Драббл

[zaklinatelnica]

Хотела написать оридж, но что-то не срослось. Текст не написался, а кусок остался, вот думаю, может стилизовать под какую-нибудь мифологию, чтобы не был этот драббл непонятным отрывком?
Конечно, ярко выраженные черты шаманизма ограничивают меня в выборе, но при желании можно все и переиначить, сделав шаманку друидом, ведуньей или кем-то еще.
В общем, дорогие ПЧ, читаем, тыкаем кнопочки и помогаем мне определиться

Дождь закончился, и в воздухе сладко пахло свежестью. Дух стоял на берегу реки, его босые ноги лизали волны. Пробудившийся ветер наполнился еле уловимыми крупицами тепла, и из-за острых верхушек елей показался яркий диск солнца.
- Ты знаешь, какого цвета колесница Ахтара? – спросила у него женщина. Дух лишь покачал головой. В Нижнем мире, из которого он пришел, откликнувшись на ее зов, не было цветов. Серые бесплотные земли, серые скалы, серые деревья и лишь небо было другим – черным.
– Когда он только проходит сквозь ворота Верхнего мира, она рыжая, как шкура лисицы, когда его кони бегут по ободу неба – она золотая, как рожь, что сеют в полях крестьяне, когда же она катится на закат – алая, как пламя огня.
Рыжий, желтый, алый. Дух закрыл глаза, пытаясь почувствовать озорной, щекочущий рыжий, веселый, как детский смех, ласковый, мягкий золотой, звонкий, как пение птиц и опаляющий, жаркий алый, громкий, как стук ритуальных барабанов. Для него не существовало этих цветов ранее, и он страстно желал проникнуть в их суть, ощутить кожей, вдохнуть в себя их силу.
- Ты знаешь, какого цвета небо? – вновь спросила женщина, во второй раз вызвав духа. И вновь он покачал головой. - Оно голубое днем, если Странник не выпускает на волю стада коней-облаков, и синее ночью, когда красавица Улар расправляет свою накидку.
Голубой и синий. Легкий, прохладный голубой, чистый, как звон колокольчиков, и густой, бархатный синий, таинственный, как шепот тысячи голосов, – тоже стали известны ему.
- Ты знаешь, какого цвета твои волосы? – в третий раз спросила женщина. Дух склонился над рекой и некоторое время смотрел на свое отражение. Этот цвет был пустым, неуловимым, как вечное Ничто, его нельзя было почувствовать или услышать. – Они белые, - глядя на духа, промолвила женщина. – Как снег, как лед, как туман, что застилает поутру землю. Они - нити слепой Хувару, на которых священными красками еще не начертаны предзнаменования.
В этот день женщина позволила ему до сумерек остаться в ее мире. До темна бродил дух по берегу реки, слушая, как шелестит листва – зеленая (женщина назвала ему и этот цвет) – и журчат ручьи, несущие свои прозрачные воды к реке. И когда она позвала его в дом, чтобы провести ритуал, он уже знал, чего попросит в награду за верную службу.
- Ты будешь служить мне, мальчик, умерший до именования, служить преданно и верно, пока я не услышу песню Шасара, а когда же душа моя ступит на Звездный путь, ты трижды по сто зим будешь сторожить мою могилу. Чтобы дикие звери не обглодали и не растащили мои кости, чтобы хищные птицы не склевали мои глаза, чтобы алчные люди не потревожили мой сон. И тогда я исполню твою просьбу – ты получишь право покинуть Нижний мир, обитель проклятых душ, ты будешь выбирать, на чей зов откликаться, твои волосы станут цвета огня, а глаза – цвета неба.
Дух подошел к ритуальному костру, зажженному у алтаря, и протянул руки, чтобы дыхание огня и душа принесенной жертвы скрепили его слова.
- Но помни, - предостерегла женщина, - если ты нарушишь свою клятву, моя кара настигнет тебя неминуемо и будет неотвратима. И в свидетели я призываю себе духов ветра, что слышат все, духов неба, что видят все, и духов огня, что пожирают все…
И животные, изображенные на медальоне женщины, что носила она на груди, побежали по кругу, отмеряя обороты. В разные стороны расползлись рогатые когтистые тени, тысячи голосов наполнили помещение, а отверстие в центре амулета превратилось в глаз, Всевидящее око. Оно распахнулось, чтобы при свете Солнца и Луны следить за исполнением клятвы.