бывший лорд вервольфов уже собирался уходить, - она хотела показать мне что-то, куда-то вела. Я видел белую скалу…
- В чаще леса, там, где в тенях прячутся людские страхи, на залитой солнцем опушке стоит камень. Ему именуют «Волчий клык», - словами своего наставника заговорил Музакка. Внутри все ныло от боли, - когда-то давно он был белым, словно снег. Но ветра обточили его, а ливни окрасили в серый. На нем каждый из волчьего племени должен был написать послание потомкам. Это заповеди волчьего народа, написанные руками детей…
- И что писали другие?
- Многое и разное, - бывший лорд вервольфов передернул плечами, - писали о силе и храбрости, о власти и любви к клану, о звериной ярости и беспощадности к врагам… А... что хотела написать она?
- Прими себя, - тихо прошептал мальчишка.

Извините, все. Продолжения не будет

А, вот еще есть кусочек. Его вообще никуда не приляпаешь. Так, размышления на тему Музакки и природы его силы. Просто я люблю красивости.

Когда пробуждается сила? Старейшины, мудрейшие из волчьих сынов, утверждали: это происходит в момент зарождения жизни, она течет по венам вместе с кровью предков. Учителя, опытнейшие из волчьих сынов, уверяли: это происходит во время изнурительных тренировок, когда тело закаляется подобно стали. Воины, храбрейшие из волчьих сынов, заявляли: это происходит в то самое мгновение, когда жизнь висит на волоске и может в любой момент оборваться. Это миг, тонкая грань, лезвие надежды.
Дитя вервольфов, крещеный луной, этим не интересовался. Его сила – искрящийся снег, шорохи леса, грозовое небо. Она – воздух, которым он дышит, она - ветер, что касается его кожи, она – его кровь и она – его сущность.
То ли дело мальчишка… Его сила – боль, его кровь – вода, его имя - ... Его имя - надежда.

@темы: Noblesse, Мысли, Заморожено, почти забыто

---

30.08.2015 в 19:24

Пишет  Серебряная пуля:

Песня о брате
Я когда-нибудь стану героем, как ты.
Пусть не сразу, но все-таки я научусь.
Ты велел не бояться ночной темноты.
Это глупо – бояться. И я не боюсь.

Если встретится недруг в далеком пути
Или яростный зверь на тропинке лесной –
Попрошу их с дороги моей отойти!
Я не ведаю страха, пока ты со мной.

Я от грозного ветра не спрячу лицо
И в суде не смолчу, где безвинных винят.
Это очень легко – быть лихим храбрецом,
Если ты за спиною стоишь у меня.

Только даром судьба ничего не дает…
Не проси – не допросишься вечных наград.
Я не знаю когда, но однажды уйдет
И оставит меня мой защитник и брат.

Кто тогда поспешит на отчаянный зов?
Но у края, в кольце занесенных мечей,
Если дрогнет душа, я почувствую вновь
Побратима ладонь у себя на плече.

И такой же мальчонка прижмется к ногам,
Как теперешний я, слабосилен и мал,
И впервые не станет бояться врага,
Потому что героя малец повстречал.
(М.Семенова)

@темы: Для вдохновения

---

Три строчки о Нобле

343 - 364
Марш-бросок по главам. Надеялась получить прилив вдохновения - увы. Обнаружила только 2, нет, даже 1,5 внутренних конфликта, заслуживающих драббла. Как-то маловато для 24 глав.
На бое ГМО и оборотней-модификантов откровенно зевала. Как-то поднадоело уже: сколько не прокачиваются, а все равно результат один и тот же - приходит Рей и всех спасает. Конечно, все можно объяснить сложностями адаптации к новой силе и тем, что враги с каждым разом все сильнее, но как-то... надоело... раздражает.
Дети стали массовкой. Они как старая вещь: и выбросить жалко (так много с ними было связано) и по назначению не применишь (ну не вписывается школа в атмосферу Армагедца). Отправили бы их что ли на каникулы для разнообразия. А то ведь того и гляди опять злодеям опять придется их похищать, а бравым парням спасать (и вновь с травмами и последующим времяпрепровождением в колбе или на столе под капельницей).
Музакка. Молодец. Молодец.
365 Лолшто? Синий резиновый халк, идус-йог, викинг, Тардио и два исключительно хорошо сохранившихся каджу возраста Рейгара с внешностью малолеток... Может их заспиртовали сотен эдак на 7-8? Интересно, что за физиология такая у благородных, что одни стареют, а другие так и остаются молодыми и зелеными?
366 Вместо тысячи слов

Я крут
368
Сказано много и, по сути, ни о чем. Я так и не поняла, почему Раджек не использовал технику отца, хотя Франки разглагольствовал достаточно долго.
Корень зла найден. Оказывается Рейгару подсказал разделить оружие не Лорд, а Франки. Ну что ж, пора бы привыкнуть, что если в Лукедонии и в мире в целом что-то происходит, то в этом виноват Франки. Только вот... Раэлю 500, Франки его не застал, но Рейгару уже что-то подсказал. Ноблесс настолько суровы, что планируют судьбу детей аж за 200 лет до их появления?
Спасибо, что сказали про Грандию. +1 конфликт для размышлений.
На что способен Долор остается только догадываться, пока он просто выглядит выгодным инструментом, чтобы "наши" опять проиграли. Надеюсь, в следующей главе ему припишут какие-нибудь особенные свойства.

@темы: Noblesse, Мысли

---

...

 Юлий Викторович запостила интересную фишку, а я решила утащить себе.
Ваяла тут

Кстати, если вдруг кому интересно, то данный ник был выбран спонтанно после прочтения книжки Фионы Хиггинс "Заклинатель" ( в английском варианте - Bone Magician )

@темы: Немного обо мне

---

...

Когда-то давно мы с подругой, сидя с чашечками чая, мечтали о путешествиях и дальних странах. Хрустели печеньем и строили далеко идущие планы. Прошло время, мечты остались теми же, но я для себя уяснила, что я - жуткий домосед. Каждая новая поездка, не важно, сколько дней она продлится, начинается со стресса. Я начинаю нервничать уже за несколько дней, дергаюсь во время сборов и по дороге на вокзал/в аэропорт. Меня немного "отпускает" только в поезде/в самолете, потому что отступать уже некуда. Конечно все это время я улыбаюсь и шучу, на словах радуюсь этому маленькому путешествию, поддерживаю разговор, чтобы никто ничего не заметил. Дальше проще, но, по правде говоря, я больше всего люблю приехать на дачу, забуриться в свою уютную комнатку, и так же, как и прежде, за чашечкой чая отправлять своих героев в далекие страны к горам и морю, при этом оставаясь вдали от странствий.

@темы: Немного обо мне

---

UPD. Дописала-таки

Вчера был День Варенья у моего замечательного друга -! И я спешу (так спешу, что опаздываю) ее поздравить!
Мой дорогой друг! От всей души поздравляю тебя с этим замечательным праздником! Как дипломированный специалист по туризму, я дарю тебе пакетный тур , в котором помимо перелета рейсом "" и размещения в гостинице "" (естественно с гарантированным All inclusive от ресторана ""), будут представлены еще и дополнительные услуги, такие, как SPA-процедуры "", анимационная программа "хорошее " и, естественно, экскурсии от компании "" (нет, не той, что делает шоколадки).
Ниже прилагаю фотографию и контакты гида-сопровождающего, он тебе знаком

Жанр: джен, немного ангста, и в основном размышления
Размер: драббл
Предупреждение: 1) в данном рассказе используются элементы концепции мира, взятые из аниме/манги Норагами. В частности - хуманизированное оружие духа. Однако, текст полностью оригинальный и герои тоже (они вообще перекочевали в этот мир из другого рассказа), поэтому кроссовером это можно назвать с трудом.
2) Бишамон здесь, в отличие от Норагами, мужского пола (Бог войны).
3) Идея создания подобного соединения произведений целиком и полностью принадлежит Невидимке, как и некоторые персонажи.

Пара пояснений для непосвященных

На всякий случай сделаю несколько пояснений для тех, кто не знаком с Норагами, но все-таки решится это прочитать: одно оружие - одно имя - один хозяин (при этом хозяин может иметь несколько оружий). Нора (определение, не имеющее гендерной окраски) - оружие, у которого несколько имен.
Вместо краткой новости пожелания: Это рассказ о желании и невозможности сражаться плечом к плечу. Одному мешают гордость и зазубренные в детстве правила и кодексы, а второй... прекрасно понимает первого.

Мы познакомились с ним давно. Много, очень много веков назад, в год, когда в стране свирепствовал голод. Полководцы и правители, не желая страдать, подобно простолюдинам, собирали с крестьян непомерно высокие подати. В городах и селениях медленно назревали мятежи, которые в большинстве своем жестоко подавлялись хозяевами земель при помощи своих верных воинов. Однако же были среди деймё и те, кто предпочитал расправляться с неугодными при помощи аякаши. Порождения скверны всегда появлялись там, где страдали люди. Они питались болью, страхами, злостью – всеми теми чувствами, которые порождала нищета и угнетенность, и росли. Демоны вселялись в людей, ходили за ними подобно теням, терзали ночными кошмарами, толкали на преступления, постепенно превращая измученные души в таких же, как они.
Тогда еще люди не измеряли время неделями, а сутки – часами, но сейчас я могу сказать точно: больше десяти дней я провел на окраине одной некогда процветавшей деревушки. Я ждал солдат Бишамона, тех, кто призван защищать людей от порождений скверны, и смотрел, как медленно чахнут селяне. С каждым днем их становилось все меньше, а голодных демонов – все больше. Они уже не прятались под покровом ночи и не страшились подходить к заборам, на которых крестьяне рисовали защитные символы, чтобы хоть как-то себя обезопасить. Аякаши заглядывали в окна и своими низкими голосами, слитыми из десятков других, звали к себе.
Каждый вечер я, сидя на холме, что высился над деревней, считал, сколько загорается огней. Пятьдесят. Сорок пять. Тридцать два. Я ничего не мог поделать: воин может сражаться без оружия, оружие без воина – нет. Двадцать восемь. Двадцать пять. Когда их осталось немногим больше дюжины, я устал ждать. Кляня безжалостных господ и их вооруженных псов, я пошел прочь от этого проклятого места. И на закате на дороге, ведущей к деревне, встретил юношу с белыми волосами…

- Газеты, газеты, - задорно кричал рыжий паренек, размахивая трубочкой, скрученной из пары серых листов. – Читайте газеты! Сегодня на первой странице вы сможете увидеть фотографию Белого призрака! Настоящей легенды! – продолжал голосить мальчишка, обращаясь то к одному прохожему, то к другому. – А вы были в старой части Эдо? – подскочив к группе школьниц, спросил он. Девушки вздрогнули, а бойкий рыжик лишь задорно им подмигнул, - ведь были же! А призрака видели?
С этими словами он развернул трубочку и продемонстрировал им расплывчатую фотографию, которую сложно было рассмотреть издалека.
- Монетка – и сможете читать и любоваться сколько угодно, - пряча за спиной газету, выдал мальчишка.
- Я тоже возьму, - промолвил Котаро, издалека наблюдавший за происходящим.
- Разумеется, господин, - расплылся в улыбке паренек. Взяв деньги, он протянул газеты своим покупателям. – Только не вздумайте гулять там по вечерам, - обратился он к девчонкам, уже забыв про Котаро. – Никто ведь не знает, а вдруг он кровь пьет!
«Не пьет, - усмехнулся нора, - но попортить может…»
На небольшой фотографии вдали, среди руин разрушенного храма, от которого остались лишь белые тории, возвышалась фигура мужчины или, скорее, юноши в старомодной одежде. Лицо и детали наряда различить было невозможно из-за сильного дождя, во время которого был снят призрак. Одно было ясно – у духа белые волосы.

Бишамон все-таки послал для спасения деревни воина. Одного. Глупого высокомерного мальчишку, говорившего фразами кодексов, которые уже тогда служили лишь украшением в кабинетах чиновников. Он руководствовался правилами чести, ложился спать ногами в сторону, противоположную той, где располагался замок его господина, и – я уверен – мечтал попасть в легенду, совершив благородный и безумный поступок. Как же он меня раздражал.
Посланнику Бишамона нужен был меч, и я готов был помочь ему в этом. Для меня сражения с аякаши, как и все другие задания, которые я выполнял для различных хозяев, были лишь хорошей тренировкой, позволяющей отточить и довести до совершенства боевые навыки. И чем сложнее предстояла миссия, тем с большей охотой я на нее соглашался. Но сейчас… Сейчас передо мной был мальчишка, – в то время как я ждал настоящего воина –одинаково желавший как одержать доблестную победу, так и героически погибнуть, исполняя свой долг.
– Нет ничего постыднее трусости, – заявил он мне, очевидно поняв, что я сомневаюсь.
– Идем, я покажу тебе деревню, юный воин, – предложил я, – и ты скажешь мне, действительно ли так постыдна трусость или есть чувство куда более низкое.
Безразличие.
Я отвел. И с удовольствием наблюдал, как меняется выражение лица моего нового знакомого.
– Я был здесь почти с самого начала и много дней ждал, пока кто-нибудь придет спасать эту деревню. И дождался тебя…
Мальчишка поджал губы. В его глазах я прочитал злость, но злился он не на меня. Впрочем, и не на Бишамона. Разве мог он позволить себе плохо подумать о том, чье уважение так сильно желал заслужить? Разумеется нет. Нетрудно было догадаться, о чем думал великий воин: господину солгали о положении дел! Иначе быть не могло.
– Ты не ушел тогда и, несмотря на свои сомнения, остался и показал мне деревню, значит ты готов идти сражаться.
– Сражаться, но не умирать, – поправил я. – Я действительно ждал, но солдат Бишамона.
– Я и есть солдат Бишамона. Я учился у лучших Мастеров и Первых воинов Правителя.
– Тогда почему на твоей одежде нет Его герба? Как твое имя, ученик Первых и Лучших? – я не скрывал усмешки, хотя вполне допускал, что мальчишка действительно мог у них учиться. Кто же еще мог забить ему голову Кодексами и Правилами?
– У меня нет имени.
Я некоторое время внимательно смотрел на юношу, гадая, что же такое он мог совершить, чтобы его лишили имени и храма. У безымянных божеств лишь одно святилище – алтарь на распутье, к которому подходят те, кто отчаялся и не верит, что боги его услышат, или же желает совершить нечто, о чем других просить не посмел бы. Там, за чертой, которую не видят люди, стоит множество таких, как этот мальчик. И все они готовы драться за любое желание, любой каприз, чтобы потом шелестом ветра нашептать не имя – прозвище, ведь тот, кто будет забыт, умрет.
– А у меня их много, забавно выходит, не правда ли?
Две крайности, два позора. Он даже не улыбнулся, лишь спросил: «Так ты со мной?». Было в его взгляде что-то такое, что убедило меня согласиться. Какая-то особая решимость, готовность сделать все возможное, чтобы добиться желаемого, или умереть.

«Призрак старого Эдо явился поздно ночью, в грозу, - гласила статья газеты, - произошло это, когда трое подростков – свидетели случившегося – застигнутые ненастьем, решили переждать дождь среди развалин храма. Спрятавшись под навесом, они принялись рассказывать друг другу страшные истории, тут-то и объявился дух…»
– Похоже, ты стал знаменитым, - вместо приветствия произнес Котаро, когда увидел старого знакомого. Тот сидел на ступенях руин своего храма и что-то, хмурясь, искал в телефоне.
– Знаменитым? – машинально переспросил Безымянный. Котаро протянул газету. Пробежав глазами пару строк, бывший солдат Бишамона нахмурился.
– Они пришли на руины храма и стали обсуждать непристойные вещи, – заворчал он и Котаро рассмеялся. Столько веков прошло, а Безымянный ни капельки не изменился. И пусть он сменил кимоно и доспех на джинсы и пиджак, но остался все так же строг к окружающим и по-прежнему начинал злиться, когда те ведут себя «недолжным образом».
– Это священное место! – картинно возмутился Котаро, зная, что именно эту фразу хочет сейчас сказать Безымянный.
– Именно так, - подтвердил бывший солдат Бишамона. И тут же извинился, когда у него зазвонил телефон.
Одни боги ушли в забытье, их храмы были разрушены, а имена забыты, к другим, особо значимым, до сих пор ходят на поклонение люди. В их честь устраиваются праздники, а в коробках для пожертвований всегда лежат деньги. Святилище же безымянных, которое, казалось бы, должно было стереться из памяти первым, никуда не исчезло. Оно просто сменило форму: девичьи гадания, желания на падающую звезду, посиделки со свечами у зеркала – все это не что иное, как обращение к безымянным божествам. Они прячутся в играх и пережитках прошлого, над которыми в современном обществе принято смеяться, и, как и прежде, ждут своего часа и своего просителя. Впрочем, некоторые из них зашли дальше других и не только ждут, но еще и предлагают свои услуги.
«Решу проблему быстро и качественно», - прочитал Котаро в той же газете в разделе объявлений. А ниже телефон.
– А тебе не кажется, что с таким объявлением ничего кроме работы киллера не найти? – осведомился нора, когда Безымянный закончил разговор и подошел к нему.
– Я этим больше не занимаюсь, – сухо ответил бывший солдат Бишамона. А ведь было время, когда он действительно соглашался устранять неугодных высокопоставленным чиновникам или даймё. Он убивал чисто и быстро, за что его иногда называли Белым вестником, тем, кто приносит в дом горе на крыльях черных бабочек. Тогда Котаро впервые после сражения в деревне нашел Безымянного, чтобы спросить, почему тот не позвал его, а взял с собой другою нору.
«Есть оружие, созданное для того, чтобы сражаться, а есть – для того, чтобы убивать», - ответил тогда Вестник. Убивать он ходил с женщиной с холодным взглядом, которая с покорностью смотрела лишь на своего хозяина. Вакидзаши по имени Рен.

К счастью, я недооценил мальчишку. Несмотря на желание идти по Пути воина, он оказался благоразумен, чтобы не сунуться в деревню, кишащую аякаши, и достаточно хитер, чтобы, прогуливаясь по окраине, поочередно выманивать демонов. Впрочем, первый бой мы проиграли. По крайней мере, так считал он. Как оказалось – впрочем, я не был этому удивлен – великий воин раньше не сражался тати. Ему было трудно управиться с мечом намного длиннее того, к которому он привык. К тому же он все пытался сделать сам, в то время как во всех книжках было написано, что оружие и его хозяин (пусть в данном случае и временный) должны представлять собой единое целое.
– В этот раз мы изгнали духов, но если ты продолжишь сражаться в подобной манере, то ты умрешь. – Для меня было привычно и понятно недоверие воинов – разве можно доверять клинку, сменившему бесчисленное множество хозяев – но сейчас что-то меня задевало. Мальчишка хоть и ограничивался короткими командами, но они были верными, он умел быстро подстраиваться под нужный стиль боя и мог бы сражаться лучше, гораздо лучше, если бы не его глупое упрямство. – Есть сражения, в которых доверять приходится даже норе.
– Дело не в том, что ты нора. Я просто никому не доверяю. – Задумчиво глядя, как зажигается свет в окнах домов, промолвил мальчишка. Я лишь пренебрежительно фыркнул, тогда он решил продолжить. – Оружие – это всегда оружие, если оно становится норой, значит в этом вина хозяина.
– Ты действительно в это веришь? – его слова поразили меня, еще никто не искал причину предательства в хозяине, всегда обвиняя клинок. – А как же алчность, жажда битв и всякие мелочные помыслы?
– Значит хозяин недолжным образом воспитывал свое оружие, – повернувшись, серьезное заявил Безымянный, – шинки может стать лишь чистая душа. И если она наполнится пороками, значит хозяин плохо за ней следил, значит это его ошибка…

– Не знаю, что на него нашло, – промолвила Аям Хаяси, поднимая с пола машинки и роботов. Эта молодая и привлекательная женщина позвонила Безымянному и пригласила к себе для разговора со старшим сыном. – Он всегда был таким хорошим, послушным мальчиком, помогал младшему брату, никогда со мной не спорил…
Госпожа Хаяси расставила игрушки на письменном столе, а после присела на кровать, рукой разгладив складку на покрывале.
– А потом что-то произошло, позавчера он поздно пришел домой, от него пахло алкоголем, – она вытащила из кармана фартука тряпку и принялась протирать и без того чистую тумбочку, – а сегодня я не досчиталась денег.
– Переходный возраст, – предположил Котаро. Слова Аям его не удивили. Судя по всему, жили они небогато, мальчик учился в школе, у его сверстников были новые гаджеты и красивые вещи, а у него – нет.
– Но он никогда себе такого не позволял, он ведь знал, – госпожа Хаяси принялась теребить в руках несчастный лоскуток, – после смерти отца он был моей единственной опорой, он даже подрабатывал летом, чтобы накопленные деньги потратить на младшего брата. На его учебу…
– Я поговорю с ним, – промолвил Безымянный, направляясь к выходу. – Где он сейчас?
– Должен быть в школе, – она достала из кошелька монетку в пять йен – традиционное подношение богам. Именно эту плату брал за свои услуги тот, кто «решал проблемы быстро и качественно». – Спасибо вам. Я бы не смогла обратиться к кому-то из родственников – стыдно. Они ведь знают Нобу, как совсем другого мальчика.
Безымянный коротко кивнул и покинул квартиру. Котаро, попрощавшись с хозяйкой, последовал за ним. Они шли по улице, то и дело сталкиваясь со странностями. Молодой человек в твидовом джемпере, с виду тихий и неприметный, громко скандалил с цветочницей, две девочки – типичные отличницы в отглаженных блузочках, сидели в учебное время на лавочке в парке и обсуждали покупки. Одна с гордостью демонстрировала ярко красные туфли на высокой шпильке, а вторая – кофту с глубоким вырезом. Неподалеку мальчик в очках увлеченно рисовал что-то на заборе, а когда его попытался поймать старик-дворник, дерзко крикнул ему что-то и убежал. Ученики младших классов целыми стайками кочевали из магазина в магазин, покупая неполезные вкусности, которые никогда бы в таком количестве не купили им родители.
– Сегодня прям день непослушания, – заметил нора, скользнув взглядом по щупленькому парнишке, который пытался купить в газетном киоске журнал для взрослых.
– Вон он, – Безымянный указал на школьника, который прилип носом к витрине магазина электроники. У него на плече сидел жилистый, похожий на многоногую крысу аякаши, именно его присутствие заставляло людей вести себя не так, как обычно.

Нам понадобилось несколько дней, чтобы освободить деревню от аякаши, а потом настала пора распрощаться. Чтобы вернуть имя, Безымянному нужно было незапятнанное оружие. И даже если бы я стал лучшим из нор, это все равно бы ничего не изменило. Для воина главное – преданность и верность. И даже если бы я очистился от других имен, это бы ничего не изменило…
Странно, но путь, который я выбрал для себя давно, и который долгое время считал правильным, внезапно показался мне обманчивой тропинкой, исчезающей в поле сорняков и травы. Все это время, изнуряя себя тренировками, соглашаясь на сложнейшие из миссий, я мечтал об одном. И, как оказалось, совсем не о том, о чем раньше думал, в чем себя так настойчиво убеждал. Я мечтал не о силе, не о мастерстве, и даже не о звании лучшего… Все это время я мечтал найти себе хозяина. Воина, с которым буду сражаться плечом к плечу, того, кто оценит мою преданность и верность, того, за кого соглашусь умереть. И сейчас, наконец повстречавшись с ним, вынужден распрощаться. Из-за своей глупости. Из-за замены истинных ценностей и устремлений ложными… Из-за самообмана, который, будучи до это сладким, превратился в яд…
- Мы еще увидимся, - произнес мальчишка, глядя на катящееся на закат солнце. – Не знаю, как скоро, но это обязательно произойдет.
Я лишь усмехнулся.
– Позови, если вдруг вновь решишь поучаствовать в заварушке.
- Непременно.
Одно имя, один хозяин – один Путь. Истинно верный. А вокруг меня лишь песок и ветер, заметающий следы.

- Это несправедливо! – сжимая кулаки, выкрикнул Нобу, глядя горящими глазами на Безымянного. – Я тоже хочу новый смартфон, хочу новые кеды, хочу ходить в кино! Хочу жить, как другие мальчишки! Почему я должен все время себе в чем-то отказывать? Почему должен постоянно оглядываться, пытаясь соответствовать каким-то шаблонам идеального сына.
Котаро кинул взгляд на бывшего солдата Бишамона. Уж кому-кому, а ему точно должно быть знакомо это чувство. Всю свою жизнь он старался быть достойным внимания отца. Безоговорочно следовал правилам, упражнялся в боевых искусствах, стремился стать великим воином. И ничего не добился.
- Я устал и мне все надоело!
- А я тебя понимаю, - Котаро хлопнул по плечу мальчишку, - ты прав. Иногда надо расслабиться и просто побыть собой.
- Что? – Нобу повернулся к норе, похоже, он не ожидал такого и был готов к нравоучительной тираде, которой хотел вот-вот разразиться Безымянный.
- Идем со мной, проведем день, как ты хочешь. Конечно, у меня нет денег на новый смартфон или планшет, зато мы можем сходить в кино, на картинг. На аттракционы. Или куда-нибудь еще. Но самое главное – тебе не нужно будет ничего доказывать. – Котаро мягко улыбнулся мальчишке, - и еще один нюанс. Я не твой друг. И завтра тебе не будет стыдно за сказанное мне сегодня. Ты меня даже не вспомнишь.
Нобу просиял, а аякаши на его плече зашипел и съежился. Котаро подтолкнул мальчишку вперед и посмотрел на Безымянного.
- Ты очень похож на него, - тихо заметил бывший солдат Бишамона.
- На кого? – спросил нора, увидев грусть в глазах Безымянного.
- На Мамору.
Мамору. Котару слышал про него. Первый воин тогда еще Акайро, отдавший за него жизнь. Наверное, именно его Безымянный искал во всех своих последующих клинках. И не находил.
- Значит мне придется сегодня развлекать вас обоих, - мягко улыбнулся нора. – Одного, чтобы не шалил, а второго, чтобы не стал окончательно занудой.
Безымянный уже дежурно нахмурился, но ничего не ответил, что Котаро принял за хороший знак.

Не знаю, сколько еще мне удастся смыть с себя имен, но хозяин у меня будет всегда только один – мальчишка с белыми волосами, говорящий фразами кодексов. Я всегда буду рядом, и если он позовет – непременно приду.

запись создана: 28.09.2014 в 20:59

@темы: Кроссовер, Безымянный, Подарки

---

О том, как рождаются и умирают новые миры...

Придумали с Невидимкой целую волчью сагу с предательством, интригами, трагическими смертями, любовью, дружбой, кровными узами и всем прочим (в общем полный набор), и все благополучно похерили. Почему? А потому что писать лень. Заметки делались на работе и их было так много, что сюжет ушел далекооо вперед, и писать с самого начала было уже не интересно, да и чертовски лениво. И так всегда.
На работе делать заметки даже в дайри я не могу, потому что мой комп прекрасно просматривается со всех сторон (да и камера на меня смотрит), а влезать на личные странички в таком положении все равно что прилюдно раздеться, так что приходится отложить на вечер. А с вечера на выходные, а с выходных на следующие выходные и так пока в голову не придет мысль "а нафиг надо? Черкну строчку на листочке в клеточку, вдруг потом когда-нибудь осенит". И лежат так у меня до востребования уже многие мыслишки. Может на полноценный сюжет они и не тянут, но что-то может быть и удалось бы из них вытащить...

Я много думал о том, что было бы, если бы я не испугался. Если бы я не покрыл себя позором и не отправился в северный храм. Я думал о том, каким бы я стал… Кем бы я стал…
И в один из вечеров демон спросил меня: «Пойдешь ли ты со мной, если я пообещаю показать тебе то, что ты хочешь увидеть?»
И я согласился.

- И откуда ты такой взялся, - усмехнулся курносый писарь, закрывая книгу, в которую недавно внес информацию о прибывшем в город. Запись получилась довольно короткой: безымянный вальяр из храма Эцер-Акай. – Мне казалось, что все храмы уже расформировали. Ну или почти все, - мальчишка почесал за ухом тонкой бамбуковой палочкой, которой недавно писал. – Ну по крайней мере те, которые находились под покровительством Мидо.
- И где же все братья теперь? – поинтересовался Безымянный, скосив взгляд в окно, где на покрытой формулами цепи сидел пес-призрак. Эти обитатели Колодца теней, созданные во время ритуального умерщвления животного, теперь охраняли подступы к городу и, скорее всего, вместе с имьеру или специально обученными и оснащенными стражниками, как те, кого встретил Безымянный, патрулировали его улицы по ночам.
Когда вожак гончих Харганрака согласился показать Мэзэхико мир, в котором он не испугался демона у Чаши, имьеру ожидал увидеть свое поместье, счастливую семью; отца, гордящегося своим сыном или, по крайней мере, не презирающего его; тренировку или военный поход, учения, поединок за звание Мастера, но никак не столицу, наводненную духами. Многие годы юным сынам Пламени говорили, что гостям из Колодца Теней нет места в городе, даже посредникам воспрещалось сопровождать своих хозяев, не говоря уже о привязанных. Но в этом Амадо все было иначе, здесь духов держали на короткой цепи и заставляли выполнять различные приказы.
«Тебя ждет еще много любопытного», - пообещал пес Харганрака, распрощавшись с Безымянным у ворот, возле которых его уже встречали двое стражников. Белого монаха привели в крошечную клетушку, именуемую комнатой ожидания, куда по приказу наместника доставляли всех приезжих, обладающих даром. После внесения соответствующей записи в книгу гостей, Безымянному предстояла встреча с неким господином Ройтаро.
- Здесь или в Ларре, там сейчас говорящие с духами очень нужны, - сказал мальчишка, покручивая пальцами писчий инструмент. На плече его коричневой куртки красовалась нашивка с символом ордена пламени, точно такие же были и у стражников, однако никто из них даром не обладал. – Там сейчас вовсю идет строительство.
Неподалеку от города Безымянный видел двух горных духов, похожих на ожившие камни. Под руководством девушки имьеру они ловко ворочали глыбы. Тогда вальяр подумал, что гости из Колодца теней просто что-то разрушили и дочь ордена Пламени хочет, чтобы они все восстановили, но сейчас он понял, что на самом деле требовалось от них.
Дверь в комнату ожиданий распахнулась, и в нее стремительно вошел юноша в темно-красной куртке, очевидно, заменяющей мантию младшего Мастера.
- Тоширо, оставь нас, - с порога заявил он. Кожа незнакомца была несколько темнее, чем у жителей Мидо, скорее всего, он прибыл в столицу с южного острова. – Меня зовут Ройтаро Хирохото, - юноша сел на стул который освободил Тоширо, ускользнув за занавеску в конце комнаты. – Я младший Мастер ордена Пламени, и первый помощник господина Ямасаки, стража северо-западного района Амадо.
Ройтаро пробежал глазами по надписи, сделанной Тоширо, а после поднял взгляд на вальяра.
- Как долго ты собираешься здесь задержаться?
- День, может, два, - ответил Безымянный. Ворота Амадо откроются для него лишь завтра и вновь закроются на четвертый день. В этот промежуток времени вальяр должен покинуть город.
- Тебе приходилось уже держать на цепи духов?
- Нет, - вальяры из-за отсутствия Посредников значительно уступали имьеру, однако они все же могли держать в сцепке не очень сильных и неагрессивных духов.
- Но ты знаешь, как это делать? – в голосе юноши послышалось недовольство.
- Нет, - вновь разочаровал младшего Мастера Безымянный. Ничего сложного в этом ритуале не было, но вальяру не хотелось во что-либо ввязываться. Он пришел в этот Амадо, чтобы посмотреть, как изменилась его жизнь, а не для того, чтобы менять чью-то чужую.
- Ладно, посмотрим, что можно сделать.
- Сделать? – переспросил вальяр, когда Ройтаро Хирохото закрыл книгу и поднялся со стула. - Я прибыл в Амадо не ради поиска работы.
- Это не важно, - отрезал младший Мастер, - каждый, кто прибывает в Амадо и обладает силой, должен работать на благо города столько, сколько он планирует здесь прожить.
- А духи подожду?- едко спросил белый монах.
- Ты находишься в Амадо и здесь есть кому защищать людей от духов, - возразил младший Мастер.
- Ройтаро, - дверь распахнулась и в помещение вошла девушка в куртке с нашивкой ордена Пламени. Золотоволосая, с теплыми, цвета янтаря глазами, она была привлекательной, но мужской костюм, в частности узкие брюки, делали изгибы ее фигуры слишком явными, что вызвало возмущение у вальяра.
- Да, Низори, - отозвался Младший Мастер. Незнакомка присела на краешек стола, сдвинув регистрационную книгу.
- Это ведь тебя я видела там за городом? – ее голос звучал так, словно она хотела услышать подтверждение своим словам, а не полный ответ. Безымянный молча кивнул, он тоже узнал имьеру, которая командовала горными духами. – А Пес, где он?
- Какой пес? – вмешался в разговор Ройтаро.
- Гончая Харганрака, - пояснила имьеру.
- Вот тебе и монах без имени, - заметил Тоширо, нарушив воцарившуюся тишину.

__________________________________________

Пролог

Дахи стоял на коленях и молился богам, чтобы они даровали ему сил. Перед ним на земле лежала золотая шкатулка, покрытая священными письменами. Имена великих Богов были начертаны на ее стенках, но даже они не могли сдержать зло, что там таилось.
Поднявшись, найран стряхнул пыль со светлых ритуальных одежд и направился в храм, возведенный в этом холодном и диком краю над лабиринтом подземных пещер. Живущие в лесах племена боялись приближаться к этому месту, называя его обителью духов. И учитель посчитал это хорошим знаком.
С воды подул промозглый ветер и разметал по поляне холодный белый песок, что упал с неба. Амин, прибывший сюда со своими воинами много лун назад, сказал, что в его родных краях такое тоже случается. Это означает, что природа умирает, чтобы потом родится вновь, и добавил, что маленький найран обязательно должен это увидеть.
Дахи грустно улыбнулся, губами коснувшись остывшего лба военоначальника, его храбрую душу он отправил в зал Ильмаана своими руками. Найрану очень хотелось увидеть, как распускаются диковинные цветы и раскрываются маленькие зеленые листики, услышать, как звенит капель. Но этой ночью ему было видение, в котором потоки жидкого огня, текли по улицам дивного города, а с неба падал черный пепел. И это означало, что ждать больше нельзя. Он проснулся еще до рассвета и не смог сдержать слезы. Дахи пытался молиться, но чистые слова не рождались в его голове. Их заменили образы и лица тех, кто отправился вместе с ним. Они не знали, что идут отдать богам не только их проклятый дар, но и жизни.
Заботливо поправив на шее Амина шелковый платок, ставший багряным от крови, Дахи в последний раз посмотрел на воина, сидящего у входа в храм. Его доспехи блестели в лучах заходящего солнца, неподалеку покоились его верные подчиненные, укрытые тонкой белой пеленой. Их души стали стражами этого места. Скоро к ним присоединится и найран.
Прижав к груди шкатулку, Дахи переступил порог, заскрежетали механизмы, и тяжелая каменная дверь опустилась позади него, запечатав вход. По спине пробежали холодные мурашки, от страха стало тяжело дышать, но отступать было нельзя. Сняв со стены факел, юный найран зажег его и принялся спускаться вниз по лестнице. Ступени постепенно сгладились, превратившись в покатый склон. Тоннели, переплетаясь словно нити, уводили все глубже под землю, и когда Дахи добрался до сердца храма, он уже не верил, что все происходит с ним на самом деле. Он словно попал в видение, что посещает человека накануне болезни.
Массивные двери зала распахнулись, стоило Дахи к ним прикоснуться. И в коридор полился теплый золотистый свет, излучаемый статуями. Погасив факел, найран направился к алтарю. Вскоре израненные стопы перестали болеть, а страхи ушли, как и мрачные воспоминания. На плечо Дахи легла тяжелая рука.
- Амин? – юный найран обернулся, надеясь увидеть улыбающегося великана, но рядом никого не было.
Внезапно двери захлопнулись, погас свет, а тело Дахи пронзила резкая боль.

Глава I

Остров Юор, архипелаг Хордео-Кайд,
подвластная ландорским войскам территория

Килан О′Рейли* устало откинулся на спинку складного стула и уставился в тентовый потолок большой походной палатки, в которой располагался штаб их научной экспедиции. Вот уже несколько часов он отчищал от налипшей земли каменную погребальную табличку, найденную в одной из местных пещер.
С тех пор, как оскудела жила Кристалла, военные трех городов Первой ступени разбрелись по всему Хордео-Кайд, включая дальние уголки и заброшенные деревушки. Они искали осколки Белого солнца везде, а после того, как нашли крупицы у Шейкайцев, переловили всех до последнего и даже вскрыли могильные курганы. От перепуганных поселенцев ландорцы услышали легенду о долине Серого Призрака, проклятом месте, к которому они боялись даже приближаться. Рассудив, что там могут находиться камни, они отправились туда и обнаружили пещеры. Одна из них была замурована и покрыта причудливые надписями. И вот буквально несколько часов назад рабочие из городка Хетран расчистили завал и обнаружили склеп. В маленькой пещерке на полу в истлевших одеждах лежали мумии, около дюжины тел.
- Ну что, есть успехи? – в палатку решительно вошла Эшлин. Несмотря на поздний час было видно, что лучшая ученица профессора Хейсмана и не собиралась ложиться спать. Наоборот, девушка была полна решимости и вот уже второй день их пребывания на острове Юор, удивляла всех своей кипучей энергией и неутомимой жаждой деятельности.
- Это погребение не принадлежит местным племенам.- Лойд еще раз пробежал глазами по растрескавшемуся камню. – Это не их письменность.
- Что ты имеешь в виду? – рука Эшлин замерла у ремешка, скрепляющего тугой хвост золотых волос.
- Обрати внимание на этот символ, - О′Рейли указал на маленький рисунок змеи, свернувшейся кольцами, - он плавный.
- Ну не знаю, - распуская волосы, заметила девушка. – Это же змея.
- Я так не думаю, - Килан хотел еще раз взглянуть на надписи, сделанные под сводами пещеры, чтобы обнаружить другие доказательства своей теории, но это было исключено. Всюду рыскали лазутчики других городов Первой ступени и покидать зону лагеря ночью строго воспрещалось. – Видишь ли, ни у торо, ни у цескайцев, ни у тех же шейкайцев не было плавных линий, все рисунки у них были угловатыми и ломаными.
- Ну что ж, - Эшлин еще раз посмотрела на змею, - тогда мне тоже есть, что тебе рассказать. Начну с самого простого. Эти люди были убиты.
Килан мысленно представил себе темную пещеру, в которой тела были аккуратно уложены на тонкие подстилки и бережно укрыты светлыми покрывалами. Тогда О′Рейли показалось, что это было всего лишь уважением, проявленным к покойникам, или же своеобразным обрядом. В некоторых древних племенах бытовал обычай огораживать мертвецов от бед, которые привели к их гибели, чтобы те не стали кровожадными призраками. Так, например, если человек погибал от мороза, его одевали в мехах, если тонул – на грудь вешали специальный амулет или клали на плот, правда потом сжигали. По крайней мере, на архипелаге.
- Заботливый палач? – предположил Килан.
- Возможно. Но это еще не все, - Эшлин залезла в карман и достала оттуда монетки, четыре из них были темными, а пятая так и сияла золотым бочком. – Вот это было во рту у тех мумий, которые я успела бегло осмотреть.
Килан усмехнулся. «Бегло» для Эшлин означало «внимательно, но без мелких подробностей».
- Очевидно, так они хотели предостеречь себя от их внезапного пробуждения, - О′Рейли покрутил в руках монетку и замер. – Подожди. Они имхетские.
- Не совсем, - в палатку, прихрамывая, вошел профессор Хейсман, а вслед за ним Френсис Фокс, еще один участник экспедиции. - Они найирские.
Килан еще раз осмотрел очищенную монету, на которой был выгравирован лист вайявы, дерева жрецов.
- Хорошая пища для размышлений, не так ли? – заметил профессор, тяжело опускаясь на стул, который пододвинул ему Фокс. Несмотря на свой почтенный возраст, Нил Хейсман предпочитал лично присутствовать на всех раскопках, на которые его приглашали в качестве эксперта. – А эта еще лучше.
Из рук Фрэнсиса профессор забрал сверток и бережно положил на стол. Под тряпками оказался почерневший от грязи и времени шлем.
- Эту бесценную находку военные обнаружили в северной части острова.
Килан и Эшлин переглянулись. Воинов на острове Найир никогда не было, поскольку жрецам строго воспрещалось не только проливать кровь, но и находиться рядом с теми, кто когда-либо это делал. Разумеется, найран могли обратиться к наемникам, а потом расплатиться своими монетами, которые высоко ценились в империи, но повод должен быть для этого очень веским. После общения с подобным человеком жрецы должны были долгое время очищаться, проходя многочисленные обряды. Они на год, если не больше, отстранялись от участия в главных мистериях и ритуалах.

Остров Найир, восточная территория Имхет

Майор Моран Хейс стоял на краю отвесной скалы, глядя, как рассекает тьму луч маяка на противоположном берегу. Позади него на холме раскинулись руины древнего города жрецов. Когда-то давно сюда за благословением приезжали со всех уголков империи, ныне именуемой Имхет. Однако за несколько десятилетий до того, как был основан Алкаронский треугольник, жрецы, покинули свою укромную обитель. Вот уже много лет в книжках по истории приводились две возможные причины произошедшего. Согласно первой виной всему стало мощное землетрясение, которое уничтожило большинство построек и унесло жизни почти всех обитателей Найира. Выжившие жрецы перебрались на материк и вскоре стали служить в других храмах или основывали свои. Согласно второй версии, эпидемия, выкосившая в то время большое количество народу по всей империи, каким-то образом, возможно, из-за сговора, попала на изолированный остров и унесла жизни местных обитателей.
Однако существовала и третья версия, ее родоначальником стал один ландорский профессор. Изучая старинные рукописи и свитки, он выдвинул предположение, что все эти жуткие события определенно имели место в истории Найира, но не были истинной причиной исчезновения найран. По его мнению жрецы ушли с острова намеренно, желая спрятать нечто очень важное. Долгое время эта версия не находила поддержки, и даже высмеивалась научным сообществом. А потом ее просто забыли. Пришли тяжелые времена, и стало уже не до тайн и свитков.
Кинув напоследок взгляд на бьющиеся о камни волны, Моран развернулся и направился к руинам. Между каменных глыб, ранее представлявших собой стены величественных храмов, мелькали огни факелов. На закате его группа тайно перешла границу Имхет и прибыла на Найир для выполнения особого задания. За одну ночь им предстояло снять оттиски со стен главного святилища найран и переправить на расшифровку ученым.

* Имена условные, поскольку главному герою я имя так и не выбрала толком.


Кажется, было что-то еще... Надо поискать. В общем все похерено, да

@темы: Страшная сказка, Мысли

---

А я все-таки сходила!

1

Душка!

2

Добрую половину фильма я хотела, чтобы ее кто-нибудь сожрал!

3

Запомните эту зверушку, с ней связан самый неожиданный момент всего фильма.

@темы: Фильмы

---

Тест

Увидела у  Marita~и не смогла не утащить.

Итак, чтоб изготовить подобие сердца, увлечённый тобой мастер (ну или мастерица) взяли бы… Аметист

Самый утонченный. Душевное равновесие, искренность и невосприимчивость к колебателям настроения вроде алкоголя. «Каменные фиалки». Сумерки лавандовых холмов и величавость средневековых королевств. Строгий и преданный. Олицетворение сдержанности и благородства. Полюбивший тебя вскоре заметит, что любит теперь заброшенные парки, стихи и лунные дорожки, пристальные взгляды и незабытые обещания, сирень, стойкость духа и бесшумную поступь. С тобой поневоле держат себя в рамках и стремятся быть лучше, чем на самом деле. Ты заново учишь видеть красоту и слушать своё сердце. Ты делаешь критичнее и одновременно мягче. И даришь наслаждение от созерцания твоего профиля на фоне вечереющего неба… вот только частенько спутником этой полуплатонической любви бывает печаль.

Пройти тест

@темы: Просто так, Немного обо мне, Тесты

---

Download Cristina Branco Cancao De Embalar for free from pleer.com

@темы: Для вдохновения, Музыка

---

Тематическая флудильня

1. Количество персонажей ограничено лишь уверенностью игрока в своих силах.
2. Очередности является довольно условной и действует в тех случаях, когда герои не ведут активных диалогов.
3. Размер постов-ответов значения не имеет. Это может быть одна емкая строчка или развернутый текст на несколько абзацев, главное, чтобы была передана суть и отношение героя к происходящему.
4. Вводные посты, изменения погоды, ответы встречных-поперечных персонажей, не играющих особой роли, по умолчанию ложатся на плечи мастера (т.е. меня), если игроки не пожелают отыграть их сами. В случае самостоятельного отыгрыша все описывается в посте, если по какому-то вопросу нужно (есть желание) получить ответ со стороны, просто оставляйте обращение героя без ответа.
5. Поскольку возможности создать отдельные локации в виде новых записей в дневнике нет, будем создавать локации внутри одной записи. И, чтобы не было неразберихи, поочередно отыгрывать локации.
6. Кто когда может, тогда и отписывается.
7. Это уютный междусобойчик, а не конкурсный рассказ, поэтому пишем и не пугаемся паримся

@темы: Noblesse

---

То, что лень дописывать

В этот день все было не так, все было иначе. Поутру Сайро Арано нехотя покинул столицу и направился в Найаму, соседний городок, маленький и абсолютно безынтересный с точки зрения Мастера Сайро. Младшего Мастера, однако это уточнение не заслуживало того, чтобы быть обозначенным в разговорах или во время представления. Мастер. И все. Покинуть столицу Мидо Мастера призвал долг, но отнюдь не члена ордена Пламени - сыновий. Отец Арано, господин Хото, человек богатый и влиятельный (не знатный, однако и это Мастер Сайро предпочитал умолчать), попросил сына отвезти господину Сиро, ювелирных дел мастеру, довольно крупную сумму денег, которую подозрительный купец не мог доверить никому кроме сына, да и сыну-то доверил с трудом (расточитель и повеса, хоть и имьеру). Так же он велел передать определенные бумаги, который Сайро бегло просмотрел – он вообще довольно часто заглядывал не только в карман к родителю, но и в его дела, иногда даже советовал что-то дельное, но только тогда, когда видел в этом пользу для себя, - и, не обнаружив там ничего интересного, сложил в походную суму и отправился в путь.
Прибыл Мастер Сайро в Найаму еще до обеда и, прервав свой путь ради трапезы, сумел завершить дела до того, как Богиня Солнца покинула свой трон и направилась к краю неба. Поскольку срочных дел в Цитадели у Мастера Сайро не было, а те, что имелись, могли подождать (или же их могли перепоручить кому-то еще), он решил провести вечер так, как любил: в компании ласковых чаровниц с кожей, подобной шелку. Если в Найаме и было что-то стоящее внимания Сайро Арано, так это веселый дом. Не такой величественный, как «Под Сакурой», но все же не лишенный своего шарма. И пусть он располагался в центре города, а не в саду из утонченных деревьев, усыпанных розовыми цветами, скоротать одинокий вечер здесь девушки помогали не хуже, чем в столице.
Распахнув дверь большого двухэтажного здания, Мастер Сайро вошел в зал. В прохладном помещении витал еле уловимый аромат, сладкий и свежий, слегка покачивались от дуновения ветра изящные маленькие лампы, что тонкими цепями крепились к потолку, на полу лежали циновки. Обычно Мастер Сайро не задерживался в зале, где ученые девы разговорами услаждали дух и направлялся туда, где внимание уделялось телу, но в этот вечер все, как уже было сказано, пошло не так…

@темы: Безымянный, Заморожено, почти забыто