Умные мысли часто преследуют меня, но я быстрей
Это писалось на конкурс по приглашению Marita~. В публикацию я не прошла, но, по крайней мере, вспомнила, что умею писать что-то кроме запросов на согласование новых договоров.
Приятное, но очень сложное упражнение для того, кто пишет раз в году.
Мне уже традиционно не хватило времени и усидчивости для чего-то большего, поэтому вышел рассказ.
Ну что, есть живые на дайри? Меня кто-то еще помнит?))
Жмем на картинку и читаем
Последний заклинатель ветра
Дом состоял из труб и котлов, из железных лестниц и длинных переходов между этажами, из мрачных теней в облаках паутины. Он дышал белым паром и кашлял пеплом, по-стариковски ворчал, когда осенние сквозняки залетали в щели в рамах, а по зиме наряжался в пушистую снежную шапку. Когда Алан впервые увидел его из окон омнибуса, то подумал, что перед ним старинный замок, сквозь камни которого проросли железные стебли.
- Новичкам всегда трудно освоиться, - произнес Кевин, рыжий мальчишка с веснушками на лице. Отец говорил, что такие дети поцелованы солнцем, и потому самые удачливые на земле. Рядом с ними никогда не заскучаешь, а если пройти по их следам, то можно непременно попасть в увлекательное приключение.
Кевин встретил Алана на пороге, когда тот рассматривал табличку возле входной двери Дома. На покрытой цветами из ржавчины поверхности мелким шрифтом был написан целый список целей, с которыми горожане обычно приходили сюда. Возле каждого пункта висела цепочка с колокольчиком. Какие-то из них были отполированы до блеска частыми прикосновениями, а какие-то покрыты коркой грязи.
Так, отчего-то совсем никого не интересовала помощь в обустройстве очага и приручении каминной саламандры. Алан успел побывать в самых разных домах, когда отвозил особо ценные или дорогие экземпляры книг заказчикам, но ни разу не видел в камине саламандру. Может быть, как раз потому, что никто так и не сумел ее приручить…
– Наставники ругаются, когда им приходится искать потеряшек, поэтому запоминай все сразу, – Кевин начал инструктаж, стоило только двери с натужным скрипом открыться. – И ни в коем случае не реви, что бы ни случилось. Плакс тут не любят, – он выразительно посмотрел на Алана и тот кивнул в ответ.
В Доме не любили не только плакс, но также грязнуль, и потому Кевин заставил Алана хорошенько вытереть ноги о половик, и лодырей. Взглянув на Письмо-приглашение, провожатый сразу же вручил юноше корзину овощей, которую нес с рынка.
– Ты отведешь меня к Наставникам?
Алан бережно спрятал Приглашение во внутренний карман. Загадочный конверт из плотной пожелтевшей бумаг был одним из его сокровищ. Его подсунули под дверь книжной лавки перед самым закрытием.
«Помощнику книгоискателя» гласила надпись, выведенная чьей-то нетвердой рукой.
– Похоже на предложение дружбы, – улыбнулся тогда отец. Они приехали в Эвирин совсем недавно и были слишком заняты обустройством быта. Свое письмо Алан смог вскрыть лишь поздним вечером, когда сгустились сумерки и речной туман вновь пополз по камням и ступеням. Стоило краям бумаги разомкнуться, как маленькая комната над книжной лавкой вмиг наполнилась сладким запахом грозы, свежестью листвы и солью моря. Алан услышал шелест волн и зажмурился, боясь, что видение, смутившись его взгляда, растает.
«Тебе все показалось» и «Это чья-то шутка» говорил отец, заваривая чай и накрывая на стол скудный ужин. Он соглашался с тем, что бумага была дорогой и очень старой, и злился на негодника, сложившего текст письма из вырезанных книжных слов, но он не чувствовал запаха горячего песка и тины, и не слышал тихую колыбельную ветра, только дождь, что каждый день стучал по крыше.
– Ты можешь сходить в этот Дом, но только когда выполнишь все обязанности в своем доме.
На это потребовалось очень много времени, Алан даже отчаялся, решив, что тот, кто звал, его уже не ждет. Но вот он здесь, в Доме из железа и камня, а рядом с ним поцелованный солнцем.
– Нет, Наставники не любят, когда их беспокоят. Они вызовут тебя сами, а я покажу тебе Дом и те комнаты, в которые можно входить.
Просторный холл встретил мальчишек роем белых светлячков. Большие и маленькие, яркие и блеклые, они плавали по комнате и пульсировали каждый в своем ритме. Высоко под потолком раскачивалась старомодная люстра с оплавленными свечами. И две широкие лестнице спускались по бокам от огромного зева камина, в котором ворочалась в углях саламандра. Здесь все было в точности как на иллюстрациях его любимой книги.
Перед самым отъездом в Эвирин в одной из коробок Алану попалась книга Ллойтона Кренби. Она называлась «Город, которого нет. Мастера, которых забыли» и рассказывала удивительную историю о Заклинателях стихий и их первом городе, который впоследствии исчез со всех карт. По словам отца, она была куплена в самом начале его карьеры для одного пожилого господина. Джентльмена со странностями, так сказали бы сейчас. Он никогда не представлялся своим именем и каждый раз для оформления заказа выбирал себе новое. Это было совершенно против правил, но отец никогда не перечил. Он подписывал бланки «Для Господина с Фонарем», потому что покупатель всегда носил с собой странный осветительный прибор – удивительную по красоте сферу из стекла, увитую серебряным плющом. Господин с Фонарем выкупил все книги кроме одной.
– Боюсь, что с ним произошло что-то нехорошее, – поглаживая корешок книги, промолвил отец. – Он прислал мне чек, как обычно это делал, но за книгой так и не пришел. Я пытался искать его, но безуспешно. А потом родился ты и стало совсем не до этого.
Алан протянул руку и маленький шар размером с куриное яйцо, покружив, опустился к нему на ладонь.
– Ого, – удивленно воскликнул Кевин. ¬– Обычно они не любят гостей.
– Они – слова, – прошептал с улыбкой Алан, вспоминая описание волшебных светлячков из «Города, которого нет».
В книге Ллойтона Кренби было много легенд и две из них были посвящены Первым магическим формулам, произнесенным первыми заклинателями.
Они были громкими и властными, гласила одна из легенд, и Высшие духи отняли их, сорвали с уст наглецов и спрятали в сферы из света, чтобы больше никто не мог обрести власть над гостями с Той стороны. Они были тихими и мягкими, возражала другая легенда, способными не подчинить, а укротить пылающие сердца, и потому Высшие духи сохранили их, чтобы заклинатели других поколений помнили их и хранили.
Алан смотрел на сгусток энергии у себя в ладонях. В той же легенде говорилось, что свет этих слов будет гаснуть, когда заклинатели начнут их забывать. Когда потухнет последний светлячок, магия уйдет из Эвирина.
– Идем, нам еще нужно многое успеть, – Кевин закинул мешок на плечо и распугал мелкие огоньки, что кружили возле него. Алан дал себе обещание выучить все магические слова, что парят сейчас под потолком и освещают комнаты. Только бы Наставники приняли его учиться.
Мальчишки погрузили продукты в технический лифт, который прятался в нише за одной из колонн и, когда решетки закрылись, а механизм с гудением принялся опускаться, отправились дальше. В лабиринте узких коридоров, в которых могли заблудиться даже призраки, если они когда-то населяли Дом, все находилось не там, где должно было и притворяюсь совсем не тем, чем было на самом деле.
Так, например, большие настенные часы были на самом деле надверными и крепились к самой маленькой дверке, окна могли выходить в коридор, а некоторые из стальных лестниц упирались в потолок. Камины не всегда располагались у пола, а вода в душевых комнатах не стекала вниз, а била вверх. Но куда интереснее дело обстояло с дверями. Их было великое множество и все они были как родственники в одной большой семье: чем дальше от главного входа, тем более неуловимыми становились их сходства.
– Ты уже рассказал новенькому про Знак?
По дороге к Алану и Кевину присоединился черноволосый мальчишка по имени Сэм. Он представился Укротителем саламандр.
– Знак живой, – сказал Кевин. Сэм согласно кивнул.
Ни одна из дверей не запиралась на ключ, но входить можно было не в каждую. В любой момент на одной из них мог появиться Знак. Он представлял собой магическую формулу из букв и сплетения линий. Начертанный угольком по древесине, он смотрелся, как шалость кого-то из юных обитателей Дома. На самом же деле он представлял собой сложную Печать, непреодолимую для всех кроме Наставников. Он кочевал с двери на дверь и не только не пускал в помещение, которое избрал своим, но и не выпускал из него.
– Не спи в других комнатах, только в спальне, – предостерег Сэм, а после, переглянувшись с Кевином, продолжил, ¬– Был у нас мальчик по имени Август. Он уснул в одной из комнат и оказался заперт Знаком. Когда наутро его нашли, он долго не мог понять, где находится, выглядел растерянным и каким-то другим. – Сэм взъерошил короткие волосы на затылке и с них посыпалась сажа. – Мы пытались его разговорить, но после долгих расспросов он сказал лишь: «Знак охраняет Сны». А после и вовсе исчез.
Где-то неподалеку что-то ухнуло, бахнуло и натужно завыло. Раздался скрежет, словно пришел в движение какой-то плохо смазанный механизм. Алан испуганно вздрогнул, когда под ногами завибрировал пол, а оба мальчика напряглись и стали прислушаться. Грохотало недолго, а после затихло.
– Э-эх, снова ничего не вышло, ¬– вздохнул Сэм, а после хлопнул Алана по плечу и убежал, пообещав еще увидеться. Он скрылся за поворотом, и эхо шагов тут же пропало, словно Сэм оттолкнулся от пола и полетел.
– Что это было? – стряхивая с пальто частички сажи, спросил Алан.
– Что именно?
– Звук, грохот…
– А, это, - рассеянно отозвался Кевин, – Нам не совсем по пути, но пойдем покажу.
Мальчики миновали лабиринт узких коридоров коридор и оказались возле подвесного моста, соединяющего два корпуса Дома. Высоко над головой висело серое, набухшее словно марля, небо. Накрапывал дождь.
– Говорят, что очень давно, эту часть здания закрывал купол из стекла, – мечтательно глядя на застывшие пластилиновые облака, произнес Кевин, – и на его поверхности можно было увидеть разные миражи. Ночью, даже в ненастье, звездное небо, весной и летом – диковинных птиц и бабочек, восходы и закаты, всякие кометы. Да много чего. В дни солнцестояний или равноденствий купол менялся. Он закрывался стальным навесом ровно на ночь, чтобы потом показать новые места.
Кевин замолчал, устремляясь мыслями за образами из чужих рассказов, а Алан последовал за ним. Он пытался представить, как выглядит закат в других городах и как горят ночью звезды, пока холодные капли дождя падали на лицо и скатывались за воротник куртки. Пахло машинным маслом и размокающей ржавчиной, смогом, остывающим железом, а где-то далеко цвели вишни и искрился снег на вершинах гор.
В книге Ллойтона Кренби говорилось, что очень давно мир населяли духи. Они были везде: в огне, горящем в каминах и лампах, в земле, которую засеваю крестьяне, в воде, что бежит по венам рек и падает из облаков, и даже в ветре. Особенно в ветре. Духи носились в его потоках, перенося на своих крыльях запахи лугов и цветов, таящего снега и сочных плодов. Они пели тысячей голосов и нашептывали в уши умеющих слушать песни и легенды других страх.
Стихийные духи пугали и согревали, отзывались добром или жестоко мстили, они наполняли жизнью стихии. А потом один из заклинателей решил, что их нужно подчинить. Заточить в механические клетки и заставить работать во благо людей.
– Он уже много лет не работает, – голос Кевина вырвал Алана из вихря мыслей и образов и вернул в Эвирин, в Дом, где над головой висело свинцовое небо, а механизмы пытались жить своей жизнью. Кевин указал куда-то вдаль, где за столпотворением тонких труб угадывался обод, замыкающий в круг стоящие друг напротив друга башни. – С тех пор, как исчез последний дух ветра, его просто больше некому запускать…
Дни полетели листами отрывного календаря. Дождь сменился мокрым снегом, а деревья потеряли всю листву и зябко дрожали в непогоду. Дом заскрипел сильнее обычного и закашлял, совсем как заболевший ангиной.
Алан так и не встретился ни с одним из Наставников. Другие мальчишки, в Доме их было четверо, признались, что ни разу не видели своих учителей. Каждый получал новое задание в именном конверте. У Сэма на нем красным было написано «Укротителю домашних Драконов», у Кевина желтым «Первому по Механизмам», у Мартина зеленым - «Хранителю Сада». Был еще Седрик, но что было написано у него на конверте, никто не знал. Самый старший из мальчиков не любил делиться своими мыслями и много времени проводил в северной башне.
Задания представляли собой страницы из книг, которые ученикам предстояло найти в библиотеке, или загадки, написанные нетвердой рукой. В свободное от чтения время мальчики занимались работой по дому. В Доме обитало три саламандры. Самая морщинистая из них облюбовала камин в холле и промозглыми вечерами согревала Дом не хуже паровых котлов, две ее сестрички поселились на кухне и в обеденном зал. В запущенном садике, в котором Мартин пытался выращивать овощи, жил дух земли и плодородия, которому ребята дали прозвище Ворчун. Он вылезал из своего укрытия по ночам или в дождь, когда никто не мог его увидеть. Ворчун поднимал стебли трав, раскрашивал по осени листву и долго не давал пустым ветрам ее срывать. Он оберегал цветы и наполнял сладостью плоды. Но нрава дух был скверного и в свои владения пускал только Мартина. Всех остальных прогонял скрипом ветвей и сердитыми завываниями. В большом подземном резервуаре, куда стекала дождевая вода, спал толстый белый сом. Он тоже был стар и его звали Дедушкой. Дедушка сохранял воду чистой, словно в бассейн она попадала из горных родников.
– Духи часто приходят к Дому, чтобы попрощаться, – с грустью произнес Кевин. – Я сам видел их пару раз. Они были совсем прозрачными, будто вырезанными из тумана. Седрик сказал, что они исчезают, когда выходят за ворота города. Я этого не видел. И не хочу.
Кевин насупился и продолжил закручивать гайки на скобах большого котла, который по праву считался сердцем Дома. В последнее время тот начал барахлить и капризничать.
– А я просто думаю, - Кевин осекся и внимательно посмотрел на Алана.
Тот отложил книжку и взглянул на друга в ответ. Ему не выделили особых обязанностей по Дому и все, что он делал это помогал в мелочах, а в свободное время читал книги и слушал ветер. Только попадая в Дом, воздушный странник обретал голос. И он был прекрасен.
– Знаешь, мне кажется, что просто возникают другие, – продолжил Кевин, сочтя Алана достаточно надежным и понимающим слушателем, – Другие духи. Раньше были стихии, а сейчас механизмы. Вот старый котел, например. Иногда мне кажется, что он вот-вот оживет и начнет брюзжать. Или, чего доброго, даст мне по голове какой-нибудь трубой.
Мальчишки весело рассмеялись, а потом Кевин показал Алану, как лечить механизмы.
За окном стемнело, мимо проехал омнибус, задорно подмигивая подслеповатым домам большим желтым фонарем.
– Почему вы никогда не пытались найти Наставников? – спросил Алан, когда они с Кевином отмывали руки от машинного масла в остывшей воде. Они долго провозились с котлом и опаздывали на ужин.
– Седрик бы сказал, что это правило Дома, – Кевин вытащил из карманов кучу разных гаек и шурупов, которые насобирал по углам в течение дня, и принялся раскладывать по жестяным банкам. – А я думаю, что просто не нашли. Я пытался. Обошел все комнаты, которые смог. И не нашел. И Сэм тоже пытался, хотя он не признается. И Мартин. Наверное, и Седрик тоже, пока не стал таким занудой…
– И Август?
– А Август… Август, я думаю, нашел, – серьезно произнес Кевин и Алан улыбнулся. Сын искателя книг был в этом уверен.
– Я хочу попасть в комнату, которую охраняет Знак, – признался Алан
– Я так и подумал. Я пойду с тобой.
– Только не сейчас, зимой, когда Купол вновь придет в движение.
Кевин протянул Алану широкую ладонь. Так они стали друзьями.
– Седрик встретил меня, а я встретил Мартина, – рассказывал Сэм, когда они вместе с Аланом и Кевином остались убирать посуду после совместного ужина. Укротитель домашних драконов пришел самым последним и поэтому отмывать кастрюли и сковородки предстояло именно ему.
В Доме было не так уж много правил, которые произносили вслух, но почему-то практически все они относились к готовке или уборке. Грязная посуда за малую провинность, очень грязная – за большую.
– Мартин встретил Кевина. А кто встретил Седрика, мы не знаем.
Мы. Это «мы» казалось таким большим, что заполняло собой весь Дом. Оно звучало голосами ребят, топало ногам и гремело посудой, носилось по коридорам, листало книжки и придумывало шутки с поддельными Знаками и лестницами в никуда. Алан так часто слышал «мы», что ему очень хотелось узнать, куда делись другие мальчишки.
– А сколько вас было раньше?
– Много, – уверенно ответил Сэм, – Не знаю. Двадцать или тридцать. А может пятьдесят. Зеленых было много. Таких, как Мартин, они в саду работали. У них были огромные теплицы. И других, водных, вот как Седрик, тоже было много. Они к Дедушке часто ходили и пересказывали ему все, что произошло за день. У Седрика даже был друг, э-э, как его… Тоже серьезный такой, – Сэм почесал затылок, но так и не смог приманить нужное воспоминание. – Не помню. Они что-то могли делать с дождем. А еще огненные были. Это как я. Мы саламандр ловили, те все время норовили убежать из камина и лечь на солнце. Знаешь как ярко они вспыхивали? И мы с … э… Как же его звали…
После каждой неудачной попытки что-то вспомнить, голос Сэма звучал все тише, а вокруг ребят росла и ширилась Пустота. Она родилась прям здесь, среди грязных тарелок и недоеденного пудинга и медленно заполняла собой помещение. Дом больше не казался обжитым и уютным, а огонь в камине уже горел не так ярко. Из щелей полезла паутина, а тени стали чернее.
– А еще мы смотрели на звезды, забирались на самую крышу. А еще там был такой шутник…Он делал из солнечных зайчиков птиц и пускал на уроках... И был такой добрый толстяк… Ну он вырастил самую большую тыкву. Огромную, как колесо от телеги. Помнишь, Кевин?
Сэм с надеждой посмотрел на Кевина, но тот отрицательно покачал головой.
– Не помню, Сэм, я пришел, когда в Доме остались только вы втроем.
– Но как же так. Подожди, нет, – Сэм поставил грязные тарелки мимо таза с водой. На пол упала вилка и ее звон показался пронзительным и жалобным в тишине огромного обеденного зала, в котором могла уместиться большая дружная семья. – Я же помню… Мы были все вместе. Я, ты, все-все…
Укротитель домашних Драконов опустился на стул, и тот громко скрипнул, хотя раньше предпочитал молчать.
– Я не помню имен, все как-то смутно, – весельчак Сэм, с глазами цвета янтаря, такой же непоседливый, как саламандры из его рассказов, как-то внезапно сник и угас. – Я помню, что они были. Уходили как-то внезапно и не прощались. Исчезали…
Последнее он произнес совсем неуверенно.
– Когда я пришел, ты рассказал мне про Макса, – заговорил Кевин. И голос его звучал уверенно и твердо. – Что он был до меня, а потом ушел. И еще сказал, что он был классным парнем, вот бы и я был таким.
– Да? – переспросил Сэм, в его глазах вновь затеплилась надежда.
– А мне Кевин сказал, что я похож на Августа, – поддержал друга Алан. – И посоветовал быть осторожнее во время сна.
Алан поднял с пола вилку, впервые заметив, как на много пыли на плитках. Он бросил ее в таз и поставил туда посуду.
– Это же Дом духов. Кто-то уходит, а кто-то приходит взамен.
– Но почему мы тогда здесь? – тихо спросил укротитель домашних Драконов.
– Наверное, потому что Дом не нашел вам замену, – предположил Алан.
– Как ты думаешь, каким был ветер, пока не стал пустым?
Алан сидел на тонком матрасе и рисовал карандашом в дневнике свое видение. Этой ночью ему снился зверь с длинным гибким телом и крыльями совы. Он летал высоко в облаках, а потом приземлился на искрящийся снег рядом с Аланом и опустил голову с тонкими рогами. Мальчик хотел погладить духа, но рука наткнулась на невидимою преграду. От кончиков пальцев, как от удара по стеклу, побежала паутина трещин. Одна за другой они сложились в Печать, тот самый Знак, что кочевал с двери на дверь. Дух мотнул головой, и в его глазах цвета замерзшей воды отразилась печаль. Он расправил широкие крылья и устремился ввысь, с его перьев летела белая крупа.
«Я найду тебя», – пообещал Алан. – «Подожди еще немного…»
– Не знаю, опасным? Неукротимым? – пожал плечами Кевин, забираясь под одеяло. В камине угасал огонь, и тени пауками расползались по стенам. Еще недавно четкие и пугающие, они превращались в размытые пятна с толстыми плоскими щупальцами. Их домом были углубления между трубами, которые тянулись под самым потолком и спускались в подвал по северной стене. Тени прятались там днем и выбирались, когда начинал ослабевать свет.
– Монстры из ночных кошмаров живут именно там, за трубами, - заявил Алану Кевин в первый день его жизни в Доме. – Если не хочешь, чтобы они тебя донимали, накройся с головой одеялом.
Алан плохо спал в ту ночь. Ему мерещились горящие глаза и лоснящаяся шерсть, а когда он проснулся, то увидел когтистую лапу, которая мелькнула где-то между неверным утренним светом и такой же робкой тенью и исчезла.
– Он разносил болезни, – вступил в разговор Мартин. Его сад уснул до весны и потому мальчик сегодня весь день помогал Сэму тормошить саламандр. Ему это удавалось неважно и он даже заработал несильный ожег. Боевое ранение, как сказал Сэм. – Так написано в книгах.
– И пугал людей зловещими завываниями, – вставил Укротитель домашних драконов.
– Только ветер не смогли приручить заклинатели, – голос Седрика звучал тихо и отстраненно. Он был каким-то другим в этот вечер. Не поучал и не занудствовал, не напоминал правила. Он словно потерялся в Пустоте, которая с каждым днем все сильнее расползалась по Дому. Алан не был уверен, видел ли ее Седрик. Или… мог ли он когда-то ее не видеть? – Даже огонь подчинился, а ветер не стал. Тогда было приказано изловить всех духов, чтобы истребить или посадить навечно в клетки. Не смогли поймать лишь Раваха, исполинскую птицу, что парит над облаками. Движение ее крыльев и есть ветер, потоки, в которых рождались новые духи.
Ребята перестали шуршать одеялами, а Алан отложил подальше блокнот. Даже саламандра в камине открыла глаза и уставилась на Седрика.
– Много лет прошло перед тем, как правитель понял свою ошибку. Он захотел все исправить: выпустить духов на волю и возродить единство четырех стихий. Он отправил своих гонцов во все города и селения, во все страны, чтобы найти и вернуть мастеров воздушной магии. Слуги нашли их, но силы в них больше не было. Ученики оглохли, а многие мастера сошли с ума от непривычного безмолвия, когда стихли голоса вечных странников. Правитель приказал искать новых заклинателей ветра. Но их так и не нашли. Клетки по-прежнему заперты, а ветер молчит.
– А потом стали пропадать другие духи, – тихо произнес Мартин, и Седрик кивнул. В отблесках каминного огня его светлые волосы на мгновение показались седыми.
– А если ветер вернется? – спросил Сэм.
– Не знаю, так много времени прошло…
Все замолчали и не проронили ни слова до отхода ко сну.
Алан долго смотрел в темноту и слушал, как ворочается на кровати Мартин, как ровно дышит Седрик и шмыгает носом простывший Сэм. Он не хотел уходить из натопленной спальни, от друзей. Самая длинная ночь в году пугала его темнотой и холодом, белым снегом за окном. Своей таинственной молчаливостью и острыми клыками льда. Она смогла каким-то образом прокрасться в Дом, несмотря на плотно закрытые ставни, и смотрела на мальчишек с потолка глазами всех существующих монстров из кошмаров.
«Может быть подождать до весны», – подумал Алан, но тут же отогнал эту мысль. К весне может быть слишком поздно.
Запястья Алана коснулась теплая рука. Мальчик вздрогнул и тут же услышал предостерегающее «тш-ш-ш». Повернув голову, он увидел, что Кевин, уже одетый, сидит на кровати. Вид друга ободрил Алана. Он быстро вылез из-под одеяла и через несколько минут они вышли из комнаты.
Дом встретил их тихим посапыванием и пугливыми тенями, разбегающимися в разные стороны от отсвета фонаря.
– Как мы поймем, что пора? Как найдем нужную дверь? – спросил Кевин. Его тень, высокая и широкоплеча кивнула и развела руками, словно подтверждая слова хозяина. Алан прижал палец к губам.
«Скоро, скоро, скоро», – тикали большие часы в холле.
«Мы проведем», – скрипели половицы.
«Сюда, сюда, сюда», – шипели трубы под потолком.
«Внимательно. Смотри внимательно», – шелестели тяжелые гардины.
Алан шел вслед за голосами, поднимался по лестницам и петлял по коридорам, он уходил все дальше от обжитых комнат и вскоре оказался возле двери, ведущей в северную башню. Здесь ночь свила свое гнездо, а ветра источили камни. Сын искателя книг коснулся ручки в форме шара и обернулся, чтобы удостовериться, что его друг все еще с ним. На волосы Кевина налипла паутина, в фонаре еле горел огонек на чешуйке саламандры. Он коротко кивнул и Алан распахнул дверь.
В маленькой темной комнате было холодно и сыро. На подоконниках образовалась корка льда, а слой пыли ковром устилал пол. Здесь почти не было вещей, только хлипкая кровать и письменный стол, заваленный книгами, а из окна открывался прекрасный вид на город. На площадь в обрамлении газовых фонарей и на жилые кварталы, на речку и новогоднюю ярмарку. И никакого волшебства.
Алан обхватил руками плечи. Зимний влажный воздух забирался под шерстяное пальто и заставлял неметь тонкие пальцы. Он ждал и ждал, но ничего не происходило. Громко тикали карманные часы и скрипели под порывами ветра ставни. Здесь было одиноко, как в комнате бедного художника, который из всех благ мог позволить себе лишь угол под крышей с видом на живописные места любимого города.
– Завтра начнет работу ярмарка, – тихо произнес Кевин, ставя на стол горящую лампу. Тени поползли по книгам в изъеденных сыростью обложках. – Давай сходим? Там будет много интересного… Трюкачи, карусели. И сладости. Я очень люблю яблоки в карамели. Я тут скопил немного…
Он тепло улыбнулся, положив Алану руку на плечо.
– Я верил… Точнее, мне казалось, что это та самая комната, – прошептал помощник искателя книг. Он залез в карман, чтобы достать свой дневник. – Я видел во сне ветер. И даже нарисовал духа…
Алан принялся перелистывать страницы в поисках рисунка, письмо-приглашение выпорхнуло из-под обложки и, плавно скользнув по воздуху, упало на пол. Кевин наклонился, чтобы поднять его, но не успел. С грохотом распахнулись ставни, ветер ворвался в комнату и поднял клубы пыли. Один за другим, стали вылетать листы из дневника, последним вырвался тот, на котором был изображен дух из сна. Пробили часы на ратуше.
Яркий белый свет ослепил мальчишек. Они оказались на краю заснеженного леса, перед которым волнами сугробов бугрилось белоснежное море. На небе горели звезды, а холодный северный ветер гудел и выл, скатываясь с холма к равнине. Огромный, лохматый, он тряс шкурой и выкладывал на льду замерзшего озера созвездия из крупиц серебра. Огонек в стеклянной клетке лампы замерцал и превратился в крошечную юркую ящерку.
– Долго же мне пришлось вас ждать, – с упреком произнес чей-то голос. Обернувшись, мальчишки увидели высокого старца. В руках он держал фонарь в виде сферы, увитой серебряным плющом.
Господин с фонарем. Алан не сомневался, что это был именно тот человек, о ком рассказывал его отец.
– Идем, мне предстоит многое вам рассказать, – произнес незнакомец. Он развернулся и пошел прочь, освещая дорогу, а за ним побежали три тени. Алана, Квентина и…
– Это ведь… – прошептал Квентин, указывая на третью тень.
– Это Август, – улыбнулся помощник искателя книг. – Такой, каким он был в детстве.
Пронесся мимо и нырнул в сугробы волшебный зверь с длинным гибким телом и крыльями совы. Зарычал, заурчал, завозился, поднимая в воздух снежные вихри. Он подлетел к Алану и ткнулся в ладони длинной мордой.
– Признал, – произнес Август, улыбаясь в бороду. – Но поторопимся, нас ждут.
Их ждали в замке Наставники. Один из них, с глазами цвета янтаря и золотой саламандрой на рукаве алой мантии, другой с мягкой улыбкой и браслетами в виде зеленых лоз, третий в белом плаще с символом рыб, самый серьезный из всех. Но даже он не сдержал улыбки при виде учеников.
– Пришло время все узнать, – произнес Седрик, приветливо и мягко.
– Пришло время отпустить старое и создать новое, – вторил ему Мартин.
– Пришло время познакомиться, чтобы расстаться, – в глазах Сэма промелькнула грусть, но он прогнал ее, как обычно смахивал пепел со своей одежда.
***
В маленькой комнате над книжной лавкой давно погас огонь в камине. Но ее хозяин не спешил ложиться спать. Он смотрел, как за окном гоняет листву ветер, слушал его ворчание и тонкий хруст первых льдинок, сковывающих лужи.
Он снова вернулся в осень.
– Ты сходил к тому заброшенному дому? Встретил того, кто написал тебе письмо? – за ужином спросил отец.
– Да, отец. Его зовут Квентин. Он очень хорошо разбирается в механизмах и хотел бы помогать нам в лавке. А еще… он будет снимать у нас комнату.
Тихий стук в дверь прервал череду воспоминаний.
– Ты еще не спишь? – прошептал некогда Первый по механизмам.
– Нет, иначе я был бы уже там. Вместе с ними, – отозвался Алан, приглашая друга войти.
– Ты думаешь, они еще ждут? – присаживаясь на край кровати, спросил друг.
– И будут ждать, пока им на смену не придут другие. Пока мы их не найдем и не приведем в Дом.
На столе в ожидании своего часа лежали конверты из плотной бумаги и страницы из учебников.
«Тому, кто разбудит Время» - было написано на Первом, твердой рукой, но с легкомысленными завитками.
Приятное, но очень сложное упражнение для того, кто пишет раз в году.
Мне уже традиционно не хватило времени и усидчивости для чего-то большего, поэтому вышел рассказ.
Ну что, есть живые на дайри? Меня кто-то еще помнит?))
Жмем на картинку и читаем
Последний заклинатель ветра
Дом состоял из труб и котлов, из железных лестниц и длинных переходов между этажами, из мрачных теней в облаках паутины. Он дышал белым паром и кашлял пеплом, по-стариковски ворчал, когда осенние сквозняки залетали в щели в рамах, а по зиме наряжался в пушистую снежную шапку. Когда Алан впервые увидел его из окон омнибуса, то подумал, что перед ним старинный замок, сквозь камни которого проросли железные стебли.
- Новичкам всегда трудно освоиться, - произнес Кевин, рыжий мальчишка с веснушками на лице. Отец говорил, что такие дети поцелованы солнцем, и потому самые удачливые на земле. Рядом с ними никогда не заскучаешь, а если пройти по их следам, то можно непременно попасть в увлекательное приключение.
Кевин встретил Алана на пороге, когда тот рассматривал табличку возле входной двери Дома. На покрытой цветами из ржавчины поверхности мелким шрифтом был написан целый список целей, с которыми горожане обычно приходили сюда. Возле каждого пункта висела цепочка с колокольчиком. Какие-то из них были отполированы до блеска частыми прикосновениями, а какие-то покрыты коркой грязи.
Так, отчего-то совсем никого не интересовала помощь в обустройстве очага и приручении каминной саламандры. Алан успел побывать в самых разных домах, когда отвозил особо ценные или дорогие экземпляры книг заказчикам, но ни разу не видел в камине саламандру. Может быть, как раз потому, что никто так и не сумел ее приручить…
– Наставники ругаются, когда им приходится искать потеряшек, поэтому запоминай все сразу, – Кевин начал инструктаж, стоило только двери с натужным скрипом открыться. – И ни в коем случае не реви, что бы ни случилось. Плакс тут не любят, – он выразительно посмотрел на Алана и тот кивнул в ответ.
В Доме не любили не только плакс, но также грязнуль, и потому Кевин заставил Алана хорошенько вытереть ноги о половик, и лодырей. Взглянув на Письмо-приглашение, провожатый сразу же вручил юноше корзину овощей, которую нес с рынка.
– Ты отведешь меня к Наставникам?
Алан бережно спрятал Приглашение во внутренний карман. Загадочный конверт из плотной пожелтевшей бумаг был одним из его сокровищ. Его подсунули под дверь книжной лавки перед самым закрытием.
«Помощнику книгоискателя» гласила надпись, выведенная чьей-то нетвердой рукой.
– Похоже на предложение дружбы, – улыбнулся тогда отец. Они приехали в Эвирин совсем недавно и были слишком заняты обустройством быта. Свое письмо Алан смог вскрыть лишь поздним вечером, когда сгустились сумерки и речной туман вновь пополз по камням и ступеням. Стоило краям бумаги разомкнуться, как маленькая комната над книжной лавкой вмиг наполнилась сладким запахом грозы, свежестью листвы и солью моря. Алан услышал шелест волн и зажмурился, боясь, что видение, смутившись его взгляда, растает.
«Тебе все показалось» и «Это чья-то шутка» говорил отец, заваривая чай и накрывая на стол скудный ужин. Он соглашался с тем, что бумага была дорогой и очень старой, и злился на негодника, сложившего текст письма из вырезанных книжных слов, но он не чувствовал запаха горячего песка и тины, и не слышал тихую колыбельную ветра, только дождь, что каждый день стучал по крыше.
– Ты можешь сходить в этот Дом, но только когда выполнишь все обязанности в своем доме.
На это потребовалось очень много времени, Алан даже отчаялся, решив, что тот, кто звал, его уже не ждет. Но вот он здесь, в Доме из железа и камня, а рядом с ним поцелованный солнцем.
– Нет, Наставники не любят, когда их беспокоят. Они вызовут тебя сами, а я покажу тебе Дом и те комнаты, в которые можно входить.
Просторный холл встретил мальчишек роем белых светлячков. Большие и маленькие, яркие и блеклые, они плавали по комнате и пульсировали каждый в своем ритме. Высоко под потолком раскачивалась старомодная люстра с оплавленными свечами. И две широкие лестнице спускались по бокам от огромного зева камина, в котором ворочалась в углях саламандра. Здесь все было в точности как на иллюстрациях его любимой книги.
Перед самым отъездом в Эвирин в одной из коробок Алану попалась книга Ллойтона Кренби. Она называлась «Город, которого нет. Мастера, которых забыли» и рассказывала удивительную историю о Заклинателях стихий и их первом городе, который впоследствии исчез со всех карт. По словам отца, она была куплена в самом начале его карьеры для одного пожилого господина. Джентльмена со странностями, так сказали бы сейчас. Он никогда не представлялся своим именем и каждый раз для оформления заказа выбирал себе новое. Это было совершенно против правил, но отец никогда не перечил. Он подписывал бланки «Для Господина с Фонарем», потому что покупатель всегда носил с собой странный осветительный прибор – удивительную по красоте сферу из стекла, увитую серебряным плющом. Господин с Фонарем выкупил все книги кроме одной.
– Боюсь, что с ним произошло что-то нехорошее, – поглаживая корешок книги, промолвил отец. – Он прислал мне чек, как обычно это делал, но за книгой так и не пришел. Я пытался искать его, но безуспешно. А потом родился ты и стало совсем не до этого.
Алан протянул руку и маленький шар размером с куриное яйцо, покружив, опустился к нему на ладонь.
– Ого, – удивленно воскликнул Кевин. ¬– Обычно они не любят гостей.
– Они – слова, – прошептал с улыбкой Алан, вспоминая описание волшебных светлячков из «Города, которого нет».
В книге Ллойтона Кренби было много легенд и две из них были посвящены Первым магическим формулам, произнесенным первыми заклинателями.
Они были громкими и властными, гласила одна из легенд, и Высшие духи отняли их, сорвали с уст наглецов и спрятали в сферы из света, чтобы больше никто не мог обрести власть над гостями с Той стороны. Они были тихими и мягкими, возражала другая легенда, способными не подчинить, а укротить пылающие сердца, и потому Высшие духи сохранили их, чтобы заклинатели других поколений помнили их и хранили.
Алан смотрел на сгусток энергии у себя в ладонях. В той же легенде говорилось, что свет этих слов будет гаснуть, когда заклинатели начнут их забывать. Когда потухнет последний светлячок, магия уйдет из Эвирина.
– Идем, нам еще нужно многое успеть, – Кевин закинул мешок на плечо и распугал мелкие огоньки, что кружили возле него. Алан дал себе обещание выучить все магические слова, что парят сейчас под потолком и освещают комнаты. Только бы Наставники приняли его учиться.
Мальчишки погрузили продукты в технический лифт, который прятался в нише за одной из колонн и, когда решетки закрылись, а механизм с гудением принялся опускаться, отправились дальше. В лабиринте узких коридоров, в которых могли заблудиться даже призраки, если они когда-то населяли Дом, все находилось не там, где должно было и притворяюсь совсем не тем, чем было на самом деле.
Так, например, большие настенные часы были на самом деле надверными и крепились к самой маленькой дверке, окна могли выходить в коридор, а некоторые из стальных лестниц упирались в потолок. Камины не всегда располагались у пола, а вода в душевых комнатах не стекала вниз, а била вверх. Но куда интереснее дело обстояло с дверями. Их было великое множество и все они были как родственники в одной большой семье: чем дальше от главного входа, тем более неуловимыми становились их сходства.
– Ты уже рассказал новенькому про Знак?
По дороге к Алану и Кевину присоединился черноволосый мальчишка по имени Сэм. Он представился Укротителем саламандр.
– Знак живой, – сказал Кевин. Сэм согласно кивнул.
Ни одна из дверей не запиралась на ключ, но входить можно было не в каждую. В любой момент на одной из них мог появиться Знак. Он представлял собой магическую формулу из букв и сплетения линий. Начертанный угольком по древесине, он смотрелся, как шалость кого-то из юных обитателей Дома. На самом же деле он представлял собой сложную Печать, непреодолимую для всех кроме Наставников. Он кочевал с двери на дверь и не только не пускал в помещение, которое избрал своим, но и не выпускал из него.
– Не спи в других комнатах, только в спальне, – предостерег Сэм, а после, переглянувшись с Кевином, продолжил, ¬– Был у нас мальчик по имени Август. Он уснул в одной из комнат и оказался заперт Знаком. Когда наутро его нашли, он долго не мог понять, где находится, выглядел растерянным и каким-то другим. – Сэм взъерошил короткие волосы на затылке и с них посыпалась сажа. – Мы пытались его разговорить, но после долгих расспросов он сказал лишь: «Знак охраняет Сны». А после и вовсе исчез.
Где-то неподалеку что-то ухнуло, бахнуло и натужно завыло. Раздался скрежет, словно пришел в движение какой-то плохо смазанный механизм. Алан испуганно вздрогнул, когда под ногами завибрировал пол, а оба мальчика напряглись и стали прислушаться. Грохотало недолго, а после затихло.
– Э-эх, снова ничего не вышло, ¬– вздохнул Сэм, а после хлопнул Алана по плечу и убежал, пообещав еще увидеться. Он скрылся за поворотом, и эхо шагов тут же пропало, словно Сэм оттолкнулся от пола и полетел.
– Что это было? – стряхивая с пальто частички сажи, спросил Алан.
– Что именно?
– Звук, грохот…
– А, это, - рассеянно отозвался Кевин, – Нам не совсем по пути, но пойдем покажу.
Мальчики миновали лабиринт узких коридоров коридор и оказались возле подвесного моста, соединяющего два корпуса Дома. Высоко над головой висело серое, набухшее словно марля, небо. Накрапывал дождь.
– Говорят, что очень давно, эту часть здания закрывал купол из стекла, – мечтательно глядя на застывшие пластилиновые облака, произнес Кевин, – и на его поверхности можно было увидеть разные миражи. Ночью, даже в ненастье, звездное небо, весной и летом – диковинных птиц и бабочек, восходы и закаты, всякие кометы. Да много чего. В дни солнцестояний или равноденствий купол менялся. Он закрывался стальным навесом ровно на ночь, чтобы потом показать новые места.
Кевин замолчал, устремляясь мыслями за образами из чужих рассказов, а Алан последовал за ним. Он пытался представить, как выглядит закат в других городах и как горят ночью звезды, пока холодные капли дождя падали на лицо и скатывались за воротник куртки. Пахло машинным маслом и размокающей ржавчиной, смогом, остывающим железом, а где-то далеко цвели вишни и искрился снег на вершинах гор.
В книге Ллойтона Кренби говорилось, что очень давно мир населяли духи. Они были везде: в огне, горящем в каминах и лампах, в земле, которую засеваю крестьяне, в воде, что бежит по венам рек и падает из облаков, и даже в ветре. Особенно в ветре. Духи носились в его потоках, перенося на своих крыльях запахи лугов и цветов, таящего снега и сочных плодов. Они пели тысячей голосов и нашептывали в уши умеющих слушать песни и легенды других страх.
Стихийные духи пугали и согревали, отзывались добром или жестоко мстили, они наполняли жизнью стихии. А потом один из заклинателей решил, что их нужно подчинить. Заточить в механические клетки и заставить работать во благо людей.
– Он уже много лет не работает, – голос Кевина вырвал Алана из вихря мыслей и образов и вернул в Эвирин, в Дом, где над головой висело свинцовое небо, а механизмы пытались жить своей жизнью. Кевин указал куда-то вдаль, где за столпотворением тонких труб угадывался обод, замыкающий в круг стоящие друг напротив друга башни. – С тех пор, как исчез последний дух ветра, его просто больше некому запускать…
Дни полетели листами отрывного календаря. Дождь сменился мокрым снегом, а деревья потеряли всю листву и зябко дрожали в непогоду. Дом заскрипел сильнее обычного и закашлял, совсем как заболевший ангиной.
Алан так и не встретился ни с одним из Наставников. Другие мальчишки, в Доме их было четверо, признались, что ни разу не видели своих учителей. Каждый получал новое задание в именном конверте. У Сэма на нем красным было написано «Укротителю домашних Драконов», у Кевина желтым «Первому по Механизмам», у Мартина зеленым - «Хранителю Сада». Был еще Седрик, но что было написано у него на конверте, никто не знал. Самый старший из мальчиков не любил делиться своими мыслями и много времени проводил в северной башне.
Задания представляли собой страницы из книг, которые ученикам предстояло найти в библиотеке, или загадки, написанные нетвердой рукой. В свободное от чтения время мальчики занимались работой по дому. В Доме обитало три саламандры. Самая морщинистая из них облюбовала камин в холле и промозглыми вечерами согревала Дом не хуже паровых котлов, две ее сестрички поселились на кухне и в обеденном зал. В запущенном садике, в котором Мартин пытался выращивать овощи, жил дух земли и плодородия, которому ребята дали прозвище Ворчун. Он вылезал из своего укрытия по ночам или в дождь, когда никто не мог его увидеть. Ворчун поднимал стебли трав, раскрашивал по осени листву и долго не давал пустым ветрам ее срывать. Он оберегал цветы и наполнял сладостью плоды. Но нрава дух был скверного и в свои владения пускал только Мартина. Всех остальных прогонял скрипом ветвей и сердитыми завываниями. В большом подземном резервуаре, куда стекала дождевая вода, спал толстый белый сом. Он тоже был стар и его звали Дедушкой. Дедушка сохранял воду чистой, словно в бассейн она попадала из горных родников.
– Духи часто приходят к Дому, чтобы попрощаться, – с грустью произнес Кевин. – Я сам видел их пару раз. Они были совсем прозрачными, будто вырезанными из тумана. Седрик сказал, что они исчезают, когда выходят за ворота города. Я этого не видел. И не хочу.
Кевин насупился и продолжил закручивать гайки на скобах большого котла, который по праву считался сердцем Дома. В последнее время тот начал барахлить и капризничать.
– А я просто думаю, - Кевин осекся и внимательно посмотрел на Алана.
Тот отложил книжку и взглянул на друга в ответ. Ему не выделили особых обязанностей по Дому и все, что он делал это помогал в мелочах, а в свободное время читал книги и слушал ветер. Только попадая в Дом, воздушный странник обретал голос. И он был прекрасен.
– Знаешь, мне кажется, что просто возникают другие, – продолжил Кевин, сочтя Алана достаточно надежным и понимающим слушателем, – Другие духи. Раньше были стихии, а сейчас механизмы. Вот старый котел, например. Иногда мне кажется, что он вот-вот оживет и начнет брюзжать. Или, чего доброго, даст мне по голове какой-нибудь трубой.
Мальчишки весело рассмеялись, а потом Кевин показал Алану, как лечить механизмы.
За окном стемнело, мимо проехал омнибус, задорно подмигивая подслеповатым домам большим желтым фонарем.
– Почему вы никогда не пытались найти Наставников? – спросил Алан, когда они с Кевином отмывали руки от машинного масла в остывшей воде. Они долго провозились с котлом и опаздывали на ужин.
– Седрик бы сказал, что это правило Дома, – Кевин вытащил из карманов кучу разных гаек и шурупов, которые насобирал по углам в течение дня, и принялся раскладывать по жестяным банкам. – А я думаю, что просто не нашли. Я пытался. Обошел все комнаты, которые смог. И не нашел. И Сэм тоже пытался, хотя он не признается. И Мартин. Наверное, и Седрик тоже, пока не стал таким занудой…
– И Август?
– А Август… Август, я думаю, нашел, – серьезно произнес Кевин и Алан улыбнулся. Сын искателя книг был в этом уверен.
– Я хочу попасть в комнату, которую охраняет Знак, – признался Алан
– Я так и подумал. Я пойду с тобой.
– Только не сейчас, зимой, когда Купол вновь придет в движение.
Кевин протянул Алану широкую ладонь. Так они стали друзьями.
***
– Седрик встретил меня, а я встретил Мартина, – рассказывал Сэм, когда они вместе с Аланом и Кевином остались убирать посуду после совместного ужина. Укротитель домашних драконов пришел самым последним и поэтому отмывать кастрюли и сковородки предстояло именно ему.
В Доме было не так уж много правил, которые произносили вслух, но почему-то практически все они относились к готовке или уборке. Грязная посуда за малую провинность, очень грязная – за большую.
– Мартин встретил Кевина. А кто встретил Седрика, мы не знаем.
Мы. Это «мы» казалось таким большим, что заполняло собой весь Дом. Оно звучало голосами ребят, топало ногам и гремело посудой, носилось по коридорам, листало книжки и придумывало шутки с поддельными Знаками и лестницами в никуда. Алан так часто слышал «мы», что ему очень хотелось узнать, куда делись другие мальчишки.
– А сколько вас было раньше?
– Много, – уверенно ответил Сэм, – Не знаю. Двадцать или тридцать. А может пятьдесят. Зеленых было много. Таких, как Мартин, они в саду работали. У них были огромные теплицы. И других, водных, вот как Седрик, тоже было много. Они к Дедушке часто ходили и пересказывали ему все, что произошло за день. У Седрика даже был друг, э-э, как его… Тоже серьезный такой, – Сэм почесал затылок, но так и не смог приманить нужное воспоминание. – Не помню. Они что-то могли делать с дождем. А еще огненные были. Это как я. Мы саламандр ловили, те все время норовили убежать из камина и лечь на солнце. Знаешь как ярко они вспыхивали? И мы с … э… Как же его звали…
После каждой неудачной попытки что-то вспомнить, голос Сэма звучал все тише, а вокруг ребят росла и ширилась Пустота. Она родилась прям здесь, среди грязных тарелок и недоеденного пудинга и медленно заполняла собой помещение. Дом больше не казался обжитым и уютным, а огонь в камине уже горел не так ярко. Из щелей полезла паутина, а тени стали чернее.
– А еще мы смотрели на звезды, забирались на самую крышу. А еще там был такой шутник…Он делал из солнечных зайчиков птиц и пускал на уроках... И был такой добрый толстяк… Ну он вырастил самую большую тыкву. Огромную, как колесо от телеги. Помнишь, Кевин?
Сэм с надеждой посмотрел на Кевина, но тот отрицательно покачал головой.
– Не помню, Сэм, я пришел, когда в Доме остались только вы втроем.
– Но как же так. Подожди, нет, – Сэм поставил грязные тарелки мимо таза с водой. На пол упала вилка и ее звон показался пронзительным и жалобным в тишине огромного обеденного зала, в котором могла уместиться большая дружная семья. – Я же помню… Мы были все вместе. Я, ты, все-все…
Укротитель домашних Драконов опустился на стул, и тот громко скрипнул, хотя раньше предпочитал молчать.
– Я не помню имен, все как-то смутно, – весельчак Сэм, с глазами цвета янтаря, такой же непоседливый, как саламандры из его рассказов, как-то внезапно сник и угас. – Я помню, что они были. Уходили как-то внезапно и не прощались. Исчезали…
Последнее он произнес совсем неуверенно.
– Когда я пришел, ты рассказал мне про Макса, – заговорил Кевин. И голос его звучал уверенно и твердо. – Что он был до меня, а потом ушел. И еще сказал, что он был классным парнем, вот бы и я был таким.
– Да? – переспросил Сэм, в его глазах вновь затеплилась надежда.
– А мне Кевин сказал, что я похож на Августа, – поддержал друга Алан. – И посоветовал быть осторожнее во время сна.
Алан поднял с пола вилку, впервые заметив, как на много пыли на плитках. Он бросил ее в таз и поставил туда посуду.
– Это же Дом духов. Кто-то уходит, а кто-то приходит взамен.
– Но почему мы тогда здесь? – тихо спросил укротитель домашних Драконов.
– Наверное, потому что Дом не нашел вам замену, – предположил Алан.
***
– Как ты думаешь, каким был ветер, пока не стал пустым?
Алан сидел на тонком матрасе и рисовал карандашом в дневнике свое видение. Этой ночью ему снился зверь с длинным гибким телом и крыльями совы. Он летал высоко в облаках, а потом приземлился на искрящийся снег рядом с Аланом и опустил голову с тонкими рогами. Мальчик хотел погладить духа, но рука наткнулась на невидимою преграду. От кончиков пальцев, как от удара по стеклу, побежала паутина трещин. Одна за другой они сложились в Печать, тот самый Знак, что кочевал с двери на дверь. Дух мотнул головой, и в его глазах цвета замерзшей воды отразилась печаль. Он расправил широкие крылья и устремился ввысь, с его перьев летела белая крупа.
«Я найду тебя», – пообещал Алан. – «Подожди еще немного…»
– Не знаю, опасным? Неукротимым? – пожал плечами Кевин, забираясь под одеяло. В камине угасал огонь, и тени пауками расползались по стенам. Еще недавно четкие и пугающие, они превращались в размытые пятна с толстыми плоскими щупальцами. Их домом были углубления между трубами, которые тянулись под самым потолком и спускались в подвал по северной стене. Тени прятались там днем и выбирались, когда начинал ослабевать свет.
– Монстры из ночных кошмаров живут именно там, за трубами, - заявил Алану Кевин в первый день его жизни в Доме. – Если не хочешь, чтобы они тебя донимали, накройся с головой одеялом.
Алан плохо спал в ту ночь. Ему мерещились горящие глаза и лоснящаяся шерсть, а когда он проснулся, то увидел когтистую лапу, которая мелькнула где-то между неверным утренним светом и такой же робкой тенью и исчезла.
– Он разносил болезни, – вступил в разговор Мартин. Его сад уснул до весны и потому мальчик сегодня весь день помогал Сэму тормошить саламандр. Ему это удавалось неважно и он даже заработал несильный ожег. Боевое ранение, как сказал Сэм. – Так написано в книгах.
– И пугал людей зловещими завываниями, – вставил Укротитель домашних драконов.
– Только ветер не смогли приручить заклинатели, – голос Седрика звучал тихо и отстраненно. Он был каким-то другим в этот вечер. Не поучал и не занудствовал, не напоминал правила. Он словно потерялся в Пустоте, которая с каждым днем все сильнее расползалась по Дому. Алан не был уверен, видел ли ее Седрик. Или… мог ли он когда-то ее не видеть? – Даже огонь подчинился, а ветер не стал. Тогда было приказано изловить всех духов, чтобы истребить или посадить навечно в клетки. Не смогли поймать лишь Раваха, исполинскую птицу, что парит над облаками. Движение ее крыльев и есть ветер, потоки, в которых рождались новые духи.
Ребята перестали шуршать одеялами, а Алан отложил подальше блокнот. Даже саламандра в камине открыла глаза и уставилась на Седрика.
– Много лет прошло перед тем, как правитель понял свою ошибку. Он захотел все исправить: выпустить духов на волю и возродить единство четырех стихий. Он отправил своих гонцов во все города и селения, во все страны, чтобы найти и вернуть мастеров воздушной магии. Слуги нашли их, но силы в них больше не было. Ученики оглохли, а многие мастера сошли с ума от непривычного безмолвия, когда стихли голоса вечных странников. Правитель приказал искать новых заклинателей ветра. Но их так и не нашли. Клетки по-прежнему заперты, а ветер молчит.
– А потом стали пропадать другие духи, – тихо произнес Мартин, и Седрик кивнул. В отблесках каминного огня его светлые волосы на мгновение показались седыми.
– А если ветер вернется? – спросил Сэм.
– Не знаю, так много времени прошло…
Все замолчали и не проронили ни слова до отхода ко сну.
Алан долго смотрел в темноту и слушал, как ворочается на кровати Мартин, как ровно дышит Седрик и шмыгает носом простывший Сэм. Он не хотел уходить из натопленной спальни, от друзей. Самая длинная ночь в году пугала его темнотой и холодом, белым снегом за окном. Своей таинственной молчаливостью и острыми клыками льда. Она смогла каким-то образом прокрасться в Дом, несмотря на плотно закрытые ставни, и смотрела на мальчишек с потолка глазами всех существующих монстров из кошмаров.
«Может быть подождать до весны», – подумал Алан, но тут же отогнал эту мысль. К весне может быть слишком поздно.
Запястья Алана коснулась теплая рука. Мальчик вздрогнул и тут же услышал предостерегающее «тш-ш-ш». Повернув голову, он увидел, что Кевин, уже одетый, сидит на кровати. Вид друга ободрил Алана. Он быстро вылез из-под одеяла и через несколько минут они вышли из комнаты.
Дом встретил их тихим посапыванием и пугливыми тенями, разбегающимися в разные стороны от отсвета фонаря.
– Как мы поймем, что пора? Как найдем нужную дверь? – спросил Кевин. Его тень, высокая и широкоплеча кивнула и развела руками, словно подтверждая слова хозяина. Алан прижал палец к губам.
«Скоро, скоро, скоро», – тикали большие часы в холле.
«Мы проведем», – скрипели половицы.
«Сюда, сюда, сюда», – шипели трубы под потолком.
«Внимательно. Смотри внимательно», – шелестели тяжелые гардины.
Алан шел вслед за голосами, поднимался по лестницам и петлял по коридорам, он уходил все дальше от обжитых комнат и вскоре оказался возле двери, ведущей в северную башню. Здесь ночь свила свое гнездо, а ветра источили камни. Сын искателя книг коснулся ручки в форме шара и обернулся, чтобы удостовериться, что его друг все еще с ним. На волосы Кевина налипла паутина, в фонаре еле горел огонек на чешуйке саламандры. Он коротко кивнул и Алан распахнул дверь.
В маленькой темной комнате было холодно и сыро. На подоконниках образовалась корка льда, а слой пыли ковром устилал пол. Здесь почти не было вещей, только хлипкая кровать и письменный стол, заваленный книгами, а из окна открывался прекрасный вид на город. На площадь в обрамлении газовых фонарей и на жилые кварталы, на речку и новогоднюю ярмарку. И никакого волшебства.
Алан обхватил руками плечи. Зимний влажный воздух забирался под шерстяное пальто и заставлял неметь тонкие пальцы. Он ждал и ждал, но ничего не происходило. Громко тикали карманные часы и скрипели под порывами ветра ставни. Здесь было одиноко, как в комнате бедного художника, который из всех благ мог позволить себе лишь угол под крышей с видом на живописные места любимого города.
– Завтра начнет работу ярмарка, – тихо произнес Кевин, ставя на стол горящую лампу. Тени поползли по книгам в изъеденных сыростью обложках. – Давай сходим? Там будет много интересного… Трюкачи, карусели. И сладости. Я очень люблю яблоки в карамели. Я тут скопил немного…
Он тепло улыбнулся, положив Алану руку на плечо.
– Я верил… Точнее, мне казалось, что это та самая комната, – прошептал помощник искателя книг. Он залез в карман, чтобы достать свой дневник. – Я видел во сне ветер. И даже нарисовал духа…
Алан принялся перелистывать страницы в поисках рисунка, письмо-приглашение выпорхнуло из-под обложки и, плавно скользнув по воздуху, упало на пол. Кевин наклонился, чтобы поднять его, но не успел. С грохотом распахнулись ставни, ветер ворвался в комнату и поднял клубы пыли. Один за другим, стали вылетать листы из дневника, последним вырвался тот, на котором был изображен дух из сна. Пробили часы на ратуше.
Яркий белый свет ослепил мальчишек. Они оказались на краю заснеженного леса, перед которым волнами сугробов бугрилось белоснежное море. На небе горели звезды, а холодный северный ветер гудел и выл, скатываясь с холма к равнине. Огромный, лохматый, он тряс шкурой и выкладывал на льду замерзшего озера созвездия из крупиц серебра. Огонек в стеклянной клетке лампы замерцал и превратился в крошечную юркую ящерку.
– Долго же мне пришлось вас ждать, – с упреком произнес чей-то голос. Обернувшись, мальчишки увидели высокого старца. В руках он держал фонарь в виде сферы, увитой серебряным плющом.
Господин с фонарем. Алан не сомневался, что это был именно тот человек, о ком рассказывал его отец.
– Идем, мне предстоит многое вам рассказать, – произнес незнакомец. Он развернулся и пошел прочь, освещая дорогу, а за ним побежали три тени. Алана, Квентина и…
– Это ведь… – прошептал Квентин, указывая на третью тень.
– Это Август, – улыбнулся помощник искателя книг. – Такой, каким он был в детстве.
Пронесся мимо и нырнул в сугробы волшебный зверь с длинным гибким телом и крыльями совы. Зарычал, заурчал, завозился, поднимая в воздух снежные вихри. Он подлетел к Алану и ткнулся в ладони длинной мордой.
– Признал, – произнес Август, улыбаясь в бороду. – Но поторопимся, нас ждут.
Их ждали в замке Наставники. Один из них, с глазами цвета янтаря и золотой саламандрой на рукаве алой мантии, другой с мягкой улыбкой и браслетами в виде зеленых лоз, третий в белом плаще с символом рыб, самый серьезный из всех. Но даже он не сдержал улыбки при виде учеников.
– Пришло время все узнать, – произнес Седрик, приветливо и мягко.
– Пришло время отпустить старое и создать новое, – вторил ему Мартин.
– Пришло время познакомиться, чтобы расстаться, – в глазах Сэма промелькнула грусть, но он прогнал ее, как обычно смахивал пепел со своей одежда.
***
В маленькой комнате над книжной лавкой давно погас огонь в камине. Но ее хозяин не спешил ложиться спать. Он смотрел, как за окном гоняет листву ветер, слушал его ворчание и тонкий хруст первых льдинок, сковывающих лужи.
Он снова вернулся в осень.
– Ты сходил к тому заброшенному дому? Встретил того, кто написал тебе письмо? – за ужином спросил отец.
– Да, отец. Его зовут Квентин. Он очень хорошо разбирается в механизмах и хотел бы помогать нам в лавке. А еще… он будет снимать у нас комнату.
Тихий стук в дверь прервал череду воспоминаний.
– Ты еще не спишь? – прошептал некогда Первый по механизмам.
– Нет, иначе я был бы уже там. Вместе с ними, – отозвался Алан, приглашая друга войти.
– Ты думаешь, они еще ждут? – присаживаясь на край кровати, спросил друг.
– И будут ждать, пока им на смену не придут другие. Пока мы их не найдем и не приведем в Дом.
На столе в ожидании своего часа лежали конверты из плотной бумаги и страницы из учебников.
«Тому, кто разбудит Время» - было написано на Первом, твердой рукой, но с легкомысленными завитками.
@темы: Ориджиналы, Страшная сказка, Заклинатели, Организация "Выбор"
-
-
19.06.2022 в 22:29Со сборником все очень грустно и непонятно - его собрали, но с печатью все притормозилось на неопределенное время. Поэтому, конечно, ты можешь и выкладывать все написанное там, где захочется, и нести на другие конкурсы, и предлагать в иные издательства. Кстати, предпоследний пост у меня как раз посвящен новой конкурсной площадке... Я очень надеюсь, что он все же выйдет, и мы будем с тобой под одной обложкой!
По рассказу - фэнтези в стиле техно с красивыми, яркими, вкусными образами. Ты молодца!
-
-
19.06.2022 в 23:06Про конкурс обязательно прочитаю, спасибо!