Вылупляшки-дракоши

Не смогла устоять и утащила сразу 3 яйца. Посмотрим, что из них вылупится х)

Сменила одного дракончика ^^

Не могла не добавить

И еще чуть-чуть

запись создана: 11.01.2015 в 18:00

@темы: Вылупляшки

---

@темы: Для вдохновения, Музыка

---

Вдохновляюсь

Два дня просмотра Аватара не прошли зря. Мне захотелось написать сказочку. И пусть там будет полно стереотипов и сильно фэнтезийных примочек... Зато это греет.

Download If Today Was Your Last Day for free from pleer.com

@темы: Для вдохновения, Музыка

---

Вылупляшки-зелья

@темы: Вылупляшки

---

Вылупляшки к 14 февраля

Хочу еще вот этот

@темы: Вылупляшки

---

И еще один шикарный подарок!

26.12.2014 в 21:54

Пишет  ~Невидимк@~:

С Днем Рождения, Заклинательница костей!
23го числа был День рождения у моей бессменной беты, идейного вдохновителя и просто замечательного человека!

Дорогая, желаю тебе вдохновения для новых идей, здоровья и сил для их исполнения, и пусть от тебя никогда не отходят муза и оптимизм! Желаю оставаться такой же талантливой и скрупулезной в грамматике, стилистике и деталях будущих придуманных миров! Желаю не прекращать мечтать и выдумывать и никогда не опускать руки! В общем, желаю тебе всего самого самого лучшего!

Прими от меня скромный и с опозданием сделанный подарок! Надеюсь, он сможет тебя вдохновить.
И не особо обращай внимания на парочку внизу. Их никто не звал, а они пролезли.

@темы: Работы друзей, Подарки

---

Восхитительный подарок на День Варенья!

23.12.2014 в 11:42

Пишет  Серебряная пуля:

Поздравляю!!!

С небольшой задержкой, но от всей души и сердца поздравляю с днем рождения!

Дорогая и незаменимая Заклинательница костей, верный друг и всегда замечательный собеседник! Желаю тебе огромного счастья! Пусть новый год твоей жизни принесет много незабываемо-хороших событий, пусть жизнь бьет ключом (только не гаечным), пусть тебя окружают только интересные, добрые, верные друзья! Здоровья, любви и оставаться такой же красивой и фантастически талантливой! Пусть муза пребудет с тобой во веки веков!

В прошлый день рождения ты просила меня дописать Крета, что я с большим удовольствием и сделала Там еще есть новый клип (на самом деле это обновленный старый, дополненный и в лучшем качестве, в нем есть кадрик, который может показаться слэшным, но это совсем не так))) Короче, смотри все сама

@темы: Работы друзей, Подарки

---

Подарочки-вылупляшки

Захотелось мне чего-то новенького, поэтому вместо 7 пусть будет 5.

Нету моего фиолетового, поэтому возьму зелененький вместо бирюзового.

P.S. от 01.01.15
Не могла не не добавить

@темы: Вылупляшки

---

...Turning pages over
Run away to nowhere
And it's hard to take control
When your enemy's old and afraid of you
You'll discover that the monster you were running from
Is the monster in you...

@темы: Просто так, Музыка

---

Может быть напишу

Старая идея, новые герои. Тема для размышлений...

Черная полоса для знатного рода Лэрд началась промозглой дождливой осенью, когда неизлечимая болезнь главы семейства заставила детей, забыв на время о всех делах, вернуться в родовое гнездо. В ожидании оглашения последней воли отца, наследники уже мысленно делили имущество и решали, кому достанется семейный бизнес, но в дело вмешалась коварная Фортуна.
В поместье Лэрд возвращается тот, кого члены семьи уже не ожидали увидеть в живых. Некстати вспоминается родовое проклятье, а череда загадочных смертей пробуждает в создании будущих лордов и леди Лэрд забытые детские кошмары.
Раэль Кертье, прибывший в поместье с визитом вежливости, становится свидетелем одного странного разговора, а после таинственно исчезает. Удастся ли Раджеку найти брата? И поможет ли ему в этом таинственное письмо патриарха рода Лэрд, адресованное покойному Рейгару Кертье?

@темы: Для вдохновения, Мысли

---

Под знаменем Кертье

*Спасибо команде за замечательную ачивку!

Бета всех рассказов про чудное семейство Кертье:  Llinlinn
Категория: мини, джен, мистика
Пейринг/Персонажи: Рейгар Кертье
Рейтинг: R
Краткое содержание: До Лукедонии доходят слухи о том, что оборотни все чаще стали появляться в людских городах и деревнях и тревожить местное население. Лорд поручает Рейгару Кертье расследовать случаи нападения вервольфов на смертных и по возможности помочь им. Выполняя поручение правителя благородных, каджу приезжает в небольшое селение, чтобы помочь охотникам поймать огромного волка, который уже давно водит их за нос.
Примечание/Предупреждения:
1. AU относительно временного промежутка (события происходят в XVII веке, когда, согласно манхве, прежние каджу уже погрузились в сон).
2. В данном произведении используется типичный для литературы образ оборотня, мифического существа, способного полностью превращаться в волка.
3. Рассказ написан по мотивам легенды об оборотне из Кляйн-Крамс.

Ночь в деревне Кляйн Крамс герцогства Мекленбург была такой же дикой, как звери, рыщущие в чаще. Как только догорело солнце, она вырвалась из леса, проглотила селение, разбросала по небу холодные яркие звезды и принялась разгуливать по узким грязным улочкам, волоча за собой хвост из суеверий и страхов.
В обеденном зале постоялого двора собралось много народу. За дубовыми, недавно скоблеными столами с кружками хмельного сидели охотники, которые каждый год съезжались сюда из других княжеств, чтобы продемонстрировать свое искусство в ловле зверя. Знатные и не очень, богатые и обнищавшие за время войны, они под треск разгорающегося в камине огня рассказывали друг другу истории о том, как добывали свои памятные трофеи. Но с приближением полночи все чаще в разговорах стал упоминаться огромный косматый волк, что разгуливал по округе. Начинали поговаривать, что это не обычный зверь – вервольф. Его не брала пуля, он не боялся огня и красных флажков и каждый раз ухитрялся уйти от погони. Оборотень так забавлялся: воровал охотничьи трофеи, подпускал их к себе на расстояние выстрела, а после исчезал.
Но игры закончились, когда поутру местные жители нашли в лесу растерзанное тело солдата, глядящего в стылое небо пустыми глазницами. На маленьком, окруженном деревьями пятачке пожухлая трава была бурой от запекшейся крови. Видимо вервольф не был голоден, поэтому он разорвал как тряпку стальную кирасу жертвы, выгрыз внутренности и разбросал их по поляне. Останки быстро привлекли к себе внимание падальщиков. Пожилой крестьянин, нашедший убитого, говорил, что к этому месту его привели густой запах разложения и гул, в который сливалось жужжание сотен мух, роящихся над трупом. Обглоданное и изуродованное тело принесли в деревню, чтобы очистить от скверны и захоронить.
– Господа, – из-за стола, что располагался ближе других к камину, поднялся немолодой, крепко сбитый мужчина. Он был одет по военной моде и, очевидно, уважаем другими охотниками, поскольку разговоры стихли, стоило ему заговорить. – Предлагаю в этом году изменить условия нашего соревнования. Победителем будет тот, кто добудет голову этого дьявола.
– Он уже столько раз уходил, – раздраженно махнул рукой один из звероловов, чье лицо раскраснелось от количества выпитого.
– В этот раз не уйдет, – уверенно заявил молодой человек в богато расшитом камзоле.
– Не уйдет, – подтвердил его друг.
Зал вновь наполнился хором голосов. Охотники принялись спорить о том, как лучше убить зверя. А за окном завыл промозглый осенний ветер, и только один из присутствующих в зале мог различить в этом вое шелест листвы, потревоженной волчьей лапой. Вервольф был даже ближе, чем люди могли представить. Он жил в их деревне и каждый день прогуливался по тем же улицам, что и его преследователи. Он смеялся над ними, пока они сидели на постоялом дворе или по домам, придумывая для него новые ловушки.
Зверь, однажды попробовавший человеческой крови, становился опасен, а эти люди, вместо того чтобы объединиться и поймать его до того, как он начнет убивать для удовольствия, предлагали друг другу пари. Самоуверенность, граничащая с безумием, – одна из наиболее непонятных черт человеческой природы.
Поднявшись из-за стола, Рейгар Кертье направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Там располагалась крошечная комнатушка, в которой ему предстояло провести ночь. С тех пор как лорд Музакка исчез, а его место занял Мадьюк, оборотни стали гораздо чаще вмешиваться в жизнь смертных. Их присутствие в людских селениях уже сложно было скрыть. А плоды их внебрачной любви и те, с кем они заключали контракт, превосходили в своей жестокости первородных, и это не могло не привлечь внимания благородных.
Когда-то давно люди придумывали легенды, чтобы объяснить вещи, которые они не понимали и которых боялись. Шли годы, стирались настоящие имена – им на смену приходили другие, менялся облик местности, исчезали из памяти жуткие подробности. Время медленно и неотвратимо превращало то, что раньше было реальностью, в страшную сказку. Сейчас же, как и много лет назад, родители вновь начинали рассказывать детям о событиях, свидетелями которых они стали. И эти истории уже вряд ли когда-нибудь забудутся.
Открыв дверь, Рейгар вошел в небольшое помещение, где из мебели были лишь кровать и сундук. В камине еще тлели угли, но даже тепло недавно горевшего пламени не смогло изгнать из комнатушки запах сырости. Подойдя к окну, каджу Кертье распахнул ставни. На улице накрапывал мелкий дождь. Холодный ветер шелестел листвой раскинувшегося на холме леса. Внизу, в обеденном зале, раздавался громкий смех и не умолкали голоса. Завтра охотники пойдут ловить оборотня, и он отправится вместе с ними.
Не желая провоцировать новые конфликты, из-за которых могли пострадать невинные, Лорд велел каджу Кертье открыто не вмешиваться в борьбу местного населения с оборотнями. Рейгар должен был наблюдать и осторожно направлять людей, а при необходимости – помочь им, но сделать это незаметно. Интриги и прочие подобные игры претили благородным, привыкшим все вопросы решать напрямую при помощи переговоров. Однако нынешний лорд вервольфов еще недавно сам заметал следы своих деяний подобно лисице и уж точно не стал бы «ущемлять интересы своего народа» в пользу смертных.
«Если лисица лезет в сарай и ворует кур, ее пора пустить на воротник», – так говорили новые знакомые герра офицера со столь непривычной для местных жителей фамилией Кертье. И в чем-то Рейгар был с ними согласен. Только, к сожалению, с таким противником, как оборотень, людям самим было не справиться...
Утро выдалось холодным и пасмурным. Свинцовые тучи так плотно затянули небо, что определить рассветный час можно было лишь по еле уловимым снежным крупицам, витавшим в сыром, пахнущем прелой листвой воздухе. Они всегда вплетались в потоки ветра на исходе ночи и, вместе с хрусткой коркой, сковывавшей лужи, напоминали о приближении зимы.
Рейгар Кертье вслед за другими охотниками покинул постоялый двор и направился в промокший рыже-желтый лес. Тихо ступая по валежнику, он пытался уловить ауру других оборотней, которые могли скрываться неподалеку. Но их не было. Только один вервольф обитал в этой местности, и он пожелал сегодня остаться в деревне. Поправив на плече лямку ружья, которое даже не было заряжено и лишь дополняло образ офицера кавалерии, каджу Кертье направился обратно в селение. Он шел по кромке леса, осторожно отгибая ветви деревьев, которые в любой момент могли осыпать его холодными горошинами капель.
Опытный вервольф всегда мастерски прятал за человеческой личиной свою звериную сущность, молодым же это удавалось с трудом. Они еще не умели в полной мере контролировать чувства, будящие хищную часть их натуры, поэтому их аура всегда оставалась аурой зверя. Дикая, яркая, пахнущая шерстью и кровью. Такого противника всегда было легко обнаружить.
На окраине деревни, в непосредственной близости от леса, стоял низкий бревенчатый дом. Его ставни были плотно закрыты, а из каминной трубы не шел дым.
«Надеюсь, ты меня учуял», – подумал каджу Кертье, подходя к перекошенной двери со следами когтей. Тайное устранение обидчиков смертных не входило в планы Лукедонии, поэтому своего присутствия благородный не скрывал.
Внутри раздалось глухое рычание, которое Рейгар воспринял как приглашение войти. В дальнем углу темного помещения стоял и щерился волк. Одно его ухо было оборвано, а шерсть на боку слиплась от крови. Рана была запущенной, края её воспалились. Каджу Кертье уловил запах начинающегося гниения. Изначально Рейгар собирался выманить – а при необходимости и выгнать – зверя в лес, к охотникам, но сейчас, увидев это голодное и больное существо, которое, скорее всего, свою единственную жертву убило в целях самозащиты, решил повременить.
– Прими свой истинный облик, я хочу поговорить, – произнес Рейгар. Но оборотень его не послушал. Зарычав громче, он бросился на каджу Кертье. Благородный без особого труда ушел от атаки, а после, схватив волка за загривок, швырнул его об стену. Послышался жалобный визг. Рейгар оказался рядом с хищником до того, как тот успел подняться на лапы.
– Делай, как я сказал, – велел каджу Кертье, наступив сапогом на раненый бок вервольфа.
Злобно посмотрев на своего противника, волк заскулил и затих. Обращался он медленно, тело его то и дело начинало трясти, как в лихорадке, и тогда он принимался скрести втягивающимися когтями по полу. Когда же мучительное изменение облика было завершено, глазам благородного предстал худой чумазый мальчишка с растрепанными темными волосами. Рейгар поспешно убрал ногу и отступил назад. Ребенок... Внутри кольнуло. Ему следовало быть аккуратнее.
– Возьми, – каджу Кертье снял с себя плащ и протянул волчонку, который сжался в комок. На боку его сочилась кровью и гноем плохо затягивающаяся рана.
Мальчишка поднял на благородного взгляд, полный обиды и страха. Рейгар вздохнул. Все верно, он сам виноват. Привык сражаться с сильными противниками и не пощадил ребенка. Великий Лорд... Ребенка. Каджу Кертье быстро накинул плащ волчонку на плечи. Тот вздрогнул, когда понял, что больше не обнажен.
– Идем, – просто сказал Рейгар. – В селении много охотников, тебе лучше им не попадаться. Я помогу тебе.
Волчонок некоторое время внимательно смотрел на каджу Кертье. Он ждал чего-то, но благородный молчал. Просить мальчишку не бояться было глупо, особенно после демонстрации силы, предлагать довериться – еще глупее: затравленный зверь будет скалиться, сколько не прикармливай.
– Идем, – уже мягче позвал каджу Кертье, а после добавил: – у меня есть сын, примерно твоего возраста. Я не могу позволить им убить тебя, но у меня нет желания тащить тебя силой.
Повернувшись к мальчишке спиной, Рейгар вышел на улицу. Через некоторое время он услышал шаги и шелест волочащейся ткани.
– Я тебе все равно не верю, – хмуро выдал ребенок. Каджу Кертье улыбнулся. Иного он и не ожидал.

На следующий день Рейгар Кертье вместе со своим новым знакомым под перешептыванье местных жителей покинул Кляйн Крамс. Вернувшись в Лукедонию, благородный доложил о результатах миссии Лорду, а после направился во владения вервольфов, чтобы отвести волчонка в его новый дом.
– Мы еще увидимся? – хмуро спросил маленький оборотень.
– Возможно. – С полуулыбкой ответил Рейгар. – Надеюсь, мне не придется опять тебя ловить.
Немного подумав, каджу Кертье погладил мальчишку по волосам. Он так обычно поступал, когда Раэль сердился.
Маленький оборотень вывернулся и побежал в лес. Остановившись у самой его кромки, он обернулся и прокричал: «Я всему научусь, и ты меня больше не поймаешь!»

Не поймает. Пройдет не так много времени после того случая, и прежние каджу вслед за Лордом погрузятся в Вечный Сон. Но волчонок об этом узнает потом, намного позже...

Категории: драббл, джен, ангст, эксперимент
Пейринг/Персонажи: Раэль
Рейтинг: G
Краткое содержание: Смерть Раджека заставляет Раэля многое осознать...
Примечание/Предупреждения: POV

Я учусь не вслушиваться в тишину, чтобы не пытаться различить твои шаги.

Медленно иду по длинному коридору, стараясь ступать как можно тише, чтобы стуком каблуков не разорвать тонкую паутину шорохов. Прохладный ветер шелестит тканью занавесок, сгоняя пылинки с каменных плит, и скользит влажными пальцами по коже. Он шуршит опавшей сухой листвой, с еле различимым хрустом разбрасывая ее по саду, и я на мгновение замираю, забыв про свое обещание. Но нет, это просто ветви разросшихся деревьев скребут по стеклу, и в холле щелкают стрелки часов…

Я учусь не всматриваться в темноту и не искать среди теней одну – твою.

Белое око луны, не мигая, смотрит на меня из окна. Призрачный свет скользит по резной ручке. Металл медленно теплеет, отдавая холод пальцам, а я все никак не могу ее повернуть. Раньше я любил бывать в кабинете главы клана. Днем, когда ты подолгу пропадал на тренировочной площадке или в библиотеке, я прибегал сюда, садился в кресло в углу и смотрел, как работает отец. Меня не занимали бумаги и не интересовали дела. Просто это место казалось мне торжественным и важным, самым главным в доме. Даже зал для приемов и галерея портретов не так манили меня. В маленькой комнате, где из мебели было лишь самое необходимое – стол, пара кресел и шкаф, – решалась судьба всего клана. И это будоражило. Иногда, когда отец отлучался, я тайком садился в его кресло, представляя себя каджу. Раэль, каджу Кертье. Тогда мне все это казалось таким заманчивым…
Когда отца не стало, я тоже часто бывал здесь, но причины были другими. Я прибегал к тебе, когда меня мучили кошмары или когда хотел высказать свое негодование; нередко ты сам вызывал меня, недовольный моим поведением. Пожалуй, я наведывался сюда гораздо чаще, чем раньше, но твое кресло никогда не занимал.

Я учусь не искать твою силу среди частиц других.

Открыв дверь, я вхожу в кабинет. Прекрасно понимаю, что никого там не застану, но где-то в глубине души надеюсь, что все произошедшее – мой очередной кошмар, что не было битвы с предателями и старейшинами Союза, не было боя с прежним и нынешним лордами вервольфов и твоей смерти тоже не было. И что моим оружием по–прежнему является Грандия, а не Картас, который ты своей последней волей и своей душой сделал полноценным, соединив два наших осколка.
За столом меня ждет кипа бумаг – дела клана, требующие моего внимания. Приказы, распоряжения, решения – все то, чем из года в год занимался отец, а после – ты. Утром я обязательно примусь за них, а сейчас опускаюсь в кресло – нет, не главы клана, то, что в углу, где сидел ребенком, – и смотрю, как за окном тучи скрывают луну и исчезает серебристая дорожка света. Скоро медленно начнет выцветать небо, и в ночном воздухе, чистом и свежем, появятся первые дразнящие крупицы тепла.

Я учусь скрывать свои эмоции, как делал это ты.

– Мы собрались сегодня в тронном зале, чтобы засвидетельствовать, как новый глава клана Кертье принесет клятву верности Лорду и Лукедонии, – церемонно, с почтением, произносит Геджутель К. Ландегрэ.
– Как глава клана Кертье клянусь… – опускаюсь на колено, и в сознании всплывают отзвуки твоих слов: «в моей верности быть преданным Лорду и хранить ему перед всеми свое почтение по совести и без обмана». И я вновь слышу шум дождя, что лил весь день, когда ты вступил в права каджу.
«Клянусь, что отныне мое оружие духа будет служить во имя Лорда и во славу Лукедонии и не будет обнажено в иных целях, кроме защиты интересов тех, кому приношу я клятву, или же по необходимости защитить слабых…»
Я стоял тогда позади, сжимая кулаки. Не в силах унять боль, которая буквально разъедала меня изнутри, смотрел, как ты холодно и спокойно произносишь заученные сухие слова. «Неужели нельзя было подождать?! Неужели и так не понятно, что ты будешь защищать интересы Лорда и Лукедонии так же, как и отец? Зачем все это нужно?! Глупые пустые формальности!» – злился я.
«Клянусь не вмешиваться в жизнь людей и стать их щитом и опорой, если это потребуется».
И вот эти сухие слова произношу я. Они комом встают в горле, но я не могу уронить лицо.

Я учусь принимать верные решения, отринув злость, ненависть и обиду.

– Каджу-ним, – поклонившись, к столу подходит немолодой рыцарь. На его камзоле золотом вышит герб клана Кравей. С трудом подавляю желание выгнать его прочь. Клан каджу-предателя, каджу, из-за которого Райзел-ним потерял много жизненных сил, каджу, чья дочь заставила страдать мою Сейру.
– Я бы не потревожил вас, не будь у меня на это веских причин, – с почтением продолжает тот. – Но дела клана Кравей нуждаются в вашем вмешательстве.
Каджу, которого Райзел-ним простил перед тем, как привести приговор в исполнение… Того, чьи рыцари, ввиду отсутствия прямых наследников, достойных занять место Роктиса Кравея, были переведены под покровительство других глав кланов. Я изгнал бы их всех из Лукедонии, выжег, как язву на здоровом теле, обрек бы на жалкое существование, но ты… Ты считал, что слуги, не принимавшие участие в мятеже и, несмотря на всеобщее презрение, оставшиеся служить родине и клану, не в ответе за деяния своего хозяина.
Давлюсь словами проклятий и все-таки произношу:
– Я займусь ими завтра.
Поклон. И дверь закрывается.

Я учусь признавать свои ошибки.

– Раэль-ним. Точнее каджу Кертье, – говорит Франкенштейн – ты хотел, чтобы я звал его именно так, а не «человек». Он явно не ожидал меня увидеть у дверей дома Ноблесс. – Чем могу помочь?
– Я прошу оказать мне честь, которую вы оказали моему отцу.
Ты рассказал мне о тренировочных поединках и о том, что уважал его так же, как уважал отец. Мне необходимо овладеть Картасом, чья сила намного превосходит силу моей Грандии, и лучшей возможности быть не может.
Франкенштейн смотрит на меня внимательно. В его глазах больше нет раздражения или снисхождения, но есть нечто иное…
– Надеюсь, ты быстро учишься, – наконец произносит он, – потому что церемониться я не стану.
– Быстро.
Учусь…
Учусь быть каджу

Категории: миди, джен, юмор
Персонажи: М-21, Такео, Тао, Франкенштейн, Кадис Этрама ди Райзел, Регис К. Ландегрэ, ОМП (2 штуки) и ОЖП (1 штука)
Рейтинг: G
Краткое содержание: в надежде пройти таинственное и опасное испытание, уготованное истинным Кертье, сыновья Раджека и Раэля пробираются в величественный особняк, расположенный в запретном лесу. А что из этого вышло вы узнаете из рассказа...
Предупреждения: АУ, ОМП, ОЖП, возможен ООС.
В данном рассказе описываются события, которые могли бы произойти через много лет после того, как наши герои победили Союз и остались в Корее, а Рай погрузился в мирный, восполняющий силы Сон, который прервался в один из дней и стал причиной возвращения Франкенштейна и веселой троицы в Лукедонию.

Три маленьких ноблесс – три больших заблуждения…

Второй. О нем говорили – вырастет ангелом. Волосами цвета снега – в мать, чертами плавными, мягкими – в мать, взглядом пронзительным – тоже в мать. Ему имя дали по традиции клана Роярд – Сейд.
Третья. О ней говорили – будет бесенком, вся в отца. Кудрями золотистыми, непокорными – в отца, носом, хорошеньким, горделиво вздернутым – в отца, улыбкой озорной, немного лукавой – в отца. Ее нарекли согласно традиции клана Кертье – Райна.
Первый. О нем ничего не говорили, и так знали – пойдет в отца. И у него не было ни единого шанса свернуть с этого пути. Спокойный, сильный, смелый, названный согласно традиции клана Кертье – Рияд.
Наивные! Как же они заблуждались!
Не видели огоньков азарта и танцующих бесенят в глазах ангела и разумного, гордого спокойствия в глазах чертенка. Каждый раз говоря «Неудивительно, он же Кертье» и «Весь в отца», даже не догадывались, что эти чинность и статность – уловка, чтобы лишний раз услышать сравнение-похвалу.
Наивные! Они ничего не знали!
В тайну истинных характеров были посвящены лишь немногие – родители и Регис К. Ландегрэ. И последнего эта тайна тяготила. Не привык ноблесс лукавить, пусть даже во благо. Разумеется, никто его об этом не просил, но развеять такой красивый миф о подрастающем поколении двух кланов – Кертье и Роярд (а точнее, Роярд-Кертье) – было бы слишком жестоко по отношению к другим каджу.
Юный Ландегрэ не знал, что все откроется в один погожий летний вечер, и произойдет это не абы где, а в особняке Истинного Ноблесс...

В поисках гаргульи и безумного ученого...

Запретный лес на то и запретный, чтобы быть полным страшных тайн и опасных монстров. Здесь причудливые деревья похожи на воинов, замерших в ожидании незваных гостей, а тени способны схватить и утащить в темное царство любого, кто посмеет нарушить их покой. И луна над лесом светит ярче, и ветки хрустят громче, и листва зловеще шелестит, точно нашептывает что-то невидимым стражам.
– А-а, мы все равно туда попадем, – ступая на вьющуюся змеей тропинку, промолвил Сейд. Рияд согласно кивнул. Младшую сестренку – Райну – они отослали к дяде Регису, чтобы она отвлекла его внимание и выиграла немного времени для рискованного, чисто мужского путешествия.
Они пробрались в этот зловещий лес, чтобы доказать, что достойны пройти испытание, уготованное всем Кертье. Об обряде посвящения им не было известно ничего, кроме того, что его проходили все Кертье и оно как-то было связано с заброшенным особняком. А если учесть, что к последнему и вовсе запрещалось приближаться, то сомнений быть не могло – им нужно было пробраться туда.
– Там кто-то есть, – дернув Сейда за рукав, Рияд увлек его в заросли в тот самый момент, когда на залитой светом широкой дороге появились три высокие фигуры.
– Кто они? – спросил Сейд, наблюдая из листвы за чужаками. Сила незнакомцев была странной, искусственной и искаженной. В этих телах она смотрелась так же неестественно, как аппаратура слежения Лудис-нима в особняке дяди Региса, где все буквально дышало стариной, – ну или какая-нибудь ваза из дома дяди на столике в штабе Центрального аппарата. Вроде бы они и могут там находиться, но смотрятся неэлегантно...
– Это наше первое испытание, – авторитетно заявил Рияд. Он некоторое время наблюдал, как странные незнакомцы ходили по дороге, перенося в особняк большие коробки, а после продолжил: – Это вторженцы! Мы должны проверить, что в этих ящиках, а после проникнуть в их штаб.
– Угу, – согласно кивнул Сейд.

Кертье не сдаются. Роярд, впрочем, тоже...

Дурное предчувствие зародилось в душе Двадцать Первого сразу же, как только они ступили на залитую светом широкую дорогу, ведущую к замку. Что-то явно было не так – за ними словно кто-то наблюдал, М-21 чувствовал это кожей. Он пытался отогнать от себя необоснованные подозрения, ведь ни один из каджу или членов ЦА не сунулся бы во владения, приближаться к которым запретил сам Лорд, но получалось не очень. Двадцать Первый, повинуясь старым привычкам, прислушивался к шелесту листвы, и вроде бы все было чисто. Никакого хруста веток, никаких посторонних звуков. Ничего. Только единожды М-21 показалось, что он увидел две тени, шмыгнувшие в сторону замка. И все...
– Кого ты там высматриваешь? – спросил Тао, переносивший в особняк коробки с раменом, самым ценным и самым тяжелым грузом, который нельзя было доверить никому кроме него. Такео и М-21 тем временем таскали ящики с оборудованием.
– Да так, показалось, – мысленно отмахнувшись от наваждения, ответил М-21.
Не показалось, ой, не показалось...
Взяв по последней коробке, заклеенной красным скотчем, который указывал на ценность и хрупкость груза, Такео и М-21 вслед за Тао направились в особняк. Они успели миновать зал и подняться по парадной лестнице, когда послышался странный щелчок. По обе стороны коридора в стенах распахнулись тысячи отверстий. Инстинкты сработали молниеносно. Вытянув вперед руки с ценным грузом, троица рухнула на пол. Над их головами просвистели острые пики. А после из динамика раздался звонкий, заливистый хохот. Жуткий в своей надменной веселости, он, как и маниакальный смех Франкенштейна, был способен заставить кожу покрыться мурашками.
– Раэль? – удивленно прошептал Такео. – Здесь?
– Сдавайтесь, вторженцы! – ультимативно возвестил детский голос. – Мы захватили ваш штаб!
– Не Раэль, но очень похоже, – прокомментировал Тао, поднявшись и подхватив на руки свою коробку с таким видом, словно и не ронял ее вовсе.
– Это еще хуже, – прошептал М-21, у которого в голове факты начали выстраиваться в логическую цепочку: не Раэль, но похож... ребенок... в штабе...
– А это что за кнопочка? – послышался из динамика заинтересованный голос.
«Твою мать», – пронеслось в голове Двадцать Первого.
– Бежи-и-им! – закричал Тао, прижимая коробку к груди. – Ловушки делал сам босс!
И они рванули с места под скрежет механизмов и радостный смех маленького монстра. Впереди один за другим опускались ставни на окнах. То в одной, то в другой стене отодвигались засовы, из них в несчастных со свистом летели пики и лезвия. Снизу шахматные клетки кафеля уходили из-под ног. Внезапно что-то щелкнуло, отъехала картина и из-за нее вырвались длинные колья. Чудом не став канапе, троица продолжила нестись вперед.

– А-ха-ха! Смотри, как забавно бегут эти человечки, – показывая на монитор, сквозь смех проговорил Сейд. – Это даже интереснее, чем наблюдать за аппаратчиками у Лудис-нима! Давай еще сюда нажмем!
И, не дожидаясь ответа Рияда, юный Роярд-Кертье надавил на цветную клавишу.
В потолке над вторженцами отъехала плита, и на них полетели прикрепленные к цепям крутящиеся стальные диски, а вслед за ними – ежи-шары, стреляющие иглами.
– О-о-о! – восхищенно протянул Сейд.
Эти живучие человечки то прыгали, как блохи, по полу, то проползали под кольями, как диверсанты, то с ловкостью акробатов уворачивались от свистящих в воздухе снарядов.
– А тебе не кажется, что это и было наше испытание? – внезапно спросил Рияд, глядя, как измученные потрепанные человечки долетели до поворота. Один из них, поскользнувшись, снес своих товарищей, впечатался в стену, а после рухнул в открывшийся под ним люк.
– О, тот с коробкой упал, видел? – вновь рассмеялся Сейд, не сразу разобрав, что сказал ему кузен. Но когда до него дошел смысл слов Рияда, юный Роярд-Кертье призадумался. Нередко, гостя у дяди Раджека, он вместе с Риядом проходил уменьшенную и сильно упрощенную версию подобной полосы препятствий.
– А, может быть, и наше, – согласился Сейд. И все веселье пропало. Они пришли сюда, чтобы пройти обряд инициации, а что в итоге? – Но тогда...
В этот момент от стены стали отъезжать крутящиеся колонны, чьи пилястры больше походили на спирали буров. Вторженец с длинным хвостом чуть было не лишился своих волос, прижавшись к подоконнику, чтобы избежать столкновения со смертоносным столбом. Когда же человечек шагнул вперед, чтобы улучить момент и проскользнуть между колоннами, он наступил на очередную ловушку, и с потолка на него упало три обода на цепи. Кольца сжались, обхватив талию, ноги и плечи жертвы, и утащили ее вверх.
– Да, это определенно было наше испытание, – расстроено вздохнул Сейд. – Испытание для истинных Кертье.
– Если бы я прошел его, отец бы мной гордился, – заметил Рияд.
– И мой... Эй, вторженец, – обратился Сейд к единственному уцелевшему – мужчине с серыми волосами, который добрался до лестницы и обессилено опустился на ступеньки. – Ты прошел наше испытание!
Человечек встрепенулся, а после, повернувшись к камере, принялся активно жестикулировать и высказывать что-то крайне неэлегантное и сердитое. Ругался он от души, все его эмоции были написаны на лице. Тут и без звука было ясно, что он говорил непристойности.
– Эй, вторженец! Знаешь, что тебе будет за то, что ты говоришь гадости сыну каджу?! – пылая праведным гневом, выпалил Сейд. Его пальцы уже потянулись к кнопкам, а злой неэлегантный человечек побледнел и попятился к лестнице, как в комнату внезапно проникла чужая сила. Холодная и очень злая, она ползла по стенам фиолетовыми тенями и не предвещала ничего хорошего юным искателям приключений.
– Это она, гаргулья, – прошептал Рияд, а после выключил свет и скомандовал: «Прячемся».
По дороге во вражеский штаб Сейд и Рияд успели вооружиться, забрав короткий меч и копье у стоящих в коридоре доспехов рыцарей. Юный Роярд-Кертье, конечно, тоже мечтал о мече (вообще он грезил отцовской Грандией), но в тылу врага нужно было довольствоваться тем, что имелось, поэтому пришлось смириться с тем, что ему досталось древковое оружие.
Юные воины скользнули к двери и затаились по углам в густой тени. В тишине было слышно, как пищат приборы, а в коридоре раздаются уверенные, даже сердитые шаги. Такой – точнее, очень похожей – походкой отец возвращался с собраний каджу или из гостей от дяди Региса. Он чеканил шаг. И тогда Сейд понимал: сейчас надо быть золотком, иначе не видать ему Грандии, печенья и похода в гости к дяде Раджеку.
Кусачая злая сила прибывала, она уже заполнила собой все пространство комнаты. Холодная, вязкая, страшная, она была практически осязаема и очень подходила гаргулье. Напряжение нарастало. Сейд чувствовал, как у него мерзнут от волнения пальцы. Не каждый день ему приходилось проходить испытание на право называться Кертье.
А дальше все произошло как-то быстро, совсем не так, как подобает проходить испытанию. Шаги прекратились. Дверь распахнулась, и фиолетовая аура хлынула в комнату, а вслед за ней в проеме показался высокий силуэт.
– Тао! – сердито позвал мужской голос, но ответа не последовало. – Что здесь происходит?!
Загорелся свет и незадачливые охотники на гаргулий увидели перед собой – нет, не древнего монстра, а источающего сердитую ауру человека. Несколько мгновений они с незнакомцем в недоумении смотрели друг на друга, пытаясь понять, что же делать.
– Это главный вторженец! – первым пришел в себя Рияд. – Бежим!
Выскользнув из тени, он крутанул мечом и создал теневых клонов. Когда десять маленьких Риядов разбежались по штабу, один из них подскочил к вторженцу, со всей силы наступил ему на ногу, ударил по коленке и выбежал из комнаты. Сейд шмыгнул следом. Они рванули вперед по коридору, чувствуя, как разрослась злая кусачая аура. Она была такой густой, что, казалось, сама может поймать кого угодно в свои сети.
Выскочив к лестнице, юные Кертье чуть не налетели на уцелевшего вторженца с серыми волосами.
– Какая удача, – оскалился человек. В этот же момент из темноты появился окутанный темной аурой мужчина – главный вторженец.
– Разделимся, – шепнул Рияд.
Согласно кивнув, Сейд повернулся лицом к мужчине с серыми волосами, одарил его «фирменной улыбкой отца» (так называл ее дядя Регис и, сдвинув брови, каждый раз строго спрашивал, не задумал ли племянник что-нибудь неэлегантное) и рванул вправо по галерее.
«Вот оно, испытание! Правда, у Рияда противник сильнее, ведь ему достался главный вторженец... Но Рияд и старше...»
За этими рассуждениями Сейд не заметил, как вторженец подобрался слишком близко, и чуть было не попался. Он успел в последний момент выскользнуть из-под рук противника, после чего подсек его копьем и, когда тот упал, убежал в темноту коридора.
Бросив чересчур неудобное оружие, Сейд спрятался в тенях и, чувствуя, как приятно скользит по коже тонкий шелк мрака, некоторое время успешно водил за нос своего преследователя. Впрочем, продлилось это недолго. Когда игра в прятки, которую юный Роярд-Кертье предпочитал считать стратегическим ходом, именуемым «замани противника в ловушку» (правда, какую именно, он еще не решил), переместилась в центр замка, вторженец стал менее агрессивным и более осторожным. Он явно нервничал, шагал тихо и то и дело озирался, из чего Сейд сделал вывод, что в этой части особняка находится что-то очень важное.
– Отвечай, вторженец, что вы здесь прячете? – громко и ультимативно заявил юный Роярд-Кертье, заставив мужчину вздрогнуть. Вторженец пару секунд помедлил, а после метнулся к колонне, за которой прятался Сейд. Но Роярд-Кертье уже покинул свое убежище и притаился возле подоконника.
– Что это, вторженец? – настаивал Сейд. – Это тайное оружие разрушительной мощи? Это...
– Да заткнись ты, – сердито шикнул вторженец.
– Как ты смеешь говорить подобное сыну каджу! – вспылил Сейд, выскакивая из темноты. – Да я...
– Франкенштейн, – раздался тихий голос из комнаты, у двери которой замерли противники. Послышались легкие шаги.
«Сообщники!», – мелькнуло в сознании юного Роярд-Кертье, но вновь шмыгнуть в темноту он не успел.

Кто в кого – тайна раскрыта...

Щелчок повернувшейся ручки для М-21 был подобен выстрелу. Сердце на мгновение остановилось, а голову наводнили жуткие мысли: если Франкенштейн узнает... Он рванул вперед и схватил замешкавшегося мальчишку в тот самый момент, когда открылась дверь и Рай-ним шагнул в коридор.
Это напоминало глупую сцену из какой-нибудь американской комедии, где хозяева застают дома двух незадачливых воров за кражей, а те начинают придумывать всяческие идиотские отговорки, притворяясь то сантехниками, то ремонтниками, а то и вовсе марсианами... Наверное, Двадцать Первому стоило назваться гостем с Венеры, а мальчишку представить своей собачонкой – иного оправдания для столь беспардонного вторжения в покои только пробудившегося Мастера придумать было невозможно.
В глазах Рай-нима читалось искреннее удивление.
– Сейра? – после непродолжительной паузы спросил Ноблесс.
Мальчишка прекратил отчаянно вырываться и уставился на Рай-нима:
– Ты знаешь мою маму?
В памяти Двадцать Первого всплыл последний визит Региса в Корею. Тот прибыл весной, лет пять-шесть назад, чтобы сообщить, что у Раджека подрастает сын, а у Сейры – сын и дочка. Девочке, самой младшей из троицы, тогда было года два. Первым и единственным вопросом, который задал Франкенштейн, было: «На кого похож мальчишка?».
«На мать», – тут же ответил Регис, и все вздохнули с облегчением, поскольку даже в кошмаре не могло присниться ничего ужаснее, чем Раэль с Косой Смерти. Только вот жизнь, как оказалось, страшнее кошмара, да и спать спокойно им вряд ли теперь придется. Если это маленькое несчастье пробралось уже однажды в замок, оно может сделать это еще раз...
– Значит, ты пленник! – после непродолжительной паузы выдал удивительную догадку мальчишка. Он укусил Двадцать Первого за руку, и тот от неожиданности выпустил засранца.
– Тогда я спасу тебя! – отскочив в сторону и приняв боевую стойку, заявил сынишка Раэля, такой же несносный, как и его отец. Ну почему же так зло пошутила природа, наделив его внешностью Сейры? – Это долг Кертье!
Двадцать Первый уже приготовился ловить паршивца, но тот так и не ринулся в драку. Замер под изучающим взглядом Рай-нима. Ноблесс некоторое время смотрел на него, а после вернулся в свою комнату. Молча и элегантно – но дверь при этом не закрыл, предлагая незваному гостю составить ему компанию.
«Франкенштейн меня убьет», – подумал М-21 и, скрипя зубами, вслед за мальчишкой вошел в комнату.
– А что, можно считать, что я прошел испытание? – спросил самый несносный из Кертье, хватая с тарелки печенье и садясь на подлокотник кресла Рай-нима.
«Франкенштейн меня убьет...»
Ноблесс отпил чая и поднял взгляд на незваного гостя:
– Испытание?
– Да! Испытание для истинного Кертье! – закивал мальчишка и, спрыгнув, активно замахал печеньем, которое, очевидно, в его воображении превратилась в оружие. – Его проходили все Кертье! И папа, и дядя Раджек, и дедушка!
Истинный Ноблесс перевел взгляд с непоседливого мальчишки на М-21. По спине Двадцать Первого пробежали мурашки. Он не знал, что ответить. Какое к черту испытание? Кто поселил в эту и без того дурную голову такую мысль? Все, что смог сделать М-21, это передернуть плечами.
– Мы думаем, что это связано с безумным ученым и гаргульей, – забираясь обратно на подлокотник, заявил сын Раэля.
Рай-ним вновь оторвался от чашки и повернулся к своему собеседнику. В этот раз его взгляд был еще более внимательным. М-21 очень надеялся, что Ноблесс не посмотрит на него в поисках ответа. Франкенштейн, конечно, мог учудить всякое, но про гаргулью он не слышал...
И вновь по спине Двадцать Первого пробежали мурашки, но уже из-за того, что он почувствовал ауру Франкенштейна. Ученый шел к ним. И был очень зол.
– Вот! Теперь-то это уж точно она! – воскликнул мальчишка. Он вновь соскочил со своего места, но в этот раз Ноблесс поймал его за талию, усадил рядом с собой на кресло и легонько погладил по волосам.
«Франкенштейн меня убьет», – в третий раз пронеслось в голове Двадцать Первого. А, как известно, повторенное трижды всегда осуществляется. Впрочем, в случае с ученым достаточно и одного раза.
М-21 казалось, что таким острым слухом он не обладал даже во время полной трансформации. Он слышал не только шаги ученого и поскрипывание песчинок под его ботинками но и то, как завертелись шестеренки замка, после того как его пальцы коснулись ручки.
- Ага! Главный вторженец! – воскликнул маленький Кертье, когда дверь распахнулась и ученый с приветливым «Мастер» переступил порог комнаты. – А где Рияд? Что ты с ним сделал?!
«Я открою тебе одну тайну: если закрыть глаза, то можно стать невидимкой», – М-21 как-то слышал в магазине, как эти слова прошептал один маленький мальчик другому. А потом они вместе зажмурились и действительно стали друг для друга невидимками. Как жаль, что в жизни эта удивительная магия не работала... или же М-21 просто не обладал соответствующими способностями, поэтому все, что ему сейчас оставалось – это прикинуться предметом мебели.
– Франкенштейн, – наконец нарушил затянувшуюся паузу Рай-ним.
– Мастер, – ученый почтительно поклонился, а в его голосе появились извиняющиеся нотки, – вижу, вы уже успели познакомиться с одним из наших незваных гостей. Его не менее знатный родственник сейчас находится в восточной комнате с Такео и Тао.
– Я хотел спросить тебя о гаргулье, – отпивая чай, продолжил Ноблесс.
– Г-гаргулье? – удивился ученый.
– Да! – воскликнул мальчишка, махнув печеньем. – Мы пришли сюда сразиться с ней и пройти испытание, уготованное истинным Кертье.
– Кто рассказал тебе об этом, Сейд? – с притворно ласковой улыбкой спросил Франкенштейн. Только присутствие Ноблесс заставляло ученого сдерживать темную ауру.
– Откуда ты знаешь мое имя? – широко распахнул глаза мальчишка.
– Все очень просто, мой юный незваный гость, – ответил Франкенштейн, подходя к столику и подливая Рай-ниму чай. – Радостную весть о пополнении в семье братьев Кертье я узнал давно.
Ученый повернулся к мальчишке. Эти двое определенно изучали друг друга.
– Я уже имел честь познакомиться с сыном Раджека, Риядом, а ты... Ты поразительно похож на Сейру, но ведешь себя как Раэль, и ты не девочка, значит, не Райна.
– А ты случайно не тот безумный ученый, о котором рассказывал папа? – улыбнувшись уголком губ, спросил Сейд. Сейчас даже цвет волос не спасал – перед ними сидела копия Раэля.
Франкенштейн прожег его взглядом, а после вновь улыбнулся:
– Очень может быть. Про гаргулью тебе тоже папа рассказал?
– Нет, я сам догадался, – гордо вздернул нос мальчишка. – Все очень просто. Сначала я узнал о безумном ученом, а потом услышал о монстре...
«И не понял, что Раэль при этом имел в виду одного и того же человека», – догадался М-21. – «К счастью, не понял».
– Особняк довольно старинный, поэтому вряд ли охранять его поставили бы кого-то вроде этих, – мальчишка пренебрежительно помахал рукой. – Ну, этих, папа с ними сражался в мире людей.
– Модифицированных? – предположил Франкенштейн.
– Да, – подтвердил Сейд – причем с таким видом, словно он позволил ученому ему подсказать.
Вообще этому маленькому заразе очень везло. Просто чертовски везло. Он ел печенье, при этом роняя крошки на пол, с потрохами сдавал своего отца и к тому же удостаивался того, что Франкенштейн очевидно считал высшей милостью – а именно, внимания Ноблесс, который периодически гладил мальчишку по волосам. И ему ничего за это не было. Абсолютно ничего. А вот Двадцать Первому, который за всем этим всего лишь наблюдал, грозила выволочка, причем еще какая.
Внезапно послышался стук, и в комнату заглянула маленькая копия Раджека. Быстро и деловито окинув взглядом помещение, мальчишка шагнул внутрь и почтительно поклонился собравшимся.
– Франкенштейн-ним, прошу меня простить, но я должен был убедиться, что с Сейдом все в порядке, – серьезно, почти, как его отец, промолвил Рияд. И не подумаешь, что этот спокойный и с виду рассудительный ребенок прокрался в чужое имение, устроил переполох, да еще и полез в драку с ученым.
– Разумеется, проходи, Рияд, – предложил Франкенштейн, заметив интерес в глазах Ноблесс. Вряд ли он хотел приглашать второго шкодника Кертье в комнату, но ему попросту ничего не оставалось...
– Ваши люди скоро будут здесь, – ответил на незаданный вопрос Рияд, а после присел на стул, который ученый поставил рядом с креслом Рай-нима для Сейда, чтобы тот не притеснял его Мастера. – Просто они... немного отстали.
Словно в подтверждение его слов послышались быстрые шаги, которые замедлились возле двери.
– Входите, – разрешил, а скорее велел Франкенштейн, не дожидаясь просительного стука.
И вот в комнате стало на двух неудачников больше. Нехорошо было так думать, но от мысли, что взбучка предстоит не ему одному, Двадцать Первому становилось как-то легче. Все-таки загородить грудью друга в бою – это одно, а получить по шее от Франкенштейна за всех – совсем другое. И если в первом случае М-21 даже не раздумывал бы, то во втором – чем больше народу, тем больше вероятность, что достанется им меньше. Конечно доли и здесь будут неравноценными: ему и потрепанному Такео с пластырем на щеке явно влетит сильнее, чем Тао, который, как водится, выкрутится, но все равно... Это грело...
– Что, проиграл? – как бы между прочим спросил Сейд, клыком прикусывая печенье. Маленькая копия Раджека насупилась и, опустив плечи, положила руки на колени.
– С Франкенштейном непросто было справиться даже Рейгару, – делая глоток чая, заметил Ноблесс.
– Мастер, не стоило, – счастливо улыбаясь похвале, заметил ученый.
– Вы знали дедушку? – удивился Рияд, переводя взгляд с Франкенштейна на Ноблесс и обратно.
– Знал и довольно неплохо, – без ложной скромности ответил Франкенштейн, решивший, правда, не упоминать про их поединки, ставшие легендой клана Кертье, – очевидно, из опасения, что юные чада потребуют у него сразиться и с ними.
– Никогда бы не подумал, – признался Сейд, прекратив кусать печенье, – хотя...
Такео кинул взгляд на Двадцать Первого. Наверное, обладай снайпер ментальными способностями, то сказал бы что-то вроде «вылитый Раэль» – тот тоже не сразу поверил, что его отец уважал Франкенштейна и даже проводил с ним тренировочные поединки.
– И папу знали? – продолжил интересоваться Рияд.
– Имел честь, – подливая Мастеру чай, заметил Франкенштейн. И маленькая копия Раджека задумалась.
«Не к добру», – решил М-21. Если до этого мальчишки дойдет, что к чему, – а до него обязательно дойдет, это вопрос времени – то он станет частым гостем замка. Настырностью он явно пошел не в отца. Впрочем, кто же знает, каким был Раджек в детстве. Но главным здесь было вовсе не то, набираются ли Кертье с возрастом ума, и как они это делают, а то, что за ним обязательно потащится Сейд. И тогда им всем не поздоровится...
И вновь послышались быстрые и решительные шаги, а после раздался деликатный стук.
– Готов поспорить, что это дядя Регис, – сказал Сейд, указывая печеньем в сторону двери, – он даже по своему замку, не говоря уже о других, ходит словно рыцарь на параде и стучится перед тем, как войти, так, будто пришел на Великий Совет или еще куда. Вот увидите.
Дверь распахнулась, и на пороге действительно появился Регис. Сердитый и смущенный одновременно. Он и хотел бы отчитать засранца, но манеры не позволяли. Поэтому он почтительно поклонился хозяину особняка.
– Ну я же говорил, – обращаясь ко всем собравшимся с видом знатока сообщил маленький вредина, а после сокрушенно вздохнул. – Мы задержались и вот...
– Мое почтение, господа, – из-за спины Региса вышло юное трепетное создание с вьющимися золотыми локонами. И пока тот хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, и пытался решить, следует ли отчитать мальчишек при Ноблесс или же стоит подождать, когда они вернутся домой, девочка-ангел принялась объяснять все сама. – Мы с дядей Регисом пришли забрать Рияда и Сейда домой. Надеюсь, они не сильно вам досаждали.
– Было дело; но ваше появление, юная леди, заставило нас смягчиться, – просиял Тао. Вообще он поразительно долго молчал – и вот наконец заговорил. Кроха похлопала длинными ресницами, а после смущенно и благосклонно улыбнулась.
– Рай-ним, приношу свои извинения. Я виноват в том, что эти двое прокрались в ваш замок и потревожили вас, – пришел в чувства Регис. С возрастом он прибавил в росте – сантиметров пять – и в пафосе (но тут продвижения были куда заметнее).
– Я тоже приношу извинения, – повторила Райна.
– О, юная леди, но вам вовсе незачем извиняться, – с улыбкой промолвил Тао.
– Не только от своего имени, но и от лица Сейда тоже, – пояснила юная леди.
– Чего это от моего лица? – возмутился мальчишка. – Чего я такого сделал?
Он насупился и окинул взглядом собравшихся, а после повернулся к Ноблесс и с удивительной детской искренностью спросил:
– Я сделал вам плохо?
– Ну, ничего плохого не произошло, если не считать того, что ты вместе с Риядом пробрался в штаб и активизировал почти все ловушки, установленные боссом в холле, зале и на лестнице, – принялся перечислять хакер, – а затем, временно устранив нас с Такео, ввязался в драку с Два-Один, проник в комнату Рай-нима, съел все его печенье...
Тао даже это не преминул отметить.
В этот момент мальчишка тянулся за последней печенюшкой, сиротливо лежавшей на тарелке, но после слов хакера одернул руку и поднял извиняющийся взгляд на Ноблесс.
– Сейд, – выдохнул Регис, хватаясь за сердце.
– Я вам из дома принесу, – пообещал Сейд Рай-ниму. Очевидно, истребление печенья казалось ему самым страшным преступлением, а все остальное – просто прогулкой.
Ноблесс мягко улыбнулся и, пододвинув тарелку поближе к маленькому Кертье, погладил того по голове.
– Рияд, – Регис повернулся к маленькой копии Раджека, которая смущенно изучала ботинки.
– У юного Кертье талант выбирать себе противников, – заметил Франкенштейн, пару раз кашлянув в кулак, чтобы скрыть усмешку. – И дядино неумение рационально оценивать силы...
Рияд взглянул на ученого из-под золотистой челки. Его щеки горели стыдливым румянцем.
– Однако должен заметить, что в тренировках он преуспел, – подбодрил сникшего мальчишку ученый. – Осталось только научиться правильно пользоваться полученной силой...
– Регис-ним, вам плохо? – испуганно спросила Райна, глядя на побледневшего дядюшку.
И тут точно было с чего побледнеть...
– А я? – оживился Сейд. Видимо, мальчишке тоже хотелось услышать похвалу.
– А ты... – начал Двадцать Первый, готовый разразиться гневной тирадой.
– ...весь в отца, - перебил его Такео, подобрав самое элегантное ругательство, которое только можно было придумать.
«Такой же высокомерный засранец», – мысленно подтвердил М-21. Он бы сказал это вслух, но в комнате был Ноблесс, а выражаться неэлегантно в его присутствии строго воспрещалось.
– А кое-кто нам наврал, – кинув взгляд на Региса, припомнил Тао.
– Я сказал, что Сейд похож на мать, – возмутился Регис, выделив при этом «похож». И действительно, выкрутился. Внешне сходство налицо и на лице, а вот внутренне...
– Это довольно частое заблуждение, господа, – произнесла девочка-ангел. – Все считают, что Сейд пошел в маму, а я – в папу.
– Это очень опасное заблуждение, юная леди, – с улыбкой подметил Франкенштейн.
– Франкенштейн, – позвал Рай-ним, и все смолкли. – Рамен.
– Конечно, Мастер, – поспешно промолвил ученый. – Тао?
– Все в лучшем виде, босс, коробки не пострадали! – отрапортовал хакер.
– Мы пойдем, – засобирался Регис. Он уже хотел позвать мальчишек, но его остановил долгий взгляд Ноблесс.
Теперь ему... им было не избежать совместного ужина. Все сразу засуетились. Тао ушел вместе с Франкенштейном проверять коробки с бесценным грузом. Рай-ним направился в зал, а вслед за ним потянулись веселые незваные гости под чутким руководством Региса.
– И хотел бы сказать, что могло быть и хуже, но не могу, – наконец выдохнул Такео, когда они вышли из злополучной комнаты.
«То ли еще будет», – мрачно подумал Двадцать Первый, но делиться своими мыслями не стал. Он вымученно улыбнулся и отправился приводить себя в порядок, а в висках все равно пульсировало:
То ли еще будет...

@темы: Noblesse, ФБ-2014

---

Произведение со сложной судьбой. Писала я этот кроссовер на спецквест для ФБ-2013, не дописала. Потом несколько раз вновь садилась за него и бросала. Даже удаляла и чистила корзину, но в итоге все-таки дописала...

Бета:  Локи 7281
Категория: драббл, джен, мистика, психология, виньетка
Персонажи: Франкенштейн, Кадис Этрама ди Райзел, Темное Копье, параллели, даже скорее намеки - Рей, Рекар, Гихар
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Что представляет из себя мир Темного Копья? Возможно, он похож на проклятый лес...
Примечание: POV, кроссовер с книгой "Заклинатели" А. Пехова.
В основе эпизод 295 главы манги.

Здесь колодцы пусты,
Как пусты наши души,
Здесь осколки мечты
Твою веру иссушат,
А слова – мертвый пепел
В иссохшей гортани.
Шепот – имя богов,
Шелест – дети тумана...

Шинхис "Дети тумана"

Смерть пахнет не жженой плотью и сладко-железным ароматом крови, не старостью и пылью облезлых чучел, не свечной гарью, не терпким миндалем яда, не свежими чернилами завещаний, она пахнет прелой осенней листвой и сыростью.

Влажный теплый ветер шелестел листвой и раскачивал сухие ломкие ветви деревьев. То тут, то там проглядывали среди опавшей листвы желтые трухлявые кости. Оборванная веревка висельника мерно раскачивалась, не давая оторвать взгляд от этого ужасного, но гипнотизирующего зрелища.
Не помню, когда тропинку, по которой я шел, поглотила сочная трава, а голодных мстительных призраков стало так много. Они следовали за мной по пятам, уродливые безликие тени. Каждый шаг, каждый вздох мог стоить мне жизни, но они не трогали меня, заставляя напоследок испить муки страданий. Маленькие дети, юноши и девушки, старцы; жертвы войны, голода или болезни – все они смотрели на меня алчным взглядом и ждали, пока я оступлюсь. И я был к этому близок. В этом обманчивом мире, где все буквально дышало противоестественной жизнью и требовало свежей крови, моя судьба висела на тонкой нити надежды.
Стараясь воплотить в жизнь мои чертежи и записи, прихвостни Союза, палачи, не ученые, загубили тысячи жизней. Не я убивал, но от этого не было легче. Когда-то я думал, что своими собственными руками сотворил для себя проклятье, и лишь сейчас осознал, что сам всегда был им. Не Копье проклятье - я.
Моя смерть ничего не решала. Если бы со мной исчезло и оружие из душ, я бы остановился и позволил им насладиться своей местью. Но Копье будет жить, разрушая, убивая, уничтожая, и поэтому у меня не было права сломаться. Не ради себя, ради тех, кто мог погибнуть от руки алчного до крови монстра, ради тех, кого убьют ученые в попытках создать новое Копье, ради Райзел-нима.
В чаще стал нарастать шум, который сменился тихим, нежным пением. Проникновенное, оно было страшнее давящей тишины. «Голоса смерти» словно прощались со мной, напоследок лаская слух колыбельной вечного сна. Белое марево, похожее на густой болотный туман, показалось из-за деревьев.
Внезапно я почувствовал странное тепло, словно кто-то называл меня по имени. Не проклинал, не грозил страшной местью, не завидовал успехам, не отравлял сладкой лестью. Он звал меня, покровительственно, с заботой, и в сознании стали всплывать такие знакомые образы: просторная комната с высокими потолками, чашка чая на резном столе, колышущиеся белые занавески…
Обернувшись, я увидел пятно рассеянного света, от которого веяло такой знакомой силой, чистой, как прозрачные воды горного озера. В ней не было мутной взвеси сомнений, подводных камней желаний, она - поток, она - источник, она - начало, но она и конец. Замкнутый круг, то, что дарует, и то, что может отнять. Сила Райзел-нима.
Он пришел в этот проклятый мир ради меня.
Райзел-ним взял меня под свое покровительство, когда другие мечтали о моей смерти; молчал, когда осуждали; с грустью смотрел, когда осыпали проклятьями и называли чудовищем. Он принял меня таким, какой я есть, подарил мне надежду, ничего не попросив взамен... И я не мог предать его доверия.
Я побежал прочь из мрачной чащи, следуя за спасительным огоньком. Лес ревел, как раненый зверь. По лицу и телу хлестали ветви, а по земле змеились упругие корни. Я бежал, не выбирая дороги, не обращая внимания на раны и боль, не слушая тысячи шепотов ветра. А передо мной мерцал мой спасительный огонек, который не только вел меня, но и оберегал, скрыв от глаз порождений смерти. Вскоре деревья расступились, и я оказался на залитой лунным светом полянке, где росли белые цветы. Не было больше огонька, впереди неспешно шел Райзел-ним.
- Франкенштейн, - обернувшись, позвал он.
И я проснулся...

Музыка для вдохновения:

@темы: Кроссовер, Noblesse, ФБ-2014

---

Утащила вылупляшку

@темы: Вылупляшки, Забавное

---

@темы: Для вдохновения, Музыка

---

Писатель вы или нет?!

Размер: драббл
Пейринги/Персонажи: Сейра|Франкенштейн
Рейтинг: PG-13 (исключительно из-за мрачности произведения)
Жанр: размышления, ангст, hurt-comfort
Предупреждения: у специфических авторов специфические фики, поэтому слабонервным, а так же определенным фанатам Франкена лучше воздержаться от чтения) Жутчайший ООС, потому что всесильный Франкенштейн - это не для меня.
Вместо краткого содержания набор пожеланий 1) Психология неупокоенных душ - у меня намек, 2) Фанкенштейн/Сейра, 3) Отобрать у Франкенштейна ТК и посмотреть, что с ним будет - вот тут неплохо бы добавить злобный смех автора
Концовка не удалась. Надо будет переделать...

Рассказ для  Einsamer Wanderer

When I thought that I fought this war alone
You were there by my side on the frontline
When I thought that I fought without a cause
You gave me a reason to try
Poets of the Fall

С моря на маленький остров наползала гроза, вдали черные тучи рассекали молнии. Ветер с воем разбивал волны об острые камни. Пахло дождем и солью. Франкенштейн сидел в маленькой пещере, расположенной на отвесной скале в нескольких метрах над водой и смотрел, как затягивает туманом пустынный пляж. Он больше не видел в клубах белой хмари силуэты призраков и не слышал шепоты мертвецов. Этой ночью впервые за многие годы к нему не явились во сне лица тех, чьи души поглотило Копье. Оружие, созданное Союзом, исчезло и забрало их с собой.
«Теперь они свободны, - прозвучал в сознании голос Сейры. - Они свободны. И вы свободны»
Это был последний бой со Старейшинами Союза. Франкенштейн почти не помнил его. Он не мог позволить Райзел-ниму использовать силу – это погубило бы Ноблесс, и потому вновь пошел на сделку с Копьем. Ученый знал, что в этот раз призраки точно не отпустят его. Но иного выхода не было…
С грохотом рушились здания, гремели взрывы, но Франкенштейн слышал только голоса призраков, которые шептали ему слова проклятий. Они смеялись, хрипло и сухо, звали его, желали ему оступиться. И ждали. Его тело было изранено, но он не чувствовал боли – лишь холодные касания тысяч рук, которые цеплялись когтями, впивались в плоть, держали его, чтобы в любой момент утащить в свой мир.
«Ты будешь одним из нас, ты поймешь, какого это, оказаться в плену у своих страхов. Каждый день видеть новый кошмар и не знать, правда это или ложь. Не знать, что произошло с твоими близкими, никогда больше не иметь возможности увидеть их лица».
«Это не важно, я буду знать, что они спасены», - мысленно возразил Франкенштейн, пытаясь разорвать или ослабить путы, но это делало их лишь сильнее.
«Спасены?»- с холодной усмешкой переспросили они. Франкенштейн почувствовал острую, резкую боль. Черные руки-ленты длинными пальцами зарывались под кожу, а там, удлиняясь, ползли к сердцу раскаленными нитями. Кажется, он на мгновение закрыл глаза – поморщился, моргнул, а когда открыл, увидел груду обломков и изломанные, изуродованные тела Такео, Тао и М-21. На выжженной земле, где сладковато-железный запах крови смешивался с частичками силы, свежей, как грозовой воздух, на коленях сидела Сейра. Подняв глаза на Франкенштейна, юная ноблесс протянула ему руки, уже начавшие рассыпаться белоснежными пылинками. На ее ладонях в шаре слабого силового поля лежал алый лепесток – последняя искра жизни, отданной ради спасения других. И тонкий лед, по которому многие годы ходил ученый, треснул.
Он не боялся экспериментировать над собой – опасался последствий, но знал, что сможет все исправить. Он не боялся сражаться с противниками намного сильнее его – когда веришь в то, за что сражаешься, не испытываешь страха, к тому же далеко не всегда все решает сила. Он не боялся кошмаров и проклятых душ – свыкся с ними, ведь это расплата за владение подобным Оружием. Но сейчас, когда смотрел в глаза юной ноблесс, ему впервые стало страшно.
«Никогда! Ты никогда не узнаешь, живы они или нет! Ты будешь искать их лица среди лиц других загубленных душ, но никогда не найдешь!»
За развалинами зданий догорало солнце, скрывая под одеялом сумерек тела тех, кого он поклялся защищать…
Неужели все произошло, как во время боя с Юроки, когда Франкенштейн потерял контроль над Копьем и напал на Райзел-нима. Тогда он ранил Мастера, а сейчас… В памяти вновь всплыл алый лепесток в руках Сейры… Сейчас…
За спиной Франкенштейна заклубилась тьма. Обернувшись, он увидел голодных призраков. Люди разного возраста, пола и социального статуса, рожденные в разные эпохи, стояли за чертой и ждали его. Одни смотрели с презрением и гневом, другие злорадно улыбались, в глазах третьих застыли грусть и боль.
Франкенштейн разрушил свой мир и больше ничего его не держало. Пусть забирают. Что до Оружия… Подобная вспышка силы не могла не привлечь внимания ноблесс. Вскоре каджу будут на месте сражения, прежнее поколение правителей земель Лукедонии желали уничтожить Копье, что ж, за них это сделают потомки.
- Нет!
Франкенштейн замер, так и не шагнув за грань, а пленники Копья взвыли и заметались, пытаясь когтями разорвать защитный барьер. Ученый хотел и не решался повернуться. Он уже смирился со своей участью, а этот голос, зажегший в душе искру надежды, мог быть лишь осколком воспоминаний. Последней частичкой тепла, которую может подарить солнце до того, как полностью скроется за горизонтом.
Тонкие пальцы дотронулись до руки Франкенштейна, и тот вздрогнул. Рядом с ученым стояла Сейра. Ничего не говоря, она коснулась острием Косы Смерти барьера, и тот рассыпался. Тысячи душ вырвались наружу и принялись кружить над ними, то приближаясь, то отдаляясь. Франкенштейн инстинктивно попытался загородить собой юную ноблесс, но та не приняла его защиты.
- Я освобожу вас, - выходя вперед, обратилась она к призракам. Ее голос звучал уверенно и твердо. Это была больше не юная ноблесс, которая только учится владеть своей силой. Глазам Франкенштейна предстала глава клана Роярд, спокойная, сильная и уверенная в себе. – Но за это вы пообещаете мне, что никогда больше не потревожите Франкенштейн-нима.
«Обещаем, госпожа», - ответил ей хор голосов. Тени носились вокруг Франкенштейна, царапая его длинными когтями, но от главы клана Роярд держались на почтительном расстоянии. Ее аура была подобна морозному ветру, но они тянули к ней руки, как продрогшие путники тянутся к костру, чтобы согреться.
Она повернулась к ученому и рассекла воздух Косой Смерти. Франкенштейн ощутил, как разорвались нити, связывавшие его и пленников Копья, и сила, которую давало оружие, схлынула волной. Тело наполнила болезненная слабость. Последнее, что он увидел до того, как перед глазами замелькали темные мушки – дети и взрослые, бегущие на свет…
- Франкенштейн, Франкенштейн, - и вновь голоса звали его, но в этот раз они принадлежали не духам – Такео, Тао и М-21.
Придя в себя, ученый понял, что стоит на коленях, а его голову бережно прижимает к своей груди леди Сейра.
- Босс, ну и напугали же вы нас! – заявил бледный Тао. Такео и М-21 утвердительно кивнули. Регис, хмурясь, чтобы скрыть тревогу, стоял чуть позади, а Мастер…
«Мастер», - мысленно позвал Франкенштейн. И почувствовал тепло, что значило, что Райзел-ним его услышал.
Они вернулись домой, где Франкенштейн первым делом занялся лечением модифицированных и ноблесс. На робкие напоминания о том, что ему самому необходимо отдохнуть, ученый не обращал внимания. Он должен был убедиться, что ни одна рана не была нанесена Темным Копьем. И лишь поняв, что это так, Франкенштейн смог вздохнуть с облегчением. Тогда мысли о спасении и потере вернулись вновь. Ученый слишком долго жил со своим проклятьем, сроднился с ним, и сейчас в душе образовалась пустота. Он лишился возможности сражаться как прежде, лишился разрушительной мощи, лишился части себя… И отпустил...
Вечером за ужином Франкенштейн старался вести себя, как прежде, ничем не показывая своего смятения. Он дежурно улыбался и даже нахмурился, тоже дежурно, когда М-21 нарочно уронил пару крошек на край стола.
- Темной ауры не боишься, - пошутил Тао. Такео осуждающе посмотрел на своего друга, а вот Двадцать Первый сначала скользнул взглядом по ученому, и только потом повернулся к хакеру.
- Действительно, сложно бояться того, чего нет, - произнес Франкенштейн, стараясь, чтобы в его голосе отчетливо прозвучал упрек в некомпетентности – как они могли этого не заметить после столь долгого пребывания в его обществе – а не бестактности.
Регис кинул на побледневшего Тао раздраженный взгляд, но промолчал. В глазах Такео застыл вопрос, но тот поспешил сделать вид, что ничего не произошло, и вернулся к трапезе. Точно так же поступил и М-21, до этого убрав крошки. Райзел-ним и Сейра остались невозмутимы. Мастер ждал, пока Франкенштейн сам расскажет ему о произошедшем, но тот был к этому еще не готов. Что же до юной каджу Роярд, никогда раньше ученый не видел у Сейры такого твердого взгляда, словно в ее душе поселилась какая-то особенная уверенность. Вероятно, это было связано с тем, что она наконец-то в полной мере обрела власть над Косой Смерти. И как учитель – в какой-то мере Франкенштейн действительно обучал ее – он не мог этому не радоваться, однако, когда голова полна своими проблемами, даже лучшие наставники становятся эгоистами.
Вечер закончился безрадостно, но это было даже хорошо. Франкенштейну не пришлось притворяться. Той же ночью, спросив разрешения у Мастера, он улетел на свой остров. Ему необходимо было побыть одному.
Воздух прошили косые струи дождя. Волны стали такими высокими, что дотягивались своими гребнями до нижнего края пещеры. Вода уже начала заливать пол и Франкенштейну пришлось покинуть свое убежище. Выйдя под небольшой каменный навес, он некоторое время смотрел на бушующее море. Когда-то давно, до того, как ученый смог усмирить души Копья, оно представляло собой такую же неуправляемую стихию. Тогда ему посчастливилось, используя данные одной старинной карты и им же изобретенное оборудование, найти этот остров. Заросший, необитаемый, он на многие годы стал домом для Франкенштейна, страстно желавшего овладеть новой силой. Покидал свое временное пристанище ученый, искренне его ненавидя. Сейчас же он испытывал какую-то особую, тонкую грусть по тем временам. Днем он экспериментировал, делал записи и упражнялся в усмирении душ, а вечером исследовал остров и сидел в этой самой пещере, слушая шум прибоя…
Холодные капли били по лицу, Франкенштейн не создавал барьера. Он шел домой, где никто его не ждал. Ноутбук и чашка остывшего чая в гостиной – и нет нужды притворяться, носить маску невозмутимости. Впервые за много лет ученый мог позволить себе вернуться в коттедж мокрым до нитки и наследить на полу… Или не мог… На пороге Франкенштейна встречала глава клана Роярд. И ученый вновь вспомнил про то, что должен выглядеть с иголочки, а слабость недопустима вовсе.
- Вам стоило остаться дома, - промолвил Франкенштейн, поднимаясь по ступеням. Его мокрая одежда быстро сменилась на рубашку и брюки и только с волос еще капала вода.
- А вам не следовало гулять под дождем, - немного смутившись, заметила Сейра.
В гостиной ученого ждала горячий ужин, а чашка чая, вымытая, стояла на серебряном подносе рядом с заварным чайником.


Для вдохновения

@темы: Noblesse, Фанфикшн, Подарки

---

Флешмоб

Перенимаю эстафетную палочку у  Einsame Wanderer
Суть: 7 дней постить 3 хороших новости.

День первый. 22.09.2014. Понедельник

День первый. 22.09.2014. Понедельни:
1. Сейчас 21:40, я пишу этот пост и могу с удовольствием заявить: первый рабочий день новой недели закончился. Ура, товарищи! Пожалуй, это самая замечательная новость на сегодня. Второй по значимости новостью является "я все-таки поужинала", но об это писать отдельно как-то совсем уж несолидно, поэтому продолжаю старательно вспоминать хорошее.
2. У меня в заначке нашлись конфеты. Ну чем не радость? Сладкое способствует улучшению настроения.
3. Ко мне постепенно начинает возвращаться вдохновение. Возможно, вскоре начну творить. А еще я все-таки осилила один жутко муторный и сложный кусок рассказа. Ну очень сложно он мне давался

День второй. 23.09.2014. Вторник

День второй. 23.09.2014. Вторник
1. Сегодня я закончила работу практически вовремя. Просто забила и оставила все на завтра. Мне не сказали, что там осталось что-то срочное, так что...
Все-таки удивительно, как точна бухгалтерия, прямо-таки как швейцарские часы. Заходишь к ним в 18:58 (а рабочий день до 19:00), а там никого нет уже! Все разбежались...
2 Сегодня напротив нашего офиса что-то снимали, по-моему погоню. Ну по крайней мере мне в окошко было видно, как две шикарные машинки, оформленные под такси, выезжали друг за другом из узкого проулка старой Москвы. Уходила вечером с работы, а аппаратуру еще не убрали. Одну из-них по-моему по сюжету кто-то ловил, а, может, это просто персонал бегал, я не поняла.
Софиты, камеры, мокрый, словно после грозы асфальт... Интересно, что это за фильм будет?
3 И опять с третьей новостью тяжко. Напишу-ка я про конфеты. Про 4 замечательных пакетика мармелада, которые греют мне душу и услаждают желудок.

День третий. 24.09.2014. Среда

День третий. 24.09.2014. Среда
1. Кто сказал, что среда - это середина недели? Для меня среда - это первый шаг к пятнице. Вот, например, сегодня я могу сказать, что прошло 3/5 рабочей недели. Это больше половины!
2 Сегодня я разгребла завал и впервые смогла работать уже не в том безумном темпе, как вчера. Кстати, узнала сегодня от коллег, что вчера оформила 80 счетов... Судя по тому, как они мне это сказали, это много.
3. Наконец-то дописала фанфик! Ура!

Записи ниже были сделали 28.09

День четвертый. 25.09.2014. Четверг

День четвертый. 25.09.2014. Четверг
Честно говоря, я практически не помню того, что было в четверг.
1. Самое главное - я чувствовала, что скоро пятница
2. По дороге домой купила себе цветы - три рыжие розочки. Не знаю, выходила из метро, увидела их и влюбилась. Такие яркие и позитивные. А еще поговорила с приятной женщиной, которая их продавала. Вот бывают же люди, с которыми можно обмолвиться лишь словом-двумя и сразу настроение улучшается.
3. Узнала сегодня, что мой фик хотят выложить в группе ВК, посвященной Noblesse. Меня это приятно удивило! Вот уж не думала, что мои работы кто-то захочет утащить. Прям популярность
Выложат или нет - не знаю, но само желание уже радует, значит кому-то мое творчество нравится, значит до кого-то мне удалось донести свои мысли, значит с кем-то мои мысли созвучны.

День пятый. 26.09.2014. Пятница

День пятый. 26.09.2014. Пятница
1. Вечер пятницы - это начало выходных, поэтому он сам по себе - уже хорошая новость.

День шестой. 27.09.2014. Суббота

День шестой. 27.09.2014. Суббота
1. День рожденья у Невидимки! Узнала я с опозданием, да и именинница уехала на дачу, но я с превеликим удовольствием лепила ей поздравительный пост, игралась с блестяшками и разными текстами. Она приедет, увидит и ей - надеюсь - понравится! Люблю делать подарки.
2. Ходила за подарком подруге детства, у нее был 21 сентября др, но мы так и не смогли его отметить. Вот собираемся завтра. Пробежалась по магазинам и купила шкатулку для украшений. Очень удачно купила! Попала на распродажу и выбрала большую и удобную с 70% скидкой! Просто огромное везение. Ну и по мелочи добираю.
3. Допоздна сидела в интернете, страдала фигней, играла и делала все, что хотела, ведь завтра тоже выходной и, значит, можно спать долго!

День седьмой. 28.09.2014. Воскресенье

День седьмой. 28.09.2014. Воскресенье
Грустный день - конец выходных.
1. Узнала сегодня о себе, как о писателе, массу приятных вещей! Это меня очень приободрило и вдохновило!
2. Написала 2/3 подарочного рассказа. Не успела все, потому что психологические эпизоды пишу медленно и с трудом, пропуская через себя. Но уже что-то. Надеюсь завтра дописать.
3. Получила комментарий к старой работе. Значит мой дневник все-таки читают! Надо бы еще что-нибудь выложить.
Передаю эстафету  ~Невидимк@~

@темы: Просто так, Флешмоб

---

Что же скажут мне кельты

Когда мне скучно, я тащу гороскопы

Оригинал взят у в Кельтские тайны

Выбери себе талисман!

Оригинал взят у в КЕЛЬТСКИЙ ГОРОСКОП

Ворон

КЕЛЬТСКИЙ ГОРОСКОП

@темы: Тесты

---

Несостоявшееся соавторство

Я решила выложить в дневник новеллу, которая, к сожалению, заморожена. Работа соавторская, планировалось два героя, две линии событий, которые потом должны были сплестись в одну. Должны были, но пока не сплелись, до этого момента мы не дописали, поэтому выложенные здесь кусочки можно читать без особых потерь)) Отточием обозначены места, где находится текст соавтора. Поскольку это его текст, выкладывать без его разрешения я не буду
Да, работа старая, так что... =)

Жанр: джен, детектив, фэнтези, мистика
Предупреждения: осторожно: эльфы! Они здесь не действуют, но упоминаются.
Краткая новость: в столице государства, в непосредственной близости от королевского дворца происходит ряд жутких убийств. Ввиду чрезвычайности ситуации расследовать поручают первому помощнику градоправителя, молодому и амбициозному Лорантену д’Альбре. Куда оно его заведет?

Алая полоса рассвета рассекла зеленоватое небо, на фоне которого кариозным зубом возвышался старый донжон, сохранившийся еще со времен Вартена Великого, основавшего город восемь веков назад. Рассеянный туман поднимался над Ардой и стелился по булыжникам мостовой. Лорантен д’Альбре морщился, чувствуя, как пронзительная прохлада проникает под отложной воротник камлотового сюртука и хрустальными крупицами липнет к холодящей тело шелковой рубашке. Он медленно брел по улице, пытаясь понять, что за срочное дело вырвало его из сладких объятий Мабель и швырнуло в цепкие лапы сонного города.
Двухэтажные дома расступились, выпуская д’Альбре из лабиринта узких средневековых улочек, оставшихся еще с тех времен, когда Ардваллон был всего лишь крепостью, основанной для защиты от алчных соседей с именами рыцарей и замашками варваров. В центре шестиугольника главной площади, увенчанной стройными белыми колоннами, в пилястрах которых притаились солнечные зайчики, бил фонтан, представляющий собой трех грациозных дев с кувшинами. Скользнув взглядом по лицам муз, облаченных в короткие туники, Лорантен лишний раз вспомнил про испорченное утро. Сабен де Блуа, начальник королевской охраны, редко вмешивается в дела городской стражи. Его вообще мало интересовало то, что творилось за пределами королевского дворца. Нередко он и вовсе ограничивался покоями некоторых особ, однако последние несколько дней заставили этого пышноусого франта значительно расширить свой кругозор. Две смерти при странных обстоятельствах…и обе недалеко от вверенных ему владений. Не удивительно, что он поставил на уши всю городскую стражу и чуть что посылал за д’Альбре, хотя сам на место не являлся. Ждал отчета.
Тишину нарушал плеск воды, медленно стекавшей по горлышкам позолоченных ваз. В парковой аллее, ведущей к королевскому дворцу, дворник соскребал с булыжников опавшие от жары листья и пыль, осевшую в течение предыдущего дня и ночи на путь, по которому сегодня ступит нога августейшей особы. Выбрав одну из лучами отходящих от фонтана улиц, Лорантен направился к небольшому саду, за которым возвышалось здание Ардваллонского университета. Ранее здесь располагались скромные кельи, где учились богословию юные монахи. Во времена Ареда Благословенного храм наук, где впоследствии была создана библиотека и открыта первая типография, значительно разросся, а сейчас и вовсе изменился до неузнаваемости. Ничего не осталось от скромной монастырской обители, лишь смотрящие с барельефов ученые мужи в рясах напоминали о суровых буднях прежней жизни.
Под ногами шуршал гравий, в тени раскидистых деревьев у скамьи стояло несколько человек, туда и направился Лорантен. Подойдя к ним, д’Альбре отрывисто кивнул в знак приветствия. Вряд ли это утро можно назвать добрым. У розового куста лежало накрытое холстом тело. Сквозь грубую ткань уже успела просочиться кровь, черными расплывами обозначившая места смертельных ран. Лицо, шея, грудь.
- Прошу меня простить за то, что пришлось потревожить вас в столь ранний час, - нарушил воцарившееся молчание Камиль Тьерри, начальник городской стражи. Невысокий и жилистый, он походил на породистую гончую, способную найти зверя, где бы тот не затаился. – Однако будить тейнера, памятуя о его проблемах со здоровьем, мы не решились.
- Я понимаю, - ответил Лорантен, переводя взгляд с малоприятной, но при этом какой-то гипнотизирующей картины. Градоправитель действительно в последнее время плохо себя чувствовал, поэтому все ложилось на плечи кентьера, Смотрящего.
- Это дело рук гостей из-за Грани, - сухо промолвил Эрвье, священник, обучающий студиозусов богословию. Он некоторое время, отогнув ткань, осматривал лицо несчастного. Тень глубоко залегла в бороздах морщин, испещривших сухую серую кожу.
- Из-за Грани, - испуганным шепотом повторил кто-то за спиной у Тьерри. Ветер зашелестел в листве, на мгновенье д’Альбре показалось, что он уловил в его потоках соленый запах моря. Там, где не плавают торговые и военные судна, корабли Церкви охраняют невидимую и опасную Грань.
- Давайте не будем делать поспешных выводов, - заметил Лорантен, которому вовсе не хотелось во время службы столкнуться с Неведомым. – Месье Тьерри, попросите месье Шейто внимательно осмотреть тело погибшего.
Могур Шейто являлся одним из лучших экспертов в делах не только больных, но и почивших. Начальник стражи коротко кивнул, после отдал указания своим подчиненным, которые подняли погибшего с земли, уже успевшей пропитаться кровью, положили на носилки, и унесли.
- Расскажите мне о покойном, - обратился д’Альбре к Эрвье. Священник пристальным взглядом провожал процессию. Для служителей церкви, под пятой которых веками находились графы и короли, было просто необходимо в это мятежное время сохранить свое положение, поэтому они во всех преступлениях искали след Неведомого.
- Бедный юноша незнатного происхождения, - сухо начал тот. Погибшего звали Этьен. Самый обычный, ничем не примечательный подросток, прилежный ученик, собирающийся стать учителем. Лорантен молчал, пытаясь понять, что же связывало его, убитую накануне цветочницу, чье тело нашли недалеко от старого кладбища и выловленного под мостом горького пьяницу. Странно и необъяснимо. Может они и вовсе не были связаны? В сознании кентьера всплыл пропитанный кровью холст. Те же места, но такие ли раны? У первых двоих была разодрана грудная клетка и перегрызено горло, будто на них напал голодный тигр из далекой Сендрии. Однако у женщины при этом были вырваны глаза, а у мужчины отрезаны уши. Д’Альбре передернуло. Когда обнаружилась первая жертва, он имел неосторожность заглянуть под покрывало. Напрасно. Весь день он не мог не то что есть, а даже смотреть на еду. Мабель безуспешно пыталась уговорить болезненно бледного Лорантена отведать какое-то изысканное блюдо.
- Никто не увидит, никто не услышит, никто никому ничего не расскажет, - тихо, в унисон с шелестом ветра промолвил Эрвье.
- Я с вами не прощаюсь, - наклонил голову в знак почтения кентьер. В милый уютный садик, где на скамейках так любили сидеть жители города, проникла смерть. И пусть ее вместилище унесли отсюда, привкус железа надолго останется витать в воздухе.
Яркое солнце разогревало камни мостовой. Белым пятном среди жилых домов выделялось здание Совета, чьи геометрические формы были выверены до мелочей. Лорантен готов был поспорить, что ни одного из вивьеров сейчас нет на месте. Благородные господа изволят спать в просторных кроватях, балдахином закрывшись от назойливых лучей наступившего дня. И он бы тоже так спал, но, увы.
Пройдя мимо застывшей у дверей охраны, д’Альбре вошел в просторное светлое помещение. Стук каблуков звонким эхом прокатился по пустым коридорам. Поднявшись по лестнице, кентьер отпер замок и вошел в кабинет. Опустившись в кресло, он откинулся на спинку и закрыл глаза. Как жаль, что здесь нельзя поставить кровать…

***

Должно быть Лорантен задремал, поскольку стук в дверь показался ему слишком резким и громким.
- Войдите, - нехотя отозвался кентьер, занимая за столом более подобающую чиновнику позу. В помещение быстрым шагом вошел Камиль Тьерри, выглядел он озадаченно и раздраженно.
- Уже известны результаты? – осведомился Лорантен, взглянув в окно, где ярко светило солнце и даже слышались голоса прохожих. Это мало походило на дневной шум, в котором утопают улицы, скорее всего, город только начал просыпаться.
- Нет, - отрезал начальник стражи, - я здесь по другому поводу. Д’Альбре молча ждал, пока Тьерри подойдет к столу, сядет напротив и продолжит свою речь. Вряд ли тот стал бы тревожить его по пустякам. – Сегодня утром в «Лихом латнике» было убито несколько человек.
Повисла пауза.
- Это все? - Лорантен откинулся на спинку кресла, он уже давно перестал удивляться подобным вещам. Если день в Латнике прошел без кровопролития, значит, он прожит зря. Это питейное заведение от закрытия спасали лишь регулярные взносы, уплачиваемые напрямую кентьеру. За что тот не обращал внимания на некоторые дела. Какой смысл травить крыс, если они сами рано или поздно перегрызут друг другу глотки?
- Было бы все, если бы в деле не был замешен Первородный, - с тихой прочувствованной злобой заметил начальник стражи. Ардваллон не любил чужаков, особенно неприязненно местные жители относились к тем, кто выделялся из толпы. И если с полукровками дело обстояло туго, но терпимо, то с Первородными…
Тьерри и д’Альбре обменялись взглядами. Ни одному из них не нужны проблемы. Если лесного аристократа убьют в пьяной драке трезвые собутыльники, поймает холостой ревнивый муж или неожиданно произойдет несчастный, хорошо спланированный случай, дело иметь придется со всем его огромным семейством.
- Приведи его ко мне, - медленно промолвил кентьер, который мысленно уже стал прикидывать, как бы так красиво отделаться от нежданного гостя. Для начала необходимо соблюсти все формальности.
Дверь хлопнула и вскоре вновь открылась. На стол д’Альбре легло оружие, размеры и вид которого его немало удивили. Мало того, что мечами уже давно никто не сражается, так еще такими. Появления хозяина подобного чуда Лорантен ждал уже с определенной долей интереса. Который, впрочем, несколько поутих, когда в просторный светлый кабинет зашел сам эльф. Нет, кентьеру не приходилось по утрам на улицах и в лавках торговцев встречать первородных, однако после довольно плотного общения с плодами их внебрачной любви, определенное впечатление все же сложилось. Высокий, светловолосый, со странного бирюзового цвета глазами. В общем, нет ничего удивительного, что такого красавчика хочется как можно быстрее закопать, чтобы не мозолил в глаза.
- Меня зовут Лорантен д’Альбре, я кентьер Ардваллона, - представился кентьер, выпрямившись и внимательно посмотрев на эльфа. - Присаживайтесь, - он указал на стул напротив, в котором до этого сидел Тьерри, - назовите свое имя и цель приезда, а после расскажите, что заставило вас обнажить меч в общественном месте.
Да, давно Лорантен не надевал величественной маски Ока города. Не напрасно ли? Он скользнул взглядом по все еще лежавшему на столе оружию. Вероятность того, что первородный вскочит и начнет им размахивать крайне мала, они весьма трепетно относятся ко всевозможным правилам и законам, но стоит ли искушать Судьбу? Кентьер почувствовал, как зачесались руки, но он вовремя остановил себя. Нельзя показывать слабость.
- Элестар на’Гвирред, - эльф занял предложенное место. – Сюда меня привели дела личного характера, - невозмутимо ответил первородный, Лорантен уже хотел осведомиться какие, но тот его опередил, - хотел повидать давнего знакомого. Это ведь не возбраняется?
- Разумеется, нет, - возразил д’Альбре. Длинноухий определенно темнил, а точнее недоговаривал. Лесная аристократия никогда не заводила знакомых среди смертных, а если и делала это, то не просто так. Лорантен начал мысленно перебирать всех возможных претендентов на роль неизвестного друга. Выходило не так уж много, буквально пара человек, если не считать монарха. Епископ ардваллонский, а так же кардинал, одни из сильнейших столичных магов, богатый и влиятельный маршал Зентьер, тот же самый Сабен де Блуа, Сильен Лорен, новый советник короля, который до этого долго путешествовал и где только не бывал. Ну кто еще? Из задумчивости кентьера вывел пристальный и холодный взгляд гостя. Д’Альбре еле различимо кивнул, давая понять, что слушает его.
- Я ехал всю ночь, - продолжил на’Гвирред, - и прибыл в город рано утром.
Дальше можно было не продолжать. Он решил остановиться для отдыха и выбрал для этого самое неудачное место. Все таким же ровным голосом, в котором улавливался северный акцент, эльф рассказал о том, что на постоялом дворе на него напали лихие люди, и он вынужден был защищаться.
- Да, весьма досадное происшествие, - чуть было не вздохнув от скуки, подытожил кентьер, - мне искренне жаль, что город встретил вас столь неприветливо. Однако с этого момента все будет по-другому. - В голове Лорантена родилась потрясающая идея. Он наконец-то придумал, в чьи заботливые руки передать вновь прибывшего. – В качестве постоялого двора я предложил бы вам «Ла Кардо», никаких сомнительных личностей и прекрасное положение – на центральной площади, если же со средствами не так хорошо, - что вряд ли, первородный бедным явно не выглядел, да и парни из Латника за пустышками не гоняются, особенно Гадюка, - то вы можете расположиться в таверне «Око Ранты», цены ниже, но вполне уютно. – И, главное, недалеко отсюда. Следить за гостем все равно придется. – К тому же я бы попросил вас навещать меня, скажем, раз в два дня, пока вы не решите покинуть город. Увы, это вынужденные меры. – Д’Альбре поднялся, на’Гвирред последовал его примеру, - сейчас же мы направимся к его светлости тейнеру, который безусловно лично пожелает поговорить с вами. – Пусть градоправитель сам с ним разбирается. – Что касается оружия, - Лорантен вновь посмотрел на лежащий на столе меч, - его я не конфискую, однако попрошу на улицах днем с ним не появляться. Полагаю, у вас и так есть, чем обороняться.

***

По запутанным улочкам старой части города гулял прохладный ветер, последние отблески заката скользили по матовым грязным окнам домов. Через несколько часов Ардваллон поглотит алчная свинцовая туча, медленно наползающая со стороны моря. Над рекой уже слышны первые раскаты грома, а полотно мостовой замерло в ожидании, когда первые капли дождя коснутся раскаленных камней и, зашипев, струйками пара вновь устремятся вверх. Народ спешил по домам и увеселительным заведениям, где можно скоротать дождливый вечер и зябкую ночь. Обожженной листвой перешептывались деревья.
Лорантен поднял голову и взглянул на рассеченное черной полосой небо. Странное совпадение: над королевским дворцом догорает солнце, а здесь, у крепостной стены, сгущается тьма. Когда д’Альбре дошел до низкого квадратного здания с оббитой железными пластинами дверью и занавешенными крошечными окнами, по крышам ударили первые капли. Повернув ручку, кентьер вошел внутрь. О его приходе возвестил звон колокольчика. В полумраке горела масляная лампа, ее приглушенный свет лился на наполовину прикрытую черной тканью витрину, где под стеклом лежали золотые украшения, портсигары, четки из полудрагоценных камней, свитки и прочее. Сзади возвышался стеллаж, стоящие на полках книги отсвечивали золотыми надписями на корешках.
«Никогда не забывай ремесло, которое вывело тебя в люди», - всегда говорил приемному сыну Десьен д’Альбре, ныне тейнер одного из вольных городов, а в молодости просто ростовщик Десьен, истинной фамилии которого никто и не вспомнит. Лорантен усмехнулся. В мире, где все продается и покупается, даже безродный горожанин может стать дворянином за определенную сумму золота. Да-да, именно этим замечательным солнечным монеткам, на которых красуется орлиный профиль Ареда Благословенного, он обязан гордым именем «дворянина мантии», и должностью. И пусть обедневшие аристократы сколько угодно хмурят носы и говорят о чистоте крови. Ему, а не им принадлежит медальон кентьера и звание Ока города. И он уж точно не упустит возможности переворошить спрятанный под кровать сундук с прошлым какого-нибудь особо недовольного и язвительного месье.
- Господин д’Альбре, - тихий голос с хрипотцой вывел Лорантена из размышлений. Перед ним стоял Сато, худой мужчина с вытянутым лицом, серыми глазами и собранными в хвост седыми волосами. Заниматься делами, подобными ростовщичеству, кентьеру не позволяло положение, поэтому он подобрал себе заместителя, на роль которого идеально подходил старый торговец, которому д’Альбре помог в свое время укрыться от не получивших товар клиентов, и алчных разбойников.
- Что у нас сегодня? – поинтересовался Лорантен, взглядом ища что-то новое в интерьере или на витрине.
- Ничего стоящего вашего внимания, - отозвался Сато, доставая темную книгу в кожаной обложке. В нее он скрупулезно записывал все денежные операции. Д’Альбре быстро пролистнул испещренные надписями страницы.
- Ну а как насчет особых услуг? – отодвинул фолиант кентьер. Ростовщик лишь отрицательно покачал головой.
- Хотя, - после недолгой паузы промолвил он, - сегодня ко мне заходила мадемуазель Ранти, это она принесла золотые сережки с гранатом, - Сато указал на последнюю за сегодня запись в реестре, - она пришла поздно, была бледна и еле стояла на ногах, объясняя это головокружением и бессонной ночью.
- Думаешь, кошмар? - глядя на тонкий огонек лампы, спросил Лорантен.
- Вполне возможно, - помедлил бывший торговец, зоркий глаз которого мог с первого раза оценить не только стоимость вещи, но и состояние человеческой души. – После смерти генерала она стала часто наведываться сюда, тяжелая болезнь матери заставляет ее продавать имущество, - похоже, старик действительно обнаружил что-то весьма интересное, - к тому же им пришлось переехать на улицу Гильентрель.
- Нехорошее место?
Район с самыми низкими расценками и самыми длинными тенями, которые имеют обыкновение отрастать у пустых домов с сомнительной репутацией. Странные смерти, неожиданные исчезновения, конечно же, привидения. Где правда, а где ложь, ведает лишь Небо.
Сато кивнул, при этом проведя большими пальцами по лбу, а указательными по глазам. Он очень серьезно относился к любому проявлению активности существ из Тени, пусть даже этому не существовало подтверждений.
- Хорошо, я зайду к ней, - д’Альбре прислушался к шуму дождя, который постепенно затихал. Сладкий свежий воздух сквозь щели в окнах пробирался в помещение, - завтра.
На сегодня с него хватит дел и нудных разговоров. Лорантен извлек из кармана небольшой ключ с торчащими в разные стороны зубчиками и направился к дальней двери, ведущей в комнату с сейфом. Вечер он проведет так, как ему захочется.

***

Палящий зной сменился прохладой, небо затянули серые облака, через которые изредка продирались лучи заходящего солнца. Не просохшие за день лужи стелились по камням мостовой. Лорантен накинул капюшон и, запахнув полы серого потертого плаща, из-под которого выглядывали края черной сутаны, вышел из лавки ростовщика.
Перейдя на другую сторону, он повернул за угол и быстро пошел по извилистой узкой улочке со стоящими вплотную друг к другу домами. Из зашторенных окон лился мутный свет масляных ламп, и слышались приглушенные разговоры, которые сразу умолкали, стоило тощей голодной кошке зашуршать в мусорном баке. Чем дальше, тем сильнее пахло сыростью и въевшейся в стены плесенью.
Здесь всегда было тихо, разваливающиеся здания, ровно как и их жители, никому не собирались выдавать своих секретов. Д’Альбре любил и ненавидел старую часть города. Она манила загадками и тихой неизведанной силой, которую вытеснили блеск и напускное величие центра, и, в то же время, отпугивала пристальным взглядом слепых окон. Прислушиваясь к каждому шороху, Лорантен холодными пальцами перебирал под плащом дакрентовые четки, в деревянных бусинах которых хранилось тепло Канкарры, магической силы. Кто знает, что может произойти в следующий момент. Не только бедные горожане нашли здесь пристанище…
В нос ударил едкий запах кислого вина, браги и разлагающихся отходов. Дома расступились, выпуская кентьера из темноты на залитую светом площадку перед постоялым двором. Вот и «Лихой латник». Развратный смех и нецензурная брань не смолкали здесь ни днем, ни ночью. Лорантен миновал ворота, где под забором черным мешком валялся человек и, поморщившись, открыл дверь. Внутри пахло еще омерзительнее, чем снаружи. К грязным, заляпанным столам не хотелось даже притрагиваться. Д’Альбре пересек зал, в котором было полно народу, и направился к барной стойке. Нетрезвые стражники в обнимку с малопривлекательными куртизанками, горожане, и весьма сомнительные личности с сальными улыбками, бегающими глазами и покрытыми шрамами физиономиями.
- Надо поговорить, - коротко бросил он толстому лысому трактирщику, о чем-то беседовавшему с крысоподобным субъектом с перебинтованной рукой. Тот коротко кивнул, указав на плотно закрытый тенью столик у стены.
- Зачем пожаловали? – садясь напротив Лорантена, спросил хозяин постоялого двора.
- Жалуются на твое заведение, Вардо, - холодно констатировал кентьер. - К нам в столицу гость из далеких северных земель пожаловал, а ты так неприветливо его встретил. Нехорошо. Что же он о нас подумает?
Свиные глаза Вардо налились кровью, а огромные кулаки сжались.
- Царах! – выругался трактирщик, привлекая своим громким возгласом ненужное внимание, - Ублюдок, его счастье, что жив остался!
- Его, но не твое, - жестко промолвил Лорантен, - ты и твои ребята оплошали, а за это надо платить. - д’Альбре резким жестом руки прервал готовые выплеснуться возмущения трактирщика, - ты хоть представляешь, что сейчас начнется, если он пожелает провести расследование? Твое дырявое корыто просто вывернут наизнанку.
- Я плачу столько, что можно купить всю городскую стражу, - злобно зашипел Вардо, подавшись вперед.
- Скажи мне, мой сытый друг, - прошептал д’Альбре, облокачиваясь о стол и приподнимая края капюшона, - когда в последний раз тебе снились кошмары?
Трактирщик отвел взгляд и откинулся на спинку стула.
- Денег все равно нет, - Лорантен ждал, пока тот продолжит, - но есть нечто другое, думаю, вашему магическому величеству это понравится, - он саркастически усмехнулся и ушел. Кентьер не верил, что дела в Латнике обстояли так плохо, однако возможность получить что-то иное его определенно заинтересовала.
Народ постепенно стекался в зал, а значит, пора бы отсюда уходить, чтобы нечаянно не наткнуться на кого-то знакомого. Вряд ли, конечно, его узнают в облачении священника, но рисковать желания не было.
- Вот, - Вардо положил на стол завернутую в грязную тряпку шкатулку с изображением заключенных в каплю креста и магического скипетра. Символ магов Церкви. Деревянные стенки были покрыты древними рунами, призванными сдерживать импульсы Канкарры.– На подъезде к городу ребята остановили одну карету, пассажир в ней куда-то очень спешил и то и дело подгонял возницу. Вот и доспешился, - ухмыльнулся трактирщик, обнажив желтые кривые зубы.
Чувствуя, как закололо кончики пальцев, Лорантен раскрыл ларец. Там на фиолетовом шелке лежал камешек морской гальки, черный, с узором в виде серебряной паутины. В помещении стало жарко, как в пустыне Дактры. Неужели? Нет, не может быть…Д’Альбре провел рукой, стараясь ощутить натяжение магических нитей. Ладонь обожгло льдом, от соленого запаха защипало в носу, а дыхание перехватило.
Темная вода, порывистый ветер и высокие волны, языком белой пены лижущие острые камни отвесных скал. Причал, корабли и свинцовое небо над головой.
- Согласен, - сдерживая волнение, ответил маг. Жителям королевства строго-настрого запрещено доставать что-либо из глубин Серого моря, а это сокровище явно родом оттуда, причем выловили его в непосредственной близости к Грани.
Трактирщик расплылся в довольной ухмылке.
- Мне нужен Циркач,- вспомнил Лорантен, поднимаясь из-за стола. – Когда появится, пусть зайдет. Он знает, где меня найти.
Дыша полной грудью, он шел по пустым вечерним улицам Ардваллона. Моросил дождь, серые капли грозились вновь наполнить расплесканные по камням лужи. Сокровище, в его руках настоящее сокровище. Д’Альбре на мгновение закрыл глаза, стараясь воспроизвести все, что увидел и почувствовал в тот короткий миг. Какая сила, какая мощь, как же упоительно ей обладать.
Позади раздался шорох, холодными мурашками расползшийся по спине и моментально оборвавший все наслаждение. Мелькнула тень. Кентьер, от досады закусив губу, сжал в руках четки. Так непростительно расслабился. Он медленно шел вперед, спиной чувствуя пристальный взгляд. Колдовать здесь опасно, есть вероятность наткнуться на служителей церкви. Им единственным принадлежало право использовать резервы Канкарры. Все остальные, кого печать креста и скипетра не коснулась, жестоко карались за любое поползновение к запретному искусству.
Минуты вытянулись в вечность. Лорантен проник в черный коридор домов и, услышав легкую поступь, резко обернулся, готовясь швырнуть в преследователя сохранившиеся в четках остатки магии. Никого. Быстрые шаги раздались с другой стороны. Сверху что-то промелькнуло, а потом последовал несильный толчок в спину и звонкий смех.
- Да, а у его магического величества реакция не к цараху, - из темноты вышла стройная гибкая фигура в короткой куртке с капюшоном. Циркач.
- Жди кошмар, - злобно прошипел д’Альбре. Магия всегда требовала концентрации, поэтому в уличных драках была неэффективна. Что же до шпаги или кинжала, то владел ими кентьер посредственно. И если со вторым при необходимости мог сладить – плохое дело нехитрое – то с оружием благородных он всегда был исключительно на «Вы».
Циркач лишь рассмеялся. Лорантен развернулся и продолжил путь, сквозь зубы браня полукровок. Будь ловкач человеком, заклятье бы угодило в цель.
- Так зачем ты меня искал?
Первый действующий фонарь обозначал начало более благополучного района, в его свете рыжие волосы мальчишки казались алыми.
- Мне нужно проследить за кое-кем, - уже успокоившись, ответил д’Альбре.
- Жена тейнера изменила тебе с мужем? – заговорщически прошептал тот.
- Ивес! - осадил болтуна кентьер.
- Ну ладно, ладно, - примирительно заговорил Циркач.
- Он был сегодня в «Лихом латнике», - смерив полуэльфа взглядом, продолжил Лорантен, - тот самый эльф, который расправился с Гадюкой и его подельниками.
- Мне Гадюка никогда не нравился, - признался Ивес, засунув руки в карманы. – Слишком наглый, да и вообще…
- Гадюка в принципе мало кому нравился,- они вышли на улицу Гильентрель. По бокам возвышались особняки предыдущих веков. Раньше здесь жила элита Ардваллона, однако потом что-то произошло и многие Фамилии, у которых было достаточно средств, переселились в другие места. А дома так и остались пустовать, не найдя себе хозяев даже среди небогатого населения, которому знатные потомки готовы были сдавать их за серебряную мелочь.
- Ммм, - потянул Циркач, - собираешься забраться в один из домов и колдунствовать?
Лорантен укоризненно посмотрел на собеседника. Мальчишка. Он в свои восемнадцать таким не был, впрочем, у этих полуэльфов все не как у людей.
- Его зовут Элестар на’Гвирред, - продолжил маг.
- Отступник? Или просто не пожелал назваться? – вновь перебил Циркач, однако в этот раз кентьер не рассердился, поскольку замечание оказалось дельным.
- Почему ты так решил? – осведомился тот, глазами ища необходимый ему дом.
- Я некоторое время жил среди эльфов, буквально несколько дней и на окраине их земель, считай как в деревушке, - начал объяснять Ивес, - так вот, как я понял, у всех у них имя состоит как минимум из трех частей, одна из которых обозначает принадлежность роду, клану. Ну а изгои и отступники не имею права включать эту часть в имя.
Лорантен понимающе кивнул – интересная деталь.
- Вот и выясни это, - д’Альбре остановился под раскидистым кривым деревом, в которое, судя по половинчатому обожженному стволу, била молния. – Узнай, кто он на самом деле такой, зачем приехал и где остановился. Я приготовил для него Око и Кардо, но кто знает, что взбредет в его светлую голову. Я хочу знать о нем все: куда ходит, с кем общается, с кем спит...
- Ну в общем полный набор, как всегда, - подытожил Ивес.
- Да, - согласился Лорантен, в этот момент с другой стороны улицы показалась высокая сухая фигура Сато, - если он тебя поймает, - продолжил кентьер. Циркач недовольно фыркнул, он в своем деле лучший, однако кто знает, что может случиться. Гадюку тоже раньше считали превосходным убийцей. - Если вдруг такое случится, - с нажимом произнес Лорантен, - даже не вздумай доставать кинжал, просто постарайся вывернуться и удрать. У тебя это виртуозно получается, - усмехнулся маг. – Этот парень ходит с полутораметровым мечом, поэтому даже если он просто им размахнется, я тебя не соберу.
- Ты зануда, - заметил Циркач.
- Иди уже, - отмахнулся от него кентьер, на продолжение препираний времени не было. Сато уже вглядывался в темноту, ища Лорантена.
- Дела, - объяснил он свое опоздание, подойдя к ростовщику.
- Я понимаю, - кивнул тот и несколько раз стукнул кольцом по железной пластине.
Пустые огромные окна с серыми разводами, облупившиеся стены с черными пятнами трухлявой мокрой древесины, разбитые каменные ступени. Холод и тишина, нарушаемая лишь скрипом засохших черных ветвей плодовых деревьев, некоторые из которых скребли когтями мертвых почек по стеклам второго этажа. Нет, даже будучи бедным, д’Альбре не поселился бы в этом монстре. Кентьер часто бранил себя за мнительность, присущую магам. Сейчас ему казалось, что в этом давящем безмолвии он слышит тяжелое дыхание, вырывающееся из-под фундамента. Пахнуло сырой землей.
Дверь со скрипом отворилась, и на пороге появилась молодая скромно одетая девушка с собранными в пучок русыми волосами и впалыми щеками, по которым еще недавно катились слезы.
- Я думала, что вы не придете, - тихо вздохнула она. На бледном, остром от худобы лице карие глаза казались просто огромными. Всем своим видом она напоминала загнанную собаками лань.
- Прошу прощение, мадемуазель Ранти, - с поклоном ответил Сато. – У отца Жевьена были неотложные дела.
Лорантен медленно кивнул в знак согласия.
- О, что вы, - запротестовала она, – надеюсь, я вас не отвлекла.
- Нисколько, дитя мое, - ответил д’Альбре, входя в дом. Из огромного пустого холла вверх вела массивная лестница, а по бокам чернели тоннели коридоров. Не удивительно, что в этом склепе она чувствовала себя неуютно.
- К сожалению, мне нечего вам предложить, - девушка потупила взор, к тонкой коже прилила кровь.
- Нам ничего не нужно, - мягко промолвил кентьер, взяв ее под локоть. Мадемуазель Ранти вздрогнула. – Пройдем в гостиную, и ты расскажете, что произошло.
Она коротко кивнула, указав рукой на дверь. В комнате стояла накрытая тканью мебель, а в камине лежали отсыревшие угли. Дочь покойного генерала Пьера Ранти сняла холст с дивана и пригласила гостей присесть. Сама она расположилась в старом кресле, которое, судя по прожженной материи на подлокотниках, любил ее отец.
- Расскажи, что тебя мучает, дитя мое, и я постараюсь тебе помочь, - произнес Лорантен, садясь на край пропыленного дивана. Снимать капюшон он не собирался.
- Я… Мне, право, неловко, - замялась девушка, переводя взгляд со священника на ростовщика, - после смерти отца дела пошли ужасно, - тяжело вздохнула она. Покойный оставил им с матерью огромное количество долгов, по которым они рассчитывались до сих пор, - мы вынуждены были продать все ценное и переехать сюда. А потом…Потом началось это…
- Что это? – спросил д’Альбре, видя, как вздрогнула его собеседница. Та беспомощно покачала головой.
- Я, прошу меня простить, но мне пора идти, дела, - произнес Сато, очевидно решив, что в его отсутствие несчастная станет более сговорчивой, а может, просто не желая узнавать чужие тайны.
- Это страшно и необъяснимо, - сдерживая слезы, пролепетала девушка, когда ростовщик ушел. – Порой мне кажется, что я схожу с ума, - она теребила в руках носовой платок, - я слышу голоса и вижу тени, мне кажется, что дом живой. Он дышит…
Дышит. То же самое почувствовал и Лорантен, когда впервые увидел здание.
– Мне снится мужчина, нет, несколько мужчин. Они стоят внутри жуткого символа, от которого веет смертью, - мадемуазель Ранти словно впала в транс, где молчание для нее было страшнее слов. – Они зовут кого-то или что-то, и воздух становится вязким и тягучим. Кровь, мне кажется, я видела кровь. Она текла по рисунку, а после дом словно ожил. Он превратился монстра, алчущего человеческой плоти…
Словно в подтверждении ее словам камине завыл ветер.
Несчастная, из всех кошмаров, которые собирал кентьер, этот был самым странным и необъяснимым. С чего вдруг дочери генерала видеть запрещенный магический ритуал? Нет, подобные сны просто так не приходят, впрочем, как и все проявления Юфары. Д’Альбре прищурился. Может, эта напуганная овечка не так проста, как кажется?
- Помогите мне, я больше не выдержу, - слезно попросила она.
- Закрой глаза и возьми это, - Лорантен подошел к девушке и протянул ей четки, - я буду читать молитву, а ты перебирай их, и тебе станет легче.
Она вздохнула и послушно выполнила просьбу. Д’Альбре ладонью накрыл ее руки, в которых она сжала деревянные бусины, а другую приложил к холодному лбу, на который упало несколько выбившихся из строгой прически прядей.
Маг сконцентрировался, стараясь ни о чем не думать и ни на что не отвлекаться. По пальцам заструились серебристые нити, похожие на струйки смолы. Лорантен аккуратно, стараясь не оборвать, тянул их из точки Юфары, расположенной чуть ниже линии роста волос, и направлял в дакрет, следя, чтобы лента ложилась равномерно на все шары. Длилось это довольно долго, бусины уже стали свинцового цвета, а путы сна и не думали кончаться, наоборот, они стали толще и шире. Дыхание девушки участилось, она начала хмуриться. Д’Альбре уже не знал, куда направить остатки кошмара, как в одной из верхних комнат раздался женский крик. Девушка вздрогнула и открыла глаза, нить оборвалась и выскользнула из рук мага. Она не вернулась в исходную точку, а упала на пол и, изогнувшись змеей, скользнула в щель.
- Мадам Ранти, мама… зовет, мне…- начала мадемуазель Ранти.
- Да-да, иди, - не дослушал Лорантен. Он пытался обнаружить белую ленту, но не мог. Она исчезла или, скорее всего, уже вселилась в кого-то. Но в кого? И почему так быстро?

***

Усилившийся ветер, завывая, несся по безлюдной улице. Холодные серые капли залетали под капюшон и липли к коже. Под ногами чавкала грязь размытой дороги, где между редкими булыжниками разместились огромные лужи. Лорантен перебирал пальцами холодные черные бусины четок. Произошедшее не отпускало его, заставляя вновь и вновь мысленно возвращаться в гостиную с накрытой грубой тканью мебелью.
В старой часовне, выстроенной еще основателем крепости, зазвонил колокол, говоря о наступлении полуночи. Д’Альбре остановился, слушая, как звук, призванный даровать спокойствие и утешение, ножом рассекает шум дождя. Где-то хлопнула дверь, скрипнули ставни, голодно мяукнула кошка. Все так привычно и естественно, но что-то беспокоило мага. Ему казалось, что он смотрит на мир из-за окна. Кривые дорожки на стекле, ночные шорохи, топот каблуков и призрачные фигуры – это все там, по ту сторону подоконника, а за спиной клубится тьма. И в ней что-то прячется…
- Отец Жевьен, - к Лорантену подбежала мадмуазель Ранти, она схватила его за руку и горячо зашептала, - помогите, прошу, - девушка не надела плащ и сейчас была вся мокрая, - маме плохо.
И вновь этот монстр из камня, только сейчас он казался еще уродливее и живее. Если бы дом из кошмара был реальным, д’Альбре мог бы безошибочно назвать его адрес. В помещении стало еще холоднее. С каждой ступенькой магу хотелось идти в комнату больной все меньше и меньше. Ветер раненым зверем стонал в камине, стекла вздрагивали и позвякивали под его ударами. Что-то останавливало Лорантена, вкрадчиво шепча на ухо: «Не иди, не ищи себе беды, она сама тебя найдет, когда придет время».
- Она страшно кричала, - дрожащим голосом нарушила молчание дочь генерала. Д’Альбре не помнил, как открыл дверь в спальню и подошел к кровати, на которой лежала мадам Ранти. Ее кожа была настолько бесцветной, что сливалась с белым укрывающим ее одеялом. Лишь седые волосы, разметанные по подушке, говорили, что здесь покоится тело.
Мертва. Но Лорантен не чувствовал присутствия смерти, этого кладбищенского холода, пропитанного запахом сырой земли и прелой тлеющей листвы. Если бы он не знал, что девушка живет не одна, то подумал, что перед ним мраморная статуя, закрытая холстом, как и вся мебель в доме.
- Потом замолчала, - сбивчиво продолжала мадемуазель Ранти. Маг коснулся руки больной. Холодная, как лед, и твердая, как камень. Однако даже не это удивило д’Альбре. Там, внутри тела что-то клокотало, словно неизвестная сила искала пути наружу. – А потом…потом я услышала странный звук, будто зарычала собака.
Лорантена словно окатило колодезной водой. Распахнувшись, впились в мага два кроваво-красных глаза с черной точкой зрачка. Глухой гортанный рык родился в животе женщины и докатился до рта, превратившись в звериный рев. За беззубыми деснами раскрылась пасть с рядами клыков.
Маг сорвался с места, схватил застывшую от ужаса девушку и, вытолкнув из комнаты, захлопнул дверь. Они неслись по скользким ступеням и успели добежать до середины лестницы, когда раздался грохот. Дверь с треском разорвало, полетели обломки. Над головами мелькнула черная тень. Скребя когтями каменный пол, огромная тварь с мускулистым телом и приплюснутой мордой приземлилась на площадку холла. По клыкам текла слюна. Лорантен оттолкнул мадемуазель Ранти и, до боли сжав в кулаке четки, швырнул сгустком силы в рванувшего на них монстра. Облепленный белыми нитями кошмаров, тот с грохотом и ревом рухнул, обрушив перила. Д’Альбре схватил девушку за руку и побежал вниз. Магическое чудовище остервенело билось о камни, когтями разрывая кожу и путы. Когда до площадки оставалось немного, дочь генерала споткнулась и налетела на мага, они кубарем скатились по ступеням к подножию лестницы. Почуяв запах крови, тварь взвыла, заставив задрожать стекла.
- Беги к Сато, - закричал Лорантен, вскакивая на ноги и возводя слабый щит из остатков магии. Освободившийся гость из-за Грани кинулся на мага, передними лапами разрывая защиту. Д’Альбре отбросило к стене, на мгновение все потемнело. В сознании промелькнуло одно лишь имя. Ивес. Крик о помощи, немой призыв, который, скорее всего не будет услышан. Маг откатился в сторону, там, где он недавно лежал, приземлился монстр. Оказавшись на животе, Лорантен пальцами впился в плитку пола, оттолкнулся и рванул к выходу, где мелькнуло платье девушки. Сверкнули когти, бок обожгло, но Лорантена продолжил бежать. Тварь не отставала.
В висках пульсировало, горячее дыхании гостя из-за Грани буквально обжигало спину. Ноги скользили, схватившись за угол дома, д’Альбре повернул. Раздался скрежет, лапы чудовища проехали по мокрым камням, не дав вписаться в поворот. По широкой дороге в свете тусклых фонарей ехала карета. При виде монстра лошади встали на дыбы, возница не смог их удержать. Из падающего экипажа выскочили люди. Маг успел прыгнуть внутрь до того, как раздались вопли, и брызнула кровь.
Захлопнув дверь, д’Альбре затаился, слыша, как колотится в груди сердце. Под дробь дождя голодный гость из-за Грани расправлялся с несчастными лошадьми, которым привязь не дала убежать. Маг лихорадочно соображал, что же делать. Рука нащупала в кармане маленький сверток с камешком гальки. Лорантен уже не понимал, что он чувствует, привкус крови или моря.
Удар. Занавески на окнах качнулись. Тварь шумно втягивала носом воздух, ища добычу. Когти пробили железную обшивку, сверкнули алые глаза. Маг вжался спиной в противоположную дверцу. Зубами вырвав кусок стенки, монстр занес лапу, но в этот момент сверкнула сталь, на него налетел кто-то быстрый и ловкий. Это заставило хищника отвлечься от загнанной в угол добычи. Он зарычал и спрыгнул с кареты.
Послышался звон и мерзкое чавканье, с которым клинки вонзаются в плоть. Лорантен приподнялся и выглянул на улицу, надеясь увидеть, как кто-то более сильный расправится с посланцем Теней. Но нет. Это был Ивес. Рубашка мальчишки пропиталась кровью, он уворачивался и атаковал, но силы были не равны.
Ненавидя себя за трусость и слабость, д’Альбре перегнулся через борт кареты и выпал на мостовую. Ноги не слушались, колени подгибались. Стиснув в кулаке камешек гальки, он добрался до лужи. Учуяв мага, монстр развернулся и рванул на него. Собрав последние силы, Лорантен мысленно обратился к резервам Канкарры. Вода забурлила, воздух задрожал, по крови потекла Сила. Оттолкнувшись мощными лапами, чудовище взмыло вверх, д’Альбре выставил вперед руку. Поток невиданной мощи хлынул откуда-то из грудной клетки и потянул за собой, вырывая душу. Остановила падение лишь идущая по позвоночнику татуировка, превратившаяся в железный раскаленный стержень. Тварь разнесло на части, в домах разлетелись окна, валявшуюся на земле карету, отшвырнуло прочь. Лорантен рухнул на колени, под ним стелились обожженные камни.
- Вставай, вставай скорей, - к магу подскочил встревоженный Ивес. Он присел и, поднырнув плечом под руку мага, рывком поставил его на ноги. Д’Альбре поморщился от прокатившейся по телу волны боли.
- Спасибо, - после непродолжительного молчания выдохнул Лорантен.
- Рано еще благодарить, - отмахнулся Ивес, - когда доползем до дома, тогда и скажешь…Хотя, почему скажешь, - в голосе мальчишки чувствовалось облегчение, он даже пытался пошутить, - словами ты не отделаешься.
Д’Альбре тяжело вздохнул, чувствуя, как медленно заполняется возникшая в груди пустота. Надо уходить, и как можно скорее. Зазвонили колокола, служители Церкви собирали людей. Вычислить место битвы было несложно, магический след твари почует и новичок. Лорантен разжал ладонь. На грязной коже лежал камешек гальки, сейчас паутина рисунка почти полностью покрывала гладкую поверхность.
- А ну, двигай, - скомандовал Циркач, - слышишь топот?
Маг отрицательно качнул головой
- Ну сейчас услышишь. Они подняли на уши стражу и добрую половину магов Церкви.
- Царах! – устало выругался д’Альбре, натягивая на глаза обрывки капюшона.
- Стоять! – произнес чистый спокойный голос. Беглецы обернулись. В начале улицы стоял эльф.
- Ну вот же дерьмо, - не сдержался Ивес, а после заглянул в глаза магу, - дойдешь?
- Постараюсь, - только разоблачения ему не хватало. Мальчишка выскользнул из-под руки, Лорантен схватил его за плечо, - только задержи, слышишь? Не сражайся, просто отвлеки, а как появится стража…
- Да сам знаю, - бросил Циркач, обнажая два кинжала: эльфийский и его грубую копию. Оттолкнувшись от земли, он вскочил на карету и, пробежав по ней, приземлился перед эльфом. Все это время первородный шел медленно, с чувством собственного достоинства, очевидно предполагая, что они не ослушаются его приказа.
Стиснув зубы, д’Альбре ускорил шаг и, повернув за угол дома, пошел по извилистым улочкам. Сейчас он отчетливо слышал топот сапог и шелест мантий. Вжавшись в стену, он аккуратно выглянул, мимо прошел отряд стражи. Замыкал шествие сухой высокий священник с крючковатым носом. Лорантен узнал его. Это был Эрвье, учитель богословия. Остановившись в опасной близости, он стал проводить пальцами по воздуху. Маг почувствовал, как тянет нити Канкарры рука церковника.
- Стойте, - приказал он ушедшим вперед воинам. Сердце Лорантена замерло, мысли заметались в голове. Что делать? Со всеми он не справится, да что там, он сейчас и с одним человеком не справится. Глаза забегали в темноте и встретились с двумя желтыми точками с вертикальным зрачком. Голодная черная кошка испытующе смотрела на д’Альбре. Недолго думая, тот подхватил ее под живот и бросил в проем, где статуей замер Эрвье. Пушистый комок выскочил на мостовую у самых его сапог и отчаянно зашипел. Силовые нити вмиг оборвались. Маг, затаив дыхание, прикинулся тенью, прилип к кирпичной стене и быстро ретировался.
Стараясь казаться незаметным, Лорантен добрался до небольшого двухэтажного дома и, открыв дверь, буквально ввалился в помещение, захлопнув ее за собой. Внутри было сухо и тепло, пахло чем-то сладким. Д’Альбре сполз по стене и уселся на полу в прихожей, щекой прислонившись к холодной железной ручке. Неужели дошел?
- Лорантен, это ты? – послышался заспанный девичий голос, зашлепали босые ножки, и в комнате появилась хозяйка в коротеньком халатике и с лампой.
- Нагрей мне воды, - отозвался д’Альбре. Раздался короткий резкий вздох, и через мгновение девушка сидела рядом, руками скользя по груди, плечам, шее.
- Как же…Что случилось? - сбивчиво, со слезами в голосе говорила она, горячими поцелуями осыпая лицо. От ее длинных золотых волос пахло травами, а тело было таким теплым, переполненным неги.
- Потом, все потом, - приподнимаясь, ответил маг, - нагрей воды.
- Но…- хотела возразить она.
- Мабель.

Маг блаженно закрыл глаза, поудобнее разместившись в корыте с водой. Затаившийся внутри холод отступал, выползая сквозь кончики пальцев. Раны щипало, а на теле стали проявляться алые пятна синяков, которые взрывались болью от малейшего касания. Но даже это не омрачало счастья от осознания того, что все кончилось.
В соседней комнате хлопнула дверь, и послышались взволнованные голоса. Открыв глаза, Лорантен недовольно поморщился и потянулся за полотенцем. По обрывкам фраз он понял, что к Мабель пришел Сато, однако шумного Ивеса с ним не было. Д’Альбре напрягся, прислушиваясь к разговору. Рядом в камине потрескивали поленья, и бурлила в котле вода, мешая сосредоточиться. В кухне удобно мыться, но не подслушивать шепчущихся ростовщика и куртизанку.
- Так что там с Ивесом? – обмотав бедра полотенцем, Лорантен вышел в прихожую, где, к его удивлению, оказался еще один человек – мадемуазель Ранти.
- Значит вы не…- вид полуобнаженного мужчины заставил ее покраснеть и отвернуться.
- Увы, - развел руками кентьер, - однако сейчас не время для громких разоблачений. К тому же, надеюсь, вы понимаете, на кого первым падет подозрение?
- Но…- девушка затравленно посмотрела на д’Альбре. Мабель подошла к нему и, обняв за талию, прижалась щекой к плечу.
- Под другим именем вы поселитесь в другом городе, - пояснил Лорантен, - а пока поживете с Мабель. Куртизанка недовольно нахмурила носик, дочь генерала тоже не осталась в долгу, окинув ее высокомерным взглядом. – Это не обсуждается, - добавил кентьер, прекращая возможные споры.
- Ивес отправился за лекарством, - подал голос Сато. В подтверждении его словам дверь распахнулась, и на пороге появился рыжий мальчишка с мешком и пучком странных трав. Окинув собравшихся взглядом, он расползся в гаденькой улыбочке и уже хотел сказать что-то чересчур откровенное, но его опередил маг.
- Как ты? – осведомился он, окинув взглядом полуэльфа.
- Ну как видишь, - усмехнулся тот, - хотя я уже начал думать, что с площади меня понесут в крошечных мешочках. – Слова Циркача Лорантену не понравились, - ты бы видел, как он этой штуковиной размахивает. Как Гадюка пером, даже лучше. – Мальчишка уселся на пол, достал замотанную в холст ступку, высыпал туда какие-то корешки и принялся разминать. – Честно говоря, я даже не знаю, что его больше задержало, мои жалкие атаки или прибывший отряд стражи, - он прервался и посмотрел на девушек, - что встали? Одна пусть принесет воды, а вторая режет бинты.
Ошеломленные такой наглостью, они, ни слова не обронив, принялись за дело. Дочь генерала направилась в кухню, а Мабель в спальню. Сато тем временем вручил д’Альбре одежду, забрал лохмотья плаща и сутаны, и вышел на улицу. Кивнув в знак одобрения, Ивес продолжил свой рассказ, добавляя при этом пахучие травы в порошок:
- Когда они появились, мы застыли, как два идиота друг напротив друга. Оружие спрятали, а так и стоим, ожидая, кто кому первый пинка даст.
Девушки появились одновременно, кто с кружкой, над которой струился пар, кто с белыми лоскутками. Ивес с видом знахаря высыпал свое месиво в стакан.
- Что не размельчилось, прожуешь, - посоветовал он, протягивая напиток.
- Ну спасибо, - хмыкнул Лорантен, - что это хоть?
- Ну чтоб раны быстрее заживали, силы восстанавливались, - не особо уверенно объяснил мальчишка, извлекая из мешка баночку и протягивая Мабель, - вот этим мажь.
- Ничего себе, - возмутился д’Альбре, поворачиваясь боком, чтобы удобнее было обрабатывать раны, - я должен знать, что пью.
- Не помрешь, - обнадежил юный алхимик.
- Нежнее, - капризно отозвался кентьер, когда девушка принялась смазывать рваные полосы, оставленные когтями твари.
- Нежнее будет потом, - сладко прошептала Мабель.
- Не будет, - сердито буркнул Лорантен. Вместо того, чтобы остаться здесь и провести остаток ночи в ее объятьях, ему придется, тайком добраться до дома и ждать, когда за ним придет Камиль Тьерри. Ни одно происшествие в городе не может обойтись без его пристального внимания. Д’Альбре нахмурился, его сейчас раздражало все, начиная с горького отвара горе-знахаря, и заканчивая предстоящим разговором с Сабеном де Блуа, а впоследствии, видимо, и с Сильеном Лореном. Одно сплошное невезение. Еще и этот эльф.
- Как думаешь, он учует? – спросил маг, застегивая сюртук.
- Пес его знает, - пожал плечами Циркач, которого перебинтовала мадемуазель Ранти, - сейчас может и не учуять, однако дом по следу найти сумеет.
- Идем, проводишь меня немного, - Лорантен остановился в дверях, ожидая, пока Ивес натянет рубашку.
- Как тебя звать хоть? – обратился он к дочери генерала.
- Леони, - ответила девушка, которая никак не могла привыкнуть к вольному поведению артиста.
- Я почему-то так и думал, - хмыкнул мальчишка, - ну вот, может, тебе еще подошло бы Лилли или Жюли.
Аристократка недовольно прищурилась.
Дождь уже закончился, от ночной тишины не осталось и следа. Топот, отголоски разговоров, хлопанье дверей и ставень. Завтра все будут знать о том, что произошло в час, когда город спит.
- Хочешь, чтобы я присмотрел за этой аристократкой? – опередил Циркач мага, тот утвердительно кивнул.
- К эльфу больше не приближайся, - предостерег кентьер, - если он заявится к Мабель…
- Выведи Леони через заднюю дверь и спрячь, - закончил за него Ивес, отступая в тень.
- Верно, - вздохнул д’Альбре, выходя на просторную мощеную улицу. По бокам возвышались богато украшенные дома, один из которых принадлежал ему. У дверей уже стояла стража. Бледный слуга пытался объяснить, что хозяина нет дома, но полный сержант с перевязью не желал ничего слушать.
- Вы не меня ищите? – осведомился Лорантен, подходя к собравшимся.

***

Солнце выскальзывало из-за одного облака и скрывалось за другим, дул влажный ветер. Летняя жара сменилась прохладой и дождями. Запахло осенью. Лорантен шел по людной улице, отвечая короткими раздраженными кивками на приветствия. После бессонной ночи и магического истощения он чувствовал себя разбитым и не желал никого видеть. Меньше всего ему хотелось думать о событиях прошлой ночи. Двое убитый, тяжелораненый, лужи крови на мостовой, маги Церкви и страх быть узнанным.
Вот и здание Ардваллонского университета. В парке, под сенью деревьев неспешно прогуливались горожане и приехавшие раньше времени студиозусы. Расслабленные и такие счастливые. Лорантен тяжело вздохнул и поднялся по ступеням, поймав себя на мысли, что эта идиллия злит его еще больше. На лавочке, рядом с которой недавно нашли труп, сидело несколько юношей. Они что-то бурно обсуждали, но, завидев кентьера, притихли, а после и вовсе стали собираться.
Д’Альбре открыл дверь и вошел в холодное помещение с высокими потолками и массивными колоннами. В нос ударил запах старых книг, кожи, воска и свечной гари.
- Месье д’Альбре, - по винтовой лестнице медленно спускался Эрвье, - не ожидал увидеть вас так скоро, помнится, вчера вы неважно себя чувствовали. – Поравнявшись с кентьером, священник заглянул ему в глаза, словно желая найти что-то, за что можно зацепиться.
- Вы правы, - уклончиво ответил Лорантен, стараясь показать, что слова его нисколько не взволновали, - однако своим здоровьем я займусь потом. Сейчас мне хотелось бы прояснить некоторые моменты.
- Понимаю, - тонкие губы Эрвье вытянулись в холодную улыбку, - по горячим следам, как любит говорить месье Тьерри.
Д’Альбре утвердительно кивнул.
- Я бы хотел ознакомиться с некоторыми книгами, хранящимися в вашей библиотеке, - осторожно начал Лорантен, следуя за священником по мрачному коридору, освещенному лишь пятнами тусклых крошечных окон.
- Полагаю, интересующие вас материалы касаются Неведомого, - догадался Эрвье. В его тихом шелестящем голосе прозвучали нотки мрачного торжества.
- Разумеется, мне понадобится потом посоветоваться с вами, - полным почтения тоном продолжил кентьер. Ему необходимы книги, но надо произвести впечатление, будто без помощи магов Церкви разобраться он в них не сможет. Священник обернулся и буквально пронзил д’Альбре взглядом.
- Всегда к вашим услугам, - он открыл дверь и жестом пригласил войти, - однако сейчас я вынужден вас покинуть. Вскоре состоится собрание капитула, и я должен к нему подготовиться.
- Не смею вас задерживать, - с поклоном ответил Лорантен.
- Ален, - требовательно позвал он светловолосого юношу, склонившегося над кипой манускриптов. Тот, вздрогнув, оторвался от бумаг и поднялся в знак приветствия. – Помоги месье д’Альбре найти все, что ему необходимо.
- Не могу не восхититься вашей тягой к знаниям, - промолвил кентьер, услышав характерный щелчок замка, - меня хоть и посылали в университет заранее, я всегда находил, как потратить лишнее время. И если не опаздывал, то, по крайней мере, приезжал на занятия в последний день. – Лорантен всегда предпочитал располагать к себе человека, как бы невзначай рассказывая какую-нибудь историю из своей жизни, а не ведя пространные беседы о моде, погоде или политике.
- Здесь не так скучно, - с долей смущения ответил Ален, чьи черты лица были слишком плавными и мягкими, если не сказать женственными. От д’Альбре не укрылось и то, что молодой человек поспешно отодвинул часть документов в сторону, стараясь их смешать и тем самым скрыть, что именно так внимательно изучал. Возможно, он пытался прикрыть ими какой-то другой манускрипт. – Что именно вас интересует, месье?
- Материалы, касающиеся Грани, - ответил Лорантен, скользя взглядом по поднимающимся к потолку полкам книг. Библиотека представляла собой самый настоящий лабиринт.– Причем не обязательно сочинения, где описана непосредственно Грань, достаточно, чтобы она упоминалась. – Добавил кентьер. Его интересовали не столько труды теологического толка, сколько похожие случаи.
- Это ведь связано с тем, что произошло этой ночью и несколькими днями раньше? – осторожно спросил юноша, в его голубых глазах мелькнула тень. Д’Альбре снисходительно улыбнулся. – Что вы думаете по этому поводу?
- Увы, я не могу строить догадки, не имеющие под собой почвы, - уклончиво начал кентьер, чувствуя на себе пристальный взгляд студиозуса, - к тому же я не обладаю компетентными знаниями. Все, что я могу – это ознакомиться с материалами и после изложить свою версию месье Тьерри или его преосвященству.
Интерес молодого человека угас так же быстро, как зажегся. Он отстраненно кивнул и направился к стеллажам. Д’Альбре последовал за ним, поскольку желал узнать, где именно хранятся интересующие его материалы, чтобы впоследствии самому, без чьей-либо помощи, их доставать.
- Вы были знакомы с погибшим? – осведомился кентьер, принимая из рук стоящего на лестницы юноши книги. Резкая боль в боку живо напомнила о ночном приключении. Мазь Ивеса помогала, но ей было не под силу всего за несколько часов заживить глубокие раны. Сейчас Лорантен жалел, что не выпил остатки обезболивающего.
- Я вместе с ним учился, но друзьями мы не были, - мрачно ответил Ален, - поэтому ничем не могу помочь…
- Я думаю, не стоит делать поспешных выводов, - д’Альбре посторонился, глядя, как пыль облаком ринулась вниз с верхних полок. В голове родилось несколько вопросов, и он не сразу решил, какой из них лучше задать первым. – Этьен обладал даром?
- Нет, - юноша спустился, держа в руках несколько старинных тяжелых фолиантов в кожаных обложках. Они сохранились в превосходном состоянии, видимо, к ним не так часто прикасались. Лорантен внимательно посмотрел на молодого человека, чьи слова не показались ему категоричными. – Не должен был, - поколебавшись, добавил тот, - в противном случае это обнаружилось бы еще в школе, - Ален смущенно улыбнулся, не зная, какие еще доводы привести, чтобы ему поверили.
- И все-таки? – оставив собранные материалы на столе, они двинулись вглубь пропахшего пылью и старостью лабиринта.
- Я не знаю, что добавить, - мотнул головой студиозус, - я как-то слышал, разумеется, не нарочно…
- Разумеется, - поспешил подтвердить д’Альбре.
- Как он рассказывал друзьям, особенно не таясь, что этим летом приобрел что-то, какую-то силу. – Юноша испытующе посмотрел на кентьера.

Продолжение не последует ))

@темы: Ориджиналы, Старая работа, Заморожено, почти забыто

---

Кости шамана

Название: Кости шамана
Размер: миди, Написано 2/3
Рейтинг PG-13
Жанры: джен, экшн
Описание временное: Желая заработать неплохие деньги (и при этом обладая определенной долей авантюризма), Стеру решает принять участие в Играх аристократов. Вместе с командой одного из Лордов он отправляется в рискованное путешествие на поиски загадочного Черного колодца и узнает, как опасно тревожить кости древних шаманов...
Пишется для  ~Невидимк@~

Тот, кто гоняется за ветром

С виду Тар-Сарган казался самым обычным городом с дорогами, мощеными крупным булыжником, невысокими, трех-пяти этажными домами и башней Ратуши с огромными часами. По его улицам ходили с виду самые обычные люди, а на базарной площади торговки кричали так же громко, как и в других городах. Кабаки здесь светились окнами, приглашая горожан и заезжих на выпивку и постой, а в крошечных прокуренных залах за ширмами, куда пускались лишь избранные, играли в карты. В общем, Тар-Сарган выглядел таким же двуличным – тихим днем и шумным ночью, неприметным городком, как и все другие, встречающиеся путникам по дороге из одной провинции в другую.
Но «казался» не значит был. Мало кто знал, что в Тар-Саргане уши были не только у стен, но и у всех предметов мебели, выставленной в комнатах постоялых дворов и городских квартирах. А глаза могли обнаружиться даже в тех местах, где им находиться и вовсе неприлично (да и наблюдать там, кажется, было незачем, но…). И на все эти ухищрения шли ради одной цели – узнать, на кого лучше делать ставки в предстоящих Играх. Каждый год, нередко по нескольку раз, сильные мира сего тайно приезжали сюда, чтобы пощекотать себе нервы и позвенеть золотом кошельков. Гладиаторские бои, кровавые и жестокие, уже вышли из моды и были не так интересны, как весьма изощренные испытания, в ходе которых специально подобранные команды должны были направиться в место, в которое человек в здравом уме никогда бы не сунулся, и принести нечто, до чего бы тот же самый здравомыслящий человек никогда бы не дотронулся.
И вот уже через день должна была начаться одна из них. По слухам лорды двух провинций Ланкарии и Яварры и регент Рахии уже прибыли в город и в этот раз собирались дать своим командам уж очень необычное задание. Однако злые шепоты, блуждающие по улицам в ночное время суток, утверждали, что команда регента Рахии потеряла одного из игроков и могла либо быть снята с соревнования, либо начать его в составе из двух человек и тем самым сильно сократить свои шансы на выигрыш…

Открыв дверь таверны, Стеру оказался в большом обеденном зале. За крайним столиком у окна сидело двое мужчин – команда регента Рахии. Один из них – Зангар – лысый и широкоплечий, с крупными чертами лица и руками, покрытыми шрамами. Вероятно, бывший наемник, военный или гладиатор. Второй – Кайса. Со стороны его можно было принять за аристократа в изгнании, который волею судьбы оказался в этом странном неприметном городке, но белые волосы и резкие тонкие черты лица выдавали в нем сына Черной Гату. Стеру доводилось пару раз видеть оборотней, обращенных, их аура походила на светлое рваное полотно, дыры в котором были залатаны грубыми черными нитками. Здесь же все обстояло иначе, ткань его души – гармоничное переплетение, из чего следовало, что Кайса – кровь от крови, плоть от плоти своего народа.
- Добрый вечер, господа, - промолвил Стеру, подходя к их столику и без каких-либо прелюдий садясь за пустующий стул. – Я не отниму у вас много времени.
- Ну говори, раз пришел, - предложил Зангар, пододвигая к себе тарелку с жарким, которое принесла подавальщица. Подмигнув девушке, он продолжил, - только быстро и не утомительно, не испытывай наше терпение.
- Я ахару.
Заявление Стеру заставило мужчин оценивающе, более скептично, но вместе с тем более заинтересованно взглянуть на своего нового собеседника.
– И я готов это доказать, хоть этой ночью, хоть завтра утром, - заверил ахару.
- С чего ты взял, что нам это интересно? – осведомился Кайса. Они приехали в Тар-Сарган несколько дней назад, но так и не объявили о наборе в команду. До начала Игр оставался день, возможно, регент Рахии уже нашел замену и они просто ждут нового игрока, но Стеру решил рискнуть.
- Я не смогу заменить лекаря, - скорее всего, покойный или пострадавший был именно им, поскольку лучше следопыта, чем сын Черной Гату, найти было сложно, а в воине команда не нуждалась, - но могу помочь следопыту, поскольку задание в этот раз будет весьма необычным, - промолвил Стеру, заставив мужчин насторожиться.
О том, кто такие эти двое знало не так много народу. Да, они были по-своему знамениты, но в достаточно узком кругу, поскольку Игры сами по себе были тайными и нелегальными. Их не узнавали на улицах и не приглашали выпить за чужой счет. И если Зангара еще можно было встретить в борделе или за карточным столом, то Кайса после окончания Игр словно испарялся. Его невозможно было встретить в Тар-Саргане, разве что вечером или поздно ночью, когда он выходил на прогулку. Внешность сына Черной Гату играла против него. Его остерегались, несмотря на то, что оборотни в городах уже давно стали явлением вполне обыденным.
- Откуда ты все это знаешь? – подался вперед Зангар.
- Я ахару, - напомнил Стеру.
- Насколько я помню, дар ахару – читать душу, а не мысли, - заметил Кайса.
- Верно, - кивнул Стеру, а после принялся объяснять, - Чтобы прочитать душу, ахару должен находиться в непосредственной близости от объекта, если же он хочет перейти на новый уровень познания и научиться читать душу на расстоянии, он выбирает себе в союзники землю, ветер, огонь или воду. Ну чаще землю или ветер.
Зангар нахмурился, очевидно, для воина это все звучало слишком заумно и мутарно, а вот Кайса наоборот – склонил голову набок, давая понять, что внимательно слушает. Правда в глазах оборотня Стеру увидел смесь снисхождения и веселья.
- Ахару не взаимодействуют с духами, они пытаются постичь, прочувствовать своего союзника, - Стеру пытался говорить словами наставника, но этого у него не получалось. Зангар все больше мрачнел, а уголки губ Кайсы дрогнули в улыбке. – Короче говоря, я чувствую ветер, - Стеру сдался. Объяснить суть своей силы красиво и понятно для непосвященных оказалось слишком сложно. – И через него могу почувствовать ауру мест…
- И подслушать заодно, - усмехнулся Кайса.
- Да, иногда у меня это получается, - согласился Стеру.
- Как, говоришь, тебя зовут? – спросил Зангар.
- Стеру.
- Стеру, - повторил воин, словно вспоминая что-то.
- Мальчик, которому подсказывает ветер, – с полуулыбкой промолвил Кайса.
Стеру не смог скрыть удивление. Так в шутку его звали те, с кем он несколько раз участвовал в соревнованиях, похожих на Игры, но менее масштабных. Он готов был услышать что-то подобное от Зангара, который частенько бывал в трактире «Кабанья голова», где выпивали игроки и рождались сплетни, которые потом расползались по городу. Но Кайса… Ни разу сын Черной Гату не был замечен там, хотя некоторые куртизанки весьма об этом сожалели, сетуя, что с удовольствием попытались бы приручить зверя…
- По-твоему ты единственный умеешь добывать исключительную информацию? – усмехнулся сын Черной Гату.
На какое-то мгновение Стеру показалось, что в янтарных глазах оборотня мелькнули искорки азарта. Могло ли так случиться, что сам его визит сюда уже был своего рода проверкой?
- И ты хочешь пройти испытание? – уточнил Кайса, на что ахару согласно кивнул. – Тогда приходи к воротам через пару часов, будет тебе испытание.
Пожелав обоим приятного вечера, Стеру вышел из таверны. Он с удовольствием подслушал бы их разговор, но на улице стояла осень и промозглый, тоскливо подвывающий под окнами ветер никто не собирался впускать в натопленное помещение, поэтому верный проводник и лазутчик ахару ничем не мог ему помочь.
Сунув руки в карманы куртки, Стеру сначала гулял по городу, а после уселся на перевернутую пожарную бочку, что лежала неподалеку от ворот. Ахару достал флейту и некоторое время смотрел на звездное небо, которое осенью почему-то казалось особенно далеким и ярким. С каждым днем в городе становилось все холоднее, уже начинала покрываться тонкой коркой вода, что на ночь оставляли в ведрах хозяйки, а ветер, сорвав с деревьев последние листья, гонял их по мостовой.
«Скоро пойдет снег», - подумал Стеру, начиная играть.
Ему захотелось чего-то теплого, не похожего на скучное серое небо или мелкий противный дождь, поэтому свою мелодию он решил посвятить старику Хафору. Тощий, как сухое дерево, одетый в куртку из разноцветных лоскутков, он каждый день в вечерний час выходил на улицу Тар-Саргана со своей скрипучей лестницей и масляной лампой, чтобы зажигать фонари. Начальник стражи давно предлагал ему уйти на покой, уверяя, что его ребята справятся с этим намного лучше, но старик и слушать ничего не хотел.
Лишь однажды он позволил кому-то заменить себя. Тогда за порогом тоже была осень и Хафор не на шутку разболелся. Два дня он валялся с температурой, не мог даже с постели встать.
«Это были самые ужасные дни в моей жизни.- Посетовал старик, когда Стеру вызвался сопроводить его во время очередного похода. Хафор шел, тяжело опираясь на лестницу, а когда кашлял, все его тело сотрясалось так, что ахару опасался, вдруг тот того и гляди развалится на части. Но стоило ему подойти к столбу и зажечь первый фонарь, немощь прошла, а слезящиеся глаза засветились от радости. - Когда я был совсем маленьким, я вместе с отцом ходил зажигать фонари, мне казалось это каким-то волшебством, сказкой. – Морщинистое лицо Хафора озарила теплая улыбка. – Мы жили в маленьком провинциальном городке, где все знали друг друга в лицо и чумазые мальчишки гурьбой бегали за нами, прося отца разрешить зажечь хотя бы один фонарь…»
Когда Хафор подрос, он сменил отца и научился творить волшебство своими руками. И с тех пор не прекращал это делать ни на день, поскольку верил, что дарит людям свет…
- Ну ты подумай, он еще и играет, – весело промолвил зычный голос. Из темноты вышел Зангар, а вслед за ним и Кайса.
- Я опоздал? – спросил Стеру, пытаясь в неверном свете луны разглядеть, что показывают часы на Ратуше.
- Нет, это мы пришли раньше, - поправил Кайса.
- Мой наставник, куншин, всегда говорил мне, что духи ветра любят музыку и песни, - убирая флейту, промолвил Стеру, - я не могу говорить с ними, как делал это он, но если я хочу и дальше слушать ветер, то мне нужно их чем-то радовать.
- А как твой наставник относится к тому, как ты используешь свой дар? – осведомился Кайса, внимательно глядя на ахару. Прозвучало это довольно странно, таким тоном взрослые обычно спрашивают у ребенка: «а разрешают ли тебе родители гулять по вечерним улицам одному?»
- Мой наставник среди тех, кому верно служил много лет, но если бы он меня видел, то, скорее всего, гордился бы успехами, которых я достиг, пользуясь своим даром, - не вдаваясь в подробности, ответил Стеру.
- Выкрутился, - с усмешкой прокомментировал Зангар. Кайса лишь мотнул головой. Видимо, такой подход к делу ему пришелся не по душе.
В общем-то, он был прав. Сила давалась вовсе не для того, чтобы растрачивать ее на подобные забавы. Накануне Игр члены команд или те, кто собирался делать ставки, ходили к чтецам судеб, чтобы узнать, благосклонны ли к ним звезды. Возможно, единицы даже навещали куншин, чтобы заручиться помощью духов. Но вряд ли кто-то из них думал о том, чтобы пригласить обладателя дара в команду, а если и думал, то уж точно не рискнул бы такое предложить.
Впрочем, Стеру это несильно смущало. Он считал себя новым поколением наделенных силой и предпочитал воспринимать участие в играх, как тренировку. Стеру встречал самых разных людей (и не-людей тоже) и пытался читать их души. Выбрав ветер в качестве союзника, он учился чувствовать в его потоках силу и определять суть мест, в которые направлялся. Ну и иногда слушал чужие разговоры, правда давалось это ему с трудом… Все лучше, чем читать дома книги или ждать, пока кто-то придет за советом, особенно если учесть, что к помощи ахару люди прибегали в разы реже, чем к куншин, не говоря уже про чтеца судеб.
- Команда лорда Ланкарии всегда прибывает в Сарган за день до начала Игр и останавливается где-то на окраине, - перешел к делу Кайса, - определи, где они и чего стоит от них ожидать на этот раз.
Стеру понимающе кивнул. Шпионить за соперниками – это разумно, особенно если речь идет о команде лорда Ланкарии. Этот аристократ никогда не стеснялся в выборе средств, и каждый раз прятал в рукаве если не козырь, то отравленный кинжал.
- Как ты собираешься их искать? – осведомился Зангар, скрестив руки на груди.
- По ауре игроков, точнее даже одного игрока, - ответил Стеру. В прошлом году лорд Ланкарии ввел в команду бывшего гладиатора, сына Черной Гату, но обращенного. У него была жуткая, но очень яркая аура. Она позволила бы ахару обнаружить отряд, даже если тот еще не прибыл в Тар-Сарган.
- Кодра, - догадался Кайса.
- И на что же она похожа? – скрестил руки на груди Зангар.
- На стальные тиски…
- Похоже на Кодру, - согласился Кайса, а воин, раздраженно мотнув головой, сплюнул на камни.
Закрыв глаза, Стеру принялся слушать ветер. Это был уже не шальной мальчишка, подгонявший звонкие ручьи весной, и не беззаботный юноша, назло селянам носящийся по полю колосьев. Стареющий мужчина, замотанный в шарф из дождя, шаркающей походкой ходил по улицам, волоча по земле плащ из опавшей листвы. Его дыхание было промозглым и болезненным, а сам он вот-вот должен был превратиться в сгорбленного старика.
Он не любил фонари, домики обжигающего света, и тех, кто совал нос в чужие дела. Даже злая старуха-метель охотнее раскрывала ахару свои объятья, чем этот несговорчивый господин. Но она и не прощала ошибок – он их не замечал, был слишком увлечен чем-то. Ее потоки были мощными, чистыми, но слишком резкими, холодными, способными растерзать мысли, привести в смятение, его – тягучими и вязкими, наполненными парящими крупицами влаги. Искать при помощи них было все равно, что пробираться к цели в сумерках. Но Стеру это не сильно смущало, в этот раз его задание было легким – найти в дымке источник яркого света.
Только он никак не ожидал, что вместо костра наткнется на пожар. Ахару пытался отыскать одного сына Черной Гату, а нашел троих, двое из которых ходили по Грани. Один балансировал между человеком и зверем, второй, уже не имеющий возможности вернуть себе прежний облик, был близок к безумию. Их аура, сочащаяся звериной яростью, как ядом, была похожа на воспаленную гноящуюся рану. А души представляли собой лоскуты, которые каким-то чудом держались вместе, скрепленные хлипкими истлевшими нитями.
Открыв глаза, ахару поежился и принялся растирать замерзшие руки. Проникнуться ветром – значит не только ощутить себя в его потоках, но и его в себе… Внутри было холодно и Стеру очень хотелось поскорее очутиться у себя на чердаке или же в той же «Кабаньей голове».
- С тобой все в порядке? – осведомился Кайса, подойдя ближе и заглянув Стеру в глаза.
- В полном, - не раздумывая, ответил ахару. Он хотел к ним в команду, поэтому не мог показать себя слабым.
- Тогда выкладывай, – велел Зангар.
- Не знаю, команда это лорда Ланкарии или нет, но Кодра сейчас находится в компании двух сынов Черной Гату, обращенных, не родных, - заметив, как нахмурился Кайса, поспешил пояснить Стеру, - и они оба в очень неустойчивом состоянии. Один из них в любой момент может стать зверем, второй – эшхис, безумным.
Зангар лихо выругался.
- Идемте, - предложил Стеру, спрыгивая с бочки. Ему не хотелось приближаться к месту, где поселились сыны Черной Гату, но он должен был выполнить свое обещание.
Узкая, плохо освещенная улочка привела их к невысокому зданию, которое располагалось в северной части города. На первом этаже в окнах горел свет.
- Надо бы сходить проверить, - предложил Зангар. Они остановились в тени раскидистого дерева, что росло у самой городской стены метрах в двадцати от нужного им дома.
- Кайсе идти нельзя, они его почувствуют, - отрезал Стеру. Обычно после общения с ветром он забирался в тепло и пил что-нибудь горячее, а не гулял по холодным улицам, поэтому сейчас ахару знобило, и чувствовал он себя неважно.
-Ты явно переоцениваешь Кодру, - хмыкнул Зангар.
- Я не про Кодру, - мотнул головой ахару, - про других.
- Он прав, они меня почувствуют, если уже не почувствовали, - согласился Кайса, а после развернулся, собираясь уходить, - и я их чувствую. Нам нет необходимости что-либо проверять. Идем.
Стеру кинул взгляд на Зангара, который еще некоторое время смотрел в сторону окон, а после пошел вслед за Кайсой. Так они добрались до центральной площади, где и расстались. Воин и сын Черной Гату вернулись в таверну, а Стеру отправили домой. Ахару так и не удалось узнать, возьмут ли они его в команду или задумались хотя бы об этом. Кайса отказался это обсуждать, сказав «всему свое время», а подслушать их разговор Стеру толком не удалось. Он устал и не успел еще полностью прийти в себя после предыдущего проникновения ветром.
«Расспрошу их завтра», - решил ахару, закутавшись в тощее одеяло и усевшись рядом с трубой дымохода. За окном небо стали затягивать тучи, а хмурый господин осенний ветер уже, видимо, потирал руки, намереваясь скрыть за пеленой дождя ненавистные фонари. Мстительный. Впрочем, старик Хафор уже давно спал, поэтому не мог расстроиться, не увидев их из окна.

Тот, кто катается верхом на ветре

Стеру лежал на кровати и смотрел, как рыжий свет восходящего солнца ползет по дощатому потолку комнаты, разгоняя тьму. Скоро вставать, а он так и не смог заснуть, несмотря на то, что Зангар настоятельно советовал ему подремать хотя бы пару часов. Не получилось. События прошлого дня яркими картинками всплывали в сознании, стоило ахару только закрыть глаза. Он вновь видел мрачный подземный зал, освещенный пламенем масляных ламп, круглый стол в центре и три величественные фигуры. Седовласый старец, лорд Яварры, восседал справа от центрального кресла. Он был хмур и то и дело отпивал из позолоченного кубка. По другую сторону расположился молодой мужчина в отороченной мехом накидке, лорд Ланкарии. Он хитро улыбался и постукивал длинными пальцами по подлокотнику, демонстрируя дорогие кольца, одно из которых представляло собой сцепившихся волка и змею. Центральное кресло, место того, кто в этот раз придумывает задание, принадлежало регенту Рахии. Он вальяжно расположился в нем и интересом разглядывал членов трех команд. Несколько раз его взгляд останавливался на Стеру и тому пришлось сделать над собой усилие, чтобы его выдержать и не потупиться. И, кажется, он был за это вознагражден полуулыбкой. Впрочем, возможно он просто развеселил аристократа своим упрямством. Кстати регент тоже был чистокровным сыном Черной Гату.
- Так и знал, что ты не спишь, - промолвил вошедший в комнату Зангар. – Дело твое, но только попробуй начать ныть, что устал.
- Не начну, - садясь, заверил Стеру. - Уже пора собираться?
- Пора, - согласно кивнул Зангар, подбирая с пола свою походную суму и возвращаясь к двери. – Завтракай и иди во двор, там тебя будет ждать Кайса. А мне надо еще купить нам еды в дорогу.
С этими словами Зангар вышел из комнаты, а через некоторое время ее покинул и Стеру. Спустившись в обеденный зал, ахару сел за крайний столик и принялся уплетать яичницу с хлебом и кусочками вяленого мяса. Молодая женщина, принесшая еду, выглядела не очень довольной, и не казалась уже такой приветливой, как вчера, когда они, уставшие и голодные, поздно вечером приехали в маленький городишко, что располагался недалеко от владений оборотней. Несмотря на такое соседство с лесными аристократами, большинство посетителей таверны смотрели на Кайсу так же и в Тар-Саргане.
- Что тебя удивляет? – тогда спросил Кайса, который был очень наблюдателен, и если не всегда, то очень часто замечал изменения настроения своих попутчиков.
- То, как они на тебя смотрят, - просто ответил Стеру, - здесь ведь не так далеко до леса.
- Ну где-то полдня пути, - промолвил Зангар, - а если верхом, то и того меньше.
- Практически соседи, - продолжил свою мысль ахару.
Кайса тихо рассмеялся, Зангар лишь хмыкнул и вернулся к еде.
- И что с того? – улыбнулся сын Черной Гату, - если по соседству от твоего дома будет располагаться, ну, скажем, тюрьма, ты будешь от этого меньше бояться отбывших свое наказание заключенных?
- Ты меня не понял, - буркнул Стеру.
- Очень даже хорошо понял, маленький чтец душ, - промолвил оборотень, - но близость к источнику опасности не делает людей более храбрыми или более снисходительными к проявлениям его силы.
- Если живешь рядом с таким источником, то ты можешь его изучить, - заупрямился ахару, - можешь понять, что делает его более опасным, а что менее, можешь научиться правильно себя вести в его присутствии, чтобы не навлечь беду.
- Смышленый малый, - заметил Зангар, указав на Стеру вилкой с кусочком мяса.
- И очень упрямый, - добавил Кайса, а после сменил тему разговора. – Что ты знаешь о Черном колодце?
- Я знаю о нем очень мало, - честно признался Стеру. Впервые услышав, что предметом поиска будет что-то необычное, ахару перебрал в голове множество различных вариантов, вспоминая в основном древние артефакты и свитки, но регент Рахии отчего-то предпочел воду из Черного колодца. – Это средоточие страха и боли. Говорят, что он не один и что на месте каждого крупного кровопролитного сражения стоит свой Черный колодец. Люди помнят эти места и их эмоции питают колодцы.
- Ну и какого Шасара мы забыли в этом лесу? – хлебнув хмельного, рассердился Зангар, - мало что ли полей сражений? Что-то мне подсказывает, что у нашего лорда своя игра…
- У него всегда своя игра, - спокойно заметил Кайса, - а нередко еще и свои правила…
В этот момент дверь распахнулась, и в помещение вошли трое мужчин, высокие и статные, они были членами команды лорда Яварры.
- Он их как специально подбирал, - словно прочитав мысли Стеру, усмехнулся Зангар, - даже рожи похожие.
- Не то что мы, - иронично улыбнулся Кайса.
Компания, состоящая из оборотня, бывшего гладиатора и мальчишки, действительно выглядела странно, и косые взгляды ловили они довольно часто, куда чаще, чем команда Кодры, на которую и вовсе боялись смотреть, но Стеру это было не важно. Какая разница, как они выглядят и кем являются, если это позволит им добиться успеха?
Внезапно дверь в таверну отворилась, и прохладный утренний ветер ворвался в только-только прогревшееся помещение. На пороге стоял Кайса.
- Уже иду, - крикнул Стеру, выныривая из водоворота воспоминаний и поспешно доедая уже остывший завтрак.
Заплатив несколько монет грузному хозяину таверны, они оставили лошадей у него и отправились пешком.
- Когда мы войдем в лес, вам необходимо будет внимательно следить друг за другом, а мне – за вами обоими, - серьезно промолвил сын Черной Гату, когда Зангар принялся убеждать его, что верхом быстрее, - на лошадей времени уже не останется, они станут обузой.
-Еще посмотрим, кому за кем следить придется, - недовольно фыркнул тогда воин, взваливая на плечо мешок с провизией.
Стеру тоже не особо нравилась эта затея с длительной прогулкой по разбитой дороге, но он предпочел промолчать. Если Кайса не послушал Зангара, то его уж тем более не послушает. К тому же ахару пришлось признать, что оборотню все-таки виднее, как лучше входить во владения себе подобных. Команда лорда Яварры отправилась в лес позже, но верхов. Глядя на спины удаляющихся всадников, Зангар смачно сплюнул на землю и поправил лямку походного мешка. А вот Кодра и его попутчики были где-то неподалеку. Стеру прекрасно понимал, что не один, но осознание того, что где-то рядом бродят два существа, находящихся на грани, все равно нервировало.
Когда они вброд переходили небольшую речку, Стеру перестал чувствовать ауру Кодры, но страх при этом никуда не делся. И тогда он понял, что то, что они ищут, не так далеко, как они предполагали.
- Что ты чувствуешь? – спросил Кайса, подойдя к ахару. Стеру вот уже несколько минут стоял на краю неглубокого оврага, за которым простирался лес, и вглядывался в темноту.
- Страх, - ответил ахару. В чаще обозленным раненым зверем затаилась сила, что рождалась в земле и путешествовала вместе с ветром. Она пахла костром и сушеной травой, пылала ритуальным огнем, гремела барабанами и рунической вязью змеилась по камням и деревьям. – Там либо оскверненное святилище, либо разоренная могила.
- Ну долго вы еще? – нетерпеливо окликнул Зангар, - скоро стемнеет, нам нужно найти место для ночлега.
- Зангар прав, уходим, - подтолкнув Стеру к дороге, велел Кайса. Команда лорда Яварры ушла уже далеко. Их следопыт, побродив по кромке леса, сразу увел свой отряд, сказав, что место проклято. А вот Кодра со своими оборотнями сновал где-то поблизости, Стеру чувствовал их рваную дикую ауру.
- Подождите, я думаю, нам туда, - немного помолчав, промолвил Стеру.
- Ты уверен, малыш? – переглянувшись с Кайсой, спросил Зангар, - у меня, конечно, особого дара нет и в духов я не верю, но что-то мне подсказывает, что идти туда не стоит.
- Если это чувствуешь даже ты, то нам точно туда, - настоял ахару, вновь повернувшись лицом к лесу. – Вы слышали про мистический город Ар-Равад? Город, в котором спасение найдет тот, у кого не осталось ничего кроме надежды. Черный колодец – это такая же легенда. И если ищущий Ар-Равад должен постоянно пребывать в надежде, то ищущий Черный колодец должен постоянно испытывать страх. Это проявление уважения и путеводная нить. Без этого нам его не найти.
Стеру не был абсолютно уверен в своей теории, но он так чувствовал. А кроме как на свои ощущения ему положиться было не на что. Он ахару, а не следопыт, чтобы читать отпечатки звериных лап, и не куншин, чтобы слышать подсказки духов.
- Что, ждете озарения? – послышался хриплый голос Кодры. Он вышел из леса с противоположной стороны оврага и сейчас с кривой усмешкой смотрел на них. Тот его друг, что еще сохранил в себе частички человека, стоял неподалеку и держал на цепи эшхис.
В этом месте остатки разума, даже звериного, окончательно покинули тело, и его душа просто металась внутри оболочки из плоти и крови.
- А вы цепного пса выгуливаете? – огрызнулся воин. Дружок Кодры оскалился, а тварь на цепи яростно зарычала.
- Как тебе родной воздух, Кайса? – вздохнув полной грудью, спросил Кодра. – Навевает воспоминания? Я слышал, что чистокровные видят во снах родные места, до того они по ним тоскуют. А ты, Кайса, ты видишь во сне старый дуб, под которым любил курить трубку старик до своего безумия? Или речку, скованную льдом? А, может, пещеру под корнями ивы?
- Мне не снятся сны, - сухо ответил Кайса. Со стороны могло показаться, что пропитанные ядом и разъедающей ненавистью слова Кодры никак не отразились на холодном спокойствии оборотня, но Стеру стоял слишком близко и почувствовал ноющую боль, которую обычно доставляет старая рана.
- Твое счастье, - бросил Кодра и, скомандовав «идем», направился вдоль оврага.
- Похоже им тоже больше нравится чаща, - скрестил руки на груди Зангар, наблюдая за командой соперников, которая прошла чуть дальше и вновь скрылась в лесу.
- Попутчики Кодры ходили по грани, и сегодня один из них ее перешел. Его тело покинула не только человеческая сущность, но и звериная, - объяснил Стеру, почувствовав облегчение, когда они ушли. - Ему больше не ведомы страхи, которые заставляют животных и птиц держаться подальше от этого места, зато он может чувствовать силу, которую чувствуют те, кого скоро должен забрать Шасар.
Лишь произнеся это Стеру наконец-то понял, зачем Кодра взял с собой столь странного попутчика, который был больше опасен, чем полезен. Эшхис мог указать путь к Черному колодцу, но никакая цепь не удержит его, если он выйдет из себя, а произойти это может неожиданно и беспричинно.
- Идем, - скомандовал Кайса. Он ловко спустился в овраг и, поднявшись по откосу, направился в лес. Стеру и Зангар последовали за ним.
В лесу было холодно. Промерзшую землю скрывал плотный полог опавшей листвы, кое-где покрытой тонкой коркой льда. Изо рта шел пар, а пальцы и нос мерзли. Регент Рахии выделил Стеру новую теплую одежду, но она больше подходила для сухого мороза и плохо спасала от промозглого влажного ветра. Чем дальше они шли, тем теснее сплетались над головами голые ветви, сквозь которые с трудом проглядывало потемневшее небо.
- Подождите, - попросил Стеру, внезапно почувствовав тревогу. Он поднял повыше небольшую походную лампу и принялся осматриваться.
- Вот и я думаю: пора сделать привал, - заметил Зангар.
- Не здесь, - отрезал Кайса.
Стеру некоторое время стоял молча, пытаясь понять, что так внезапно поселило в его груди волнение, которое обычно может почувствовать человек, бредущий в тумане по краю обрыва. Когда понимаешь, что вот-вот земля может уйти из под ног, но не знаешь, где именно заканчивается утес и не имеешь ни малейшей возможности разорвать этот белый полог.
- Здесь должен быть знак, - промолвил ахару, а после объяснил, - мы подошли очень близко к священному месту. Здесь обязательно должна быть подсказка на дереве или на камне. В таких местах они всегда есть, чтобы несведущие люди обходили их стороной или вели себя подобающе и не тревожили покой духов-хранителей.
- Как эта? – Зангар поднял лампу, осветив ствол искривленного толстого дерева, на котором, практически сливаясь с почерневшей корой, был начертан символ, незнакомый Стеру.
Подойдя поближе, ахару провел пальцами по изображению, а после посмотрел на руку. На коже остался след, похожий на сажу. И это было странно. Ни одно из растущих здесь деревьев не было тронуто огнем.
Достав из сумки потрепанную книжечку, которая досталась ему от наставника, Стеру принялся перелистывать шуршащие пожелтевшие страницы.
«Руна Жизни и руна Смерти, - значилось под похожим изображением, - руна Судьбы и руна Защиты».
И вроде бы все было верно и понятно: «Смерть», потому что там, куда они шли, располагалась могила. «Жизнь», потому что, согласно поверьям, душа куншин, покинув тело, не отправлялась по Звездному пути в царство Шасара, а становилась Наездницей ветра и странствовала вместе с ним в мире живых по родным местам, помогая страждущим и наказывая провинившихся. «Защита»… В трактовке этого значения Стеру был не уверен, но предполагал, что оно двояко: с одной стороны говорилось о миссии куншин – оберегать людей от духов и учить их тому, как следует общаться с высшими силами, чтобы не навлечь беду. А с другой оно предполагало охрану могилы, как священного места. Но «Судьба»…
Немного поразмыслив, Стеру решил, что волнуется напрасно. Да, он никогда не встречался с символами, начертанными в местах захоронений, но правила их прочтения вряд ли отличались от тех, по которым наставник учил его определять священные рощи и источники силы.
- Мой наставник велел мне заучить несколько довольно простых, но важных ритуалов, которые следует провести в месте, где духи неспокойны, - наконец промолвил Стеру. – Здесь духи рассержены, и я предложил бы хотя бы попытаться немного обезопасить себя, преподнеся им чисто символический подарок.
- Что для этого нужно? – спросил Зангар, который, как и все воины, с которыми довелось столкнуться Стеру, не почитая каких-то конкретных духов, был при этом суеверен и предпочел бы исполнить какой-то обряд, чем считать, что по незнанию упустил удачу.
- Вещь, - объяснил ахару, - не важно, дорогая или дешевая, самое главное, чтобы она была твоя. Не перешедшая по наследству или пожалованная «с чужого плеча» в качестве благодарности.
Зангар, порывшись в карманах, извлек оттуда мелочь и золотую цепочку, которую и отдал Стеру. Кайса без особых раздумий протянул ахару шелковый платок. А сам ахару не нашел ничего лучше, чем пожертвовать духам пару деревянных браслетиков, которые сплел по указу наставника в качестве оберегов. Помимо них из вещей у Стеру осталась лишь книжечка и флейта с изображением эсхалимов, чистых душ, что помогали почившему подняться по Звездному пути и не заблудиться в лабиринте межмирья.
- Я только отнесу и вернусь, - предупредил Стеру. Прочитав в глазах Кайсы непроизнесенное наставление: «будь предельно осторожен», ахару нахмурился и поспешил скрыться в зарослях.
Спотыкаться о спрятанные под листвой корни и раздвигать ветви, чтобы одна из них, распрямившись, не ударила в глаз, Стеру пришлось недолго. Буквально через десяток шагов в лесу стало значительно светлее, деревья расступились, и ахару увидел небольшую опушку. В центре в нескольких метрах над землей на четырех соединенных перекладинами столбах располагался настил из елового лапника, а на нем, скрытое ветвями покоилось тело куншин.
Никогда раньше Стеру не видел ничего подобного. Его наставник тоже служил духам, но перед смертью он попросил, чтобы его тело предали огню, а пепел развеяли по ветру. И почему-то ахару показалось, что так и должно быть.
Почтительно поклонившись, Стеру осторожно стал подходить к могиле, чувствуя, как чутко реагирует на его движения сила куншин. Она была очень похожа на паутину, опутавшую всю поляну. Стеру казалось, что, если он закроет глаза, то сможет увидеть тонкие серебрящиеся нити. Это было бы завораживающе красиво, если бы не больной и злой, словно дующий с пепелища ветер, что сорвался с ветвей, стоило ахару ступить на поляну.
Подойдя к могиле, Стеру опустился на колени у подножия столбов. Там лежали различные подношения: посуда, холщовые мешочки, наверное, с деньгами, украшения, дорогие, с камнями или же совсем простые в виде деревянных птичек на нитке. Детские игрушки и еще много чего.
- Прими наши скромные дары, куншин, в знак нашего глубокого уважения, - тихо промолвил Стеру, кладя платок, браслетики и цепочку в глиняную чашу, на которой были нарисованы звери. Резкий сильный порыв ветра пробрал до кости, а после рассеялся по поляне. В то короткое мгновение ахару показалось, что кто-то словно попытался ощупать его душу, до того холодно и неприятно стало внутри.
Взяв лампу, он поднялся на ноги и уже собирался уйти, когда почувствовал ауру оборотней. Послышался хруст веток, и эшхис вышел из зарослей с противоположной стороны могилы. Вслед за ним показался и тот, что все еще ходил по грани. Сыны Черной Гату были здесь нежеланными гостями, и ахару почувствовал, как натянулись нити силы, а воздух стал морозным и хрустким, как в первые дни зимы.
- Что-то нашел, дружище? – хрипло спросил обращенный, а после, увидев Стеру, хищно улыбнулся.
Внезапно послышался шелест. Листья и пыль, взмывая в воздух над могилой, начали кружиться, слагая звериный силуэт.
- Уходите, - попросил Стеру, начиная осторожно пятиться к лесу.
- Повтори, - с угрозой прошипел оборотень и эшхис утробно зарычал, проникаясь яростью, которой было пропитано это место.
Ахару взглядом указал на могилу, где ярко желтым вспыхнули миндалевидные глаза и из серых клубов, скалясь, вышел дух. Рыже-алая лисья шерсть покрывала гибкое мускулистое тело, а удлиненную волчью морду венчали небольшие ветвистые оленьи рога.
Озлобившись, оборотень хотел что-то сказать, но эшхис отшвырнул его ударом лапы, а после рванул к могиле. Сорвавшись с настила, дух приземлился позади противника, а когда тот атаковал, прыгнул ему на спину. Когти всех четырех лап глубоко ушли под кожу, а челюсти сомкнулись на загривке. Эшхис, яростно зарычав, со всей силы врезался в столб, стремясь сбросить духа. Послышался треск, а сверху посыпались ветви. Хранитель могилы не ослабил хватки, наоборот, еще яростнее впился в своего противника.
- Стеру! – из леса позади ахару выскочили Зангар и Кайса. Раненый оборотень поднялся на ноги, а у него за спиной появился Кодра с ружьем.
Грянул выстрел. Пуля попала в бедро рыжего зверя, тот взвыл, и эшхис, воспользовавшись слабостью духа, ухитрился схватить его за бок и сорвать со спины. Отлетев в сторону, хранитель могилы проехал по земле, оставив глубокие борозды от когтей, а после вновь рванул в атаку.
- Уходим, - скомандовал Кайса, хватая Стеру под локоть и увлекая за собой. Поднялся сильный ветер. Он с воем принялся носиться по поляне, раскачивая деревья, ломая ветви и сучья. Два разъяренных существа, сцепившись, катались по земле, рычали и выли, клочьями выдирая шерсть.

Бежать от духов, как и от диких зверей, нельзя, а не бежать – невозможно.
Не разбирая дороги и не обращая внимания на то, как изменяется местность, Стеру шел за Кайсой, стараясь не слишком отставать. Его трясло, в висках пульсировало, а в ушах до сих пор стоял полный боли и злости вой. Ахару пытался успокоиться, но у него это не получалось. Один за другим всплывали в сознании вопросы: чем закончился бой? Погиб ли кто-то? И должен ли он был что-то сделать, как-то предотвратить бойню?
Последний заставлял Стеру нервничать больше всего. Он прекрасно понимал, что не смог бы остановить духа и ничуть не жалел эшхис – смерть лучше такой жизни, но почему-то ахару казалось, что он, как обладатель дара, должен был что-то предпринять. Внезапно в груди ухнуло, а земля ушла из-под ног. И Стеру почувствовал, как падает в пустоту. На мгновение даже в глазах потемнело, но резкая боль быстро вернула ахару в реальность. Он стоял на коленях на промерзшей земле, а с неба падали белые крупицы снега.
- А ну вставай, - легко, почти играючи поставив Стеру на ноги, велел Зангар.
- Что случилось? – спросил Кайса, который уже ушел вперед и сейчас возвращался, чтобы их проверить.
- Все нормально, - пытаясь отдышаться, соврал ахару, - я просто споткнулся…
- Сделаем привал, - предложил Зангар, направляясь к большой ветвистой ели. – Мы уже ушли достаточно далеко от могилы, да и место здесь подходящее. Только вот эта рыжая тварь… - воин нахмурился, очевидно, увиденное даже на него произвело впечатление. - Хотя, она могла и не выжить после драки с дружком Кодры.
- Он выжил, можешь не сомневаться, - промолвил Стеру, упершись руками в колени. Усталость навалилась на него внезапно, а вместе с ней пришла пустота. Пропала тревога и странное ощущение, словно бредешь в тумане, и вроде бы надо радоваться, но… - Но за нами не последует, а вот за командой Кодры может, если они не ушли, а попытались остановить его…
- С чего такая уверенность? – спросил Зангар.
- Это дух, - бросив походную суму к дереву и приготовившись идти собирать хворост, ответил Стеру. - Его нельзя убить, можно только изгнать, но на это способен лишь куншин. А в данном случае это и вовсе невозможно. Если я правильно понял, этот дух – хранитель могилы. Он не уйдет, пока не исполнит свой долг.
- Но я видел кровь, - резонно заметил Кайса, - его кровь.
- Не знаю, - покачал головой ахару. Он тоже видел раны духа, они были такими же, как у сына Черной Гату, и сочились кровью, как если бы хранитель был смертен. - В конце концов, я не куншин.
Сказал, а легче от этого не стало. Даже наоборот, появилось какое-то шершавое, скребущее раздражение.
«Задача ахару – читать душу, долг куншин – трактовать волю духов, а предназначение чтеца судеб – предсказывать по звездам и символам, у каждого свои обязанности и своя сила. - Промолвил как-то наставник, - но представь себе на мгновение, что кто-то будет нуждаться в помощи. Рядом не будет куншин или чтеца судеб, рядом не будет никого кроме тебя. Сможешь ли ты сказать этому человеку: это не мои обязанности, не мой долг, не моя сила?»
«Не смогу», - мысленно ответил Стеру, сжимая кулаки. Сейчас, отвечая «не знаю» на вопрос Кайсы, он признавался в своем бессилии. И пусть от его слов ничего серьезного не завесило, ахару все равно было стыдно.
- Я найду ответ на этот вопрос, - пообещал Стеру, чувствуя, что должен как-то исправить ситуацию. Кайса ободряюще хлопнул по плечу, после чего ахару направился за хворостом.
- И все-таки что там произошло? – спросил Зангар, когда они разбили лагерь и на поленьях заплясали первые языки пламени.
– Духи не хотели, чтобы сыны Черной Гату подходили к могиле, - промолвил ахару, глядя на огонь. «А я не смог их остановить», - чуть было не сорвалось с уст Стеру, но он сдержался. В этой команде, впрочем, как и в любой другой, никому не интересны его промахи. – Думаю, это связано с определенными правилами и традициями, которые надо соблюдать в подобных местах. Не всем дозволено приближаться к обиталищам духов.
- А как понять, кому дозволено? – задумался воин.
- Духи сами предупредят. Если кто-то приблизится к месту, куда ему вход воспрещен, он почувствует это. Не могу сказать, как точно, - Стеру передернул плечами, – но почувствует.
- Ну да, как когда мы вошли в лес, - усмехнулся Зангар.
- Хотите, я вам сыграю? – желая сменить тему, предложил ахару. – Это будет песня зимы.
Взяв флейту, ахару принялся играть, вкладывая все тревоги и сомнения в мелодию. Чувствуя, как уходят опасения и страхи, превращаясь в завывания ветра, рисующего узоры на скованной льдом речке. В метель и клубы снега, в белые сугробы и серебряный серп растущей луны, что висит на синем звездном небе. Когда он закончил, путники еще некоторое время сидели молча, не нарушая разговорами немного грустное послевкусие, оставленное мелодией. Зангар готовил походный ужин, иногда слегка хмурился, размышляя о чем-то своем. А Кайса заворожено смотрел, как танцует пламя огня и мыслями был где-то далеко отсюда, наверное, там, в пещере под корнями ивы или у старого дуба…
«Я слышал, что чистокровные видят во снах родные места…» - прозвучал в сознании Стеру голос Кодры. И ахару подумалось, что сын Черной Гату соврал, сказав, что не видит снов…

@темы: Ориджиналы, В процессе, Подарки

---

Фик с прошлогодней ФБ

Я долго думала и решила притащить этот фик сюда. Все-таки на данный момент это одна из моих лучших работ. И, в отличие от других, не обремененных умными мыслями, писалась она очень вдумчиво и серьезно.

Название: Никто не звал его по имени...
Размер: миди (5 515)
Пейринги/Персонажи: М-21, остальные мельком
Категории: Джен
Жанр: видения
Рейтинги: G-PG13
Краткая новость: Во время тренировок на острове М-21 попадает в водоворот чужих воспоминаний и вместе с прежним хозяином сердца путешествует из страны в страну, из века в век, ища свое Имя.
Примечания/Предупреждения: кроссовер с мифологией (в данном случае подразумевается виденье оборотня в мифологии славянских народов и народов Европы), ОМП.

М-21 доплелся до душа и поспешил захлопнуть за собой кабинку. Спрятавшись ото всех в мирке из белого кафеля, он включил воду и с наслаждением подставил лицо каплям. Мышцы начали распрямляться, отступила боль, и по телу растеклась приятная усталость.
Двадцать Первый убрал с лица мокрые пряди и посмотрел на мутное отражение в запотевшем зеркале. Что-то странное творилось с ним в последнее время. Сначала М-21 объяснял это инстинктами и удачей, но сегодня, когда он смог уклониться от быстрой и непредсказуемой атаки Франкенштейна так, словно это был дошедший до автоматизма прием, сомнения рассеялись. Внутри пробуждалась чужая сила. Она пробивалась сквозь скорлупу забытья и проявляла себя в самые неожиданные моменты, и тогда в груди рождалось странное, отрадное чувство. Еще никогда Двадцать Первый не ощущал себя настолько живым.
«Кто ты?» - подумал М-21, глядя на свое мутное отражение, словно надеясь увидеть там вместо него лицо хозяина сердца. Он так долго пытался узнать свое имя и ни разу не задумался, кем был тот, благодаря кому он сейчас жил, сражался и продолжал свои поиски. А ведь он имел больше прав быть названным…
Внезапно по телу пробежала дрожь, очертания предметов стали размываться, словно они оказались по ту сторону отражения, и бойкий стук капель превратился в размеренный шум дождя.
Всю ночь он барабанил по крышам домов и к рассвету, когда по полям расстелился густой туман, растерял свои силы. Пришедший с севера ветер шелестел мокрой листвой и ласково гладил льнущие к земле сочные стебли трав, тщетно пытаясь согнать с небосклона разбухшие облака.
Небольшая изба, наполовину погруженная в землю и оттого больше похожая зеленый холм, спряталась в тени деревьев в самой чаще леса. Внутри одиноко горела лучина, и причудливые тени ложились на бревенчатые стены. Тонкий огонек трепетал от сквозняков, непрошенных, тайком пробравшихся в дом, шкодливо шелестевших пучками трав, и золотил бликами белоснежные волосы худенького мальчишки.
Волчонка, чья история началась в грозу под раскаты грома и завывания ветра, а закончилась много веков спустя, в первый день весны, когда начал таять грязный снег и зазвенела первая капель…
Но тогда он не мог об этом знать, волчьи боги молчали и не являли знамений, и даже старухи предсказательницы боялись заглядывать настолько далеко в будущее, опасаясь гнева стихийных духов, поэтому всем, что беспокоило мальчишку в это ненастное утро, была мокрая одежда и грозный вид Наставника.
- Что это было? – наконец строго спросил Лютый, глядя на своего подопечного из-под сдвинутых бровей.
Воспитанник невольно поежился, чувствуя, как земляной пол холодит пятки, а после, гордо задрав нос, спрятал страх за широкой спиной напускной храбрости.
- Если бы ты не вмешался, я бы…
- Ты бы проиграл, - Наставник даже не повысил голоса, но по небольшому, пахнущему травами и сыростью помещению прокатилась волна силы, моментально сбив спесь с мальчишки, который прекрасно помнил, что бывало, когда Лютый сердился.
- Нет, этого бы не случилось, я… - заупрямился тот, но тут же замолчал, сникнув под тяжелым взглядом Наставника.
- Ты всегда проигрываешь, - устало вздохнул Лютый, глядя, как дышит паром отвар в глиняной чашке.
- Наставник, - выдохнул от обиды и возмущения юный воспитанник, - еще никому не удалось меня побить!
- Побить… - в светло-карих глазах читалась не то жалость, не то снисхождение. Он всегда так смотрел, когда его подопечный не понимал чего-то очень важного. И каждый раз мальчику становилось стыдно за это свое непонимание. – Ради чего ты сражаешься?
- Я… Я никому не позволю плохо о себе отзываться, - выпалил воспитанник. Последним его обидчиком был мальчишка из другой стаи. Волчонок не знал ни его имени, ни того, как его звали люди, по сути дела, он не знал о нем ничего, кроме того, что у задаваки был змеиный язык и волосы цвета пепла. Кажется, отец обидчика недавно стал вожаком, а сам он был на несколько зим старше. Но это вовсе не важно. Главное – он посмел усомниться в способностях воспитанника Лютого…
– Сражаются не за слова – за то, что сердцу дорого, - вновь хмурясь, промолвил Наставник. Волчонок сглотнул, видя, что тот достал хворостину. И не то чтобы он боялся боли, раны и синяки на нем заживут еще до восхода луны, но было в этом процессе вколачивания истины что-то такое унизительное, что заставляло мальчишку идти на любые уловки, лишь бы избежать повторной порки. – И победитель – это не тот, чей противник повержен и лежит на земле, а тот, кто добился своего. И в данном случае победитель – твой обидчик...
Волчонок сник и покорно стянул рубашку, подставляя спину звонкому хлесткому пруту, который каждый раз тонким заостренным концом норовил укусить за ребра, отчего по телу прокатывалась волна боли. Воспитанник Лютого не плакал, даже не скулил, лишь, закрыв глаза, слушал, как потрескивает огонек лучины, шелестит прямо перед окном трава, и звонко бьются о камни последние сбегающие с крыши капли.
- Сегодня на закате селяне будут жечь костры и прославлять своих богов, - промолвил Наставник, убирая прочь орудие наказания, - не опоздай.
- Хорошо, - буркнул мальчишка, почесывая затягивающиеся раны на боку.
Заветная тропинка вилась между важно раскинувших ветви кустов, под ногами хлюпала теплая грязь, а по коленкам хлестали мокрые стебли осок. Притихший ветер стряхивал капли с листвы и норовил забросить их за шиворот льняной рубашки. Мальчишка бежал по лесу, ловко перепрыгивая камни и змеившиеся по земле корни, а вслед за ним летел рой злых и голодных комаров.
После разговора Наставник куда-то ушел, и, оказавшийся внезапно свободным, воспитанник весь день провел в лесу и чуть было не пропустил закат. Когда отблески догорающего солнца легли рыжими бликами на ветви елей, волчонок, позабыв о большой желто-черной бабочке, которую караулил на опушке, сорвался с места и побежал в селение.
Выскочив из зарослей, мальчишка чуть было не налетел на девочку в алом сарафане. Всплеснув руками, она широко распахнула василькового цвета глаза и поспешила спрятаться за спиной сгорбленной старушки с большими, пахнущими хлебом ладонями.
- Что пугаешься, - с укором произнесла пожилая селянка, выводя девчонку из-за спины, - юный хозяин леса тебя не тронет…
- Но он не похож на хозяина леса, - вынесла вердикт та, глядя на мальчишку, обиженно хлюпнувшего носом.- Я видела хозяина леса, он высокий, сильный и очень красивый.
В васильковых глазах застыл неподдельный восторг. Да, именно так люди обычно реагировали на Наставника, правда, у взрослых к восхищению обычно примешивался страх. Он прятался глубоко внутри, как мышь в норе, и никогда не показывал носа в дождливую погоду, впадал зимой в спячку и лишь иногда, по осени, темной ночью выбирался на улицу.
- Как звать тебя? – с интересом разглядывая нового знакомого, спросила маленькая селянка.
Для волчонка это была первая встреча с людьми, и он не знал, как надо себя вести и как ответить на такой простой и одновременно сложный вопрос. Никто не звал его по имени – священное, оно скрывалось за масками тысячи обличий, и лишь странник ветер теплыми весенними вечерами тихо нашептывал его зарождающимся почкам или морозной зимой писал его на ледяной глади озера.
- Тогда будешь Белым, - ничуть не смутившись, произнесла девчонка.
Воспитанник Лютого лишь передернул плечами, украдкой позавидовав Наставнику, которому люди далее более грозное и звучное имя.
- Идем с нами, - потянув за рукав нового знакомого, позвала девчонка, - скоро начнется праздник.
На небе зажглись яркие звезды. Селяне развели праздничные костры, и в воздухе терпко запахло полынью. Разноцветные лоскутки, повязанные на тонкие ветви деревьев, трепетали на ветру и звали присоединиться к всеобщему веселью. Волчонок то и дело кидал взгляд на Наставника, к которому периодически подходили люди: седовласые старцы говорили о своем глубоком уважении, а молодежь звала принять участие в играх.
- Отчего не веселишься, хозяин леса? – промолвила девушка с длинными волосами, переплетенными с красными и белыми лентами. Она улыбалась, хотя по глазам было видно – немного робела.
- Боюсь, что это уже не для меня, - хитро прищурившись, ответил Лютый. Он лукавил, воспитанник, успевший досконально изучить повадки своего Наставника, точно знал, что этот взгляд означает лишь одно: он хочет, чтобы его уговорили.
- Ой ли, - послышался позади знакомый голос. К ним подошла пожилая женщина, а вслед за ней и девочка, которая нарекла волчонка именем снега. Кажется, она хотела добавить: «забирай его, девица, забирай», но этого не потребовалось. К Лютому и его воспитаннику подбежали другие селянки, одна из них взяла теплыми руками волчонка за щеки, поцеловала и, надев на голову венок из одуванчиков, убежала прочь, забрав с собой Наставника. Белому ничего не оставалось, как фыркнуть, скрывая смущение.
Пламя большого костра тщетно пыталось лизнуть длинными алыми языками темно-синее небо или сорвать бутоны звезд дымными руками. На поляне, по кругам из примятой сырой травы скользили причудливые тени танцующих селян.
- Впервой здесь? – поинтересовалось девочка, доплетая венок из полевых трав и надевая его на шею волчонку.
- Целуй, - буркнул мальчишка, поправляя новое украшение, которое щекотало шею. – Надела, значит целуй, - все так же ворчливо пояснил Белый, заметив удивление в васильковых глазах.
Девчонка звонко рассмеялась, а после коснулась сухими губами щеки и сразу отпрянула. Этот поцелуй вовсе не походил на тот, что подарила ее старшая сестрица, но все равно было приятно.
- Да, - вспомнив вопрос маленькой селянки, промолвил волчонок.
- Лютый не пускал?
- Сам не ходил, - высматривая в толпе Наставника, промолвил Белый.
Он любил вставать с восходом и слушать, как пробуждается природа, любил босиком ходить по росе и чувствовать, как согревается под ласками солнца земля, любил часами внимать пению птиц и бегать наперегонки с ветром. Дитя леса и верный сын одиночества, он не понимал, почему Наставника временами так сильно тянуло к людям. Чаще всего это происходило холодными осенними вечерами, когда лужи покрывала хрусткая пленка изо льда и голые деревья царапали серое небо, силясь ветвями разорвать покров седых облаков.
- Когда-нибудь ты поймешь, что даже волку иногда становится невыносимо быть одному, и тогда он ищет свою стаю, - как-то промолвил Наставник, глядя на летящий на юг птичий клин.
- Но разве не я твоя стая? – удивился воспитанник.
Лютый тихо рассмеялся и взъерошил мальчишке волосы.
- Но когда-нибудь ты перестанешь ею быть. Да и дело даже не в этом, - Наставник развернулся и направился к голому лесу с зелеными кольями елей, - твоя судьба будет тяжелее моей. Твоей стаей станут волки всех кланов, и, вместе с тем, ты всегда будешь один. - Лютый внимательно посмотрел на воспитанника, в его глазах читалась грусть. – Именно поэтому я хочу, чтобы ты хотя бы иногда ходил к людям. Ты должен привыкнуть к их обществу, научиться понимать их и принимать такими, какие они есть. Они дадут тебе Имя или несколько Имен, потом ты услышишь их из уст волков, которые никогда не сделают тебе такого дара. Ты станешь для них божеством, которое они будут уважать, и гнева которого будут бояться, ведь для них ты – тот, кто обладает тонкой связью с миром, о котором они боятся говорить вслух. Да, они себялюбивы, но их себялюбие не идет в сравнение с себялюбием вожаков, для которых ты навсегда останешься силой, о которой будут вспоминать лишь в моменты войны или дележки территории…
- Идем купаться, - предложение маленькой селянки вырвало Белого из водоворота мыслей и из дождливой ненастной осени вернуло в жаркое лето. Девчонка дернула его за рукав и побежала вслед за остальными к небольшому озеру, которое под сенью деревьев пряталось от ока луны.
«Они дадут тебе Имя…», - пронеслось в голове мальчишки перед тем, как он, сбросив с себя одежду, нырнул в холодную воду.
По телу пробежали мурашки, и М-21, вздрогнув, выругался. По плечам хлестали ледяные струи, которые моментально прогнали наваждение, вернув Двадцать Первого в реальность.
- Это все вы, да?! – злобно крикнул М-21, выключая воду и зябко поджимая пальцы ног, чтобы как можно меньше соприкасаться с кафелем.
- Потерпи еще минутку, я почти выиграл, - отозвался из-за двери Тао. – Точнее даже не минуточку, а пятьдесят пять…,четыре…,три…
Договорить хакер не успел, поскольку Двадцать Первый, мокрый, злой и в одном полотенце выскочил из кабинки, и горе счетовод поспешил спастись бегством.
- Кто додумался отключить горячую воду? – практически прорычал М-21, глядя на застывшего в нерешительности Такео.
- Ну… Просто ты так долго был в душе, - попытался выгородить боевого товарища снайпер. Естественно, никаких «мы» там и в помине не было.
- А привести себя в порядок, между прочим, необходимо всем, - смерив Двадцать Первого неодобрительным взглядом и мысленно повесив на него бирку «неэлегантный», заметил Регис.
- А что, вашему благородию двух кабинок уже мало? – огрызнулся М-21, махнув рукой в сторону других комнат для приведения себя в порядок и при этом чуть не потеряв полотенце. – Не помещаетесь?
- Мы просто беспокоились за тебя, - опередив вспыхнувшего олимпийским огнем Региса, начал оправдываться Такео, но тут же сник под угрюмым взглядом Двадцать Первого.
- Так беспокоились, что решили заморозить?
- Это был научный эксперимент, - заглядывая из коридора в общую ванную, подал голос Тао, - мы пытались узнать, сколько твой модифицированный организм продержится под ледяной водой.
- Вот хватило же вам… ума, - сердито буркнул М-21.
- А что? Вдруг придется выживать в критических условиях, - продолжил рассуждать хакер, - среди льдов и снега, в компании белых медведей. В такой ситуации нам необходимо точно знать…
- Кого первым выкинуть из палатки или откуда там еще, - закончил за Тао Двадцать Первый.
- Как ты мог так о нас подумать? – картинно обиделся хакер.
- И сколько же времени вы меня морозили?
- Почти десять минут, - потупив взгляд, признался Такео.
Рассеянно кивнув, М-21 скрылся за белой дверью кабинки и отчего-то вновь кинул взгляд на свое отражение. Нет, ничего не изменилось, это по-прежнему он, да и глупо было бы надеяться увидеть там кого-то еще. Подобное случается лишь в фильмах и книгах, но то, что происходило с ним все это время, вплоть до настоящего момента, обычному человеку тоже показалось бы полнейшей фантасмагорией, так что, может, это и не совсем по-идиотски: ждать, пока где-нибудь тенью объявится тот, чья сила сейчас принадлежит М-21.
Быстро одевшись, Двадцать Первый вышел из злосчастной кабинки и направился в гостиную. Он до сих пор слышал запах странной горькой травы, называния которой не знал, а в голове звучали чужие голоса, всплывали отголоски фраз, обрывки чувств. Проходя мимо большого окна, М-21 обернулся. Луна серебрила листья растущих у дома деревьев и бликами скользила по стеклу. На улице завывал ветер, и собирались грозовые облака.
«Он любил грозу, - отчего-то подумал Двадцать Первый, - предпочитал ее затяжным осенним дождям и весенней измороси…»
Мотнув головой, М-21 отогнал прочь посторонние мысли и продолжил свой путь. Добравшись до небольшого зала, в котором проходили все их приемы пищи, он сел за безупречно сервированный, накрытый белой скатертью стол, за которым уже разместились двое вредителей и ноблесс, и с отрешенным видом принялся за поздний ужин.
На улице стемнело, и деревья длинными тенями потянулись к стульям Такео и Тао, сидевших справа от Двадцать Первого. И М-21 внезапно услышал, как шумит вдали море и лижет языком белой пены острые камни скал. От соленого запаха защипало ноздри, а промозглый ветер пронзил тонкую одежду и пустил корни холода в кожу.
Он стоял в темноте, сливался с ней и сам становился тенью. Чьей? Ответ был прост – хозяина сердца, который вновь открыл ему свои воспоминания.
Одинокий маяк гордо возвышался на скале и лезвием меча разрезал плотную паутину ползущего на сушу тумана. Горожане маленькой средневековой крепости, расположенной неподалеку, взволнованно перешептывались и, сжимая спрятанные под складками грязной одежды распятия, спешили по домам. Веря в плохие предзнаменования, они видели в клубах морского пара души умерших, которые вместе с роем слуг Нечистого пытались просочиться сквозь крепостную стену. В городе пахло страхом, помоями и жженной плотью. По камням скребли когти, и глаза крыс голодно блестели в темноте.
Высокая фигура в капюшоне вошла в ворота за мгновение до их закрытия и твердым шагом направилась в лабиринт мрачных улиц. Стражники в латах ничего не посмели сказать незнакомцу, и даже изрытые язвами нищие не кинулись просить милостыню. Приняв странника за кого-то другого, горожане не поняли, что впустили в свой дом того, кого святая инквизиция считала пособником дьявола. Никто не звал его по имени – проклятое, оно было выжжено святым огнем во время auto da fe, но все знали, на что способно это богомерзкое создание и ради чего пришло в мир.
В мир и, в частности, в этот город, над которым свинцовыми облаками нависла удушающая безысходность. Зашелестел ветер, соскребая грязь с покрытой ледяной коркой земли. С первым тревожным ударом колокола крысы, остервенело пища, начали выскакивать из щелей и подворотен, а двое воинов, стоявших на посту у городской темницы, попытались остановить незнакомца, но тут же упали замертво: один с разорванным горлом, второй с пробитой грудной клеткой. Тяжелая кованая дверь широко распахнулась, и в лицо незваному гостю дохнуло жаром и смрадом пыточных камер. Стихли крики и лязг ржавых цепей. Заключенные, истерзанные орудиями пыток, и их палачи в длинных черных плащах уставились на странника. Кто-то принялся исступленно шептать слова молитвы, кто-то схватился за оружие, а кто-то поспешил затеряться в темноте узких коридоров.
Глупые, грязные, трусливые создания. Одни – облеченные мнимой властью, возложившие на себя право карать других за неповиновение; вторые – сломанные куклы, виновные и невинные жертвы правосудия первых. Игрушки в руках Судьбы, рабы перемен и мнений, они с охотой взращивали в своих умах ростки чужой истины, насаждаемой посредством книг и громких слов.
- Я передумал, - обнажая клыки в дьявольской улыбке, промолвил незнакомец, пришедший сюда ради мести. – Вы умрете последними в тщетных попытках меня остановить.
Он увернулся от стрел и, пробив заострившимися когтями каменную кладку, взобрался на башню. От яростного звериного рева город содрогнулся, по улицам змеями поползли разломы, с крыш домов градом посыпалась черепица, а, уже успевшие забыться тревожным сном, люди проснулись, охваченные ужасом. Этой ночью, когда черные тучи закрыли луну, Высшие силы отвернулись от крепости у моря.
«Даже волку иногда становится невыносимо быть одному, и тогда он ищет свою стаю…»
Этой осенью его не было рядом, когда Наставник вновь ощутил щемящую пустоту и потребность в стае или хотя бы ее иллюзии. И тогда он отправился к людям, прекрасно зная, что они его больше не примут, что для них он – создание, чья душа обречена на вечные муки... Жалкие неблагодарные черви, они выдали его инквизиции и теперь кровью заплатят за свое предательство. Последний из них умрет в мучениях после того, как расскажет, как им удалось заставить Лютого взойти на костер.
Утробно зарычав, оборотень спрыгнул на близлежащую крышу и, проломив кровлю, оказался в крошечном помещении, где боязливо жались друг к другу две фигуры. Отряд латников ворвался в дом, когда сверкнувшие в темноте когти черными пятнами крови окрасили стену. Часть воинов, обнажив мечи, рванула на врага, но Проклятый без труда разбросал их, пробив когтями стальные кирасы и распоров грудные клетки. Метнувшись вперед, он, отшвырнув оставшихся, вскочил на стену соседнего дома и, оттолкнувшись от нее, перепрыгнул на другую. Строение с грохотом обрушилось, погребая под обломками тех, кто оказался внутри.
Соленый морозный воздух наполнился железно-сладким ароматом крови. Звериная ярость, которую раньше Проклятый сдерживал, вырвалась наружу и захлестнула его с головой. Он упивался чужим страхом, наслаждаясь музыкой криков. Оборотень не внимал мольбам матерей и не слышал детского плача. Против него бессильно было серебро, а раны от стали быстро заживали и не только не останавливали, но, наоборот, еще больше ярили зверя.
Ночное безумие отступило лишь с первыми отблесками рассвета, когда превращение закончилось, а тело охватила дрожь, которая всегда рождается в переломное время суток. Проклятый стоял перед крепостной стеной, сжимая в руке сердце, а у его ног распласталось тело в пропитанной кровью белой тунике. Все произошедшее казалось бредом тяжелобольного, в груди образовалась черная пустота, а в голове то и дело всплывали обрывки фраз, одна из которых была особенно яркой.
- Зло ходит по кругу, - перед смертью прошептал загнанный в угол инквизитор, - родившись однажды, оно будет расти и множиться. Оно и не исчезнет и не успокоится, пока не вернется к тому, кто его породил…
Все так же шумело море, и соленый запах щипал ноздри. Спустившись к самой кромке, оборотень окунул руки в холодную воду, и некоторое время бездумно смотрел на свое отражение, пока ветер не скрыл его под мелкой бледно-красной рябью.
И вновь М-21 был вырван из водоворота чужих воспоминаний, но в этот раз он вынес оттуда не кусочек тепла и терпкий запах травы, а горечь и боль, смешанную со злостью. Хозяин сердца так и не узнал, почему тот, кто был ему так дорог, взошел на костер.
Вцепившись в вилку, М-21 принялся медленно и, как ему очень хотелось верить, невозмутимо жевать рамен, в то время как со звоном стали подрагивать ложки и вилки, начали отплясывать стаканы, и ползти к краю стола тарелки, внутри которых бушевал желто-рыжий съедобный шторм.
- Э…землетрясение? – предположил Тао, поднимая плюющуюся бульоном пиалу.
Двадцать Первый проглотил комок лапши, и постарался унять растущее в груди волнение, но не тут-то было. Сила хозяина сердца, растревоженная воспоминаниями, стремилась наружу. Она зверем металась в силках, норовя снести защитные барьеры и разорвать оковы. С первой капелькой холодного пота, прокатившегося по спине, замигали неоновые лампы и опасно задребезжали стекла, а стаканы начали трескаться, разливая содержимое на белую скатерть.
- Что здесь у вас происходит? –с интересом осведомился Франкенштейн, входя в гостиную буквально в ту самую секунду, когда М-21, предчувствуя неладное, встал из-за стола и уже собирался уйти.
Воцарившееся молчание нарушало лишь предательское позвякивание столовых приборов, которые ужинавшие поспешили прижать к скатерти. Но было уже поздно. Когда у босса опасно дернулась бровь, и темная аура начала растекаться по помещению, спокойствие, которое М-21 выстраивал, словно карточный домик, было окончательно нарушено. Волна силы вырвалась из-под контроля. Стаканы, графин, тарелки, пиалы – все разлетелось на мелкие кусочки, с грохотом взорвались лампы, и огромные окна окатили кусты у дома дождем осколков.
В темной гостиной на несколько долгих секунд воцарилась тишина, в которой М-21 слышал, как гулко бьется в клетке ребер сердце. Сильный ветер с моря сердито шелестел истерзанной листвой и перебрасывал через уцелевшие рамы обломанные сучья.
- Это было… феерично, - поделился впечатлениями Тао, а после посветил фонариком в сторону Региса и Сейры, - ну что, все в порядке?
Те лишь кивнули.
- Два-один, шеф, - позвал Такео, не услышав еще двух ответов.
- Я тоже в порядке…пока в порядке, - подал голос Двадцать Первый, косясь в сторону Франкенштейна, который, скорее всего, уже придумал, как отыграется на нем за разрушение своего жилища.
- Вы явно не выкладываетесь на полную, - с какой-то мрачной, даже злорадной задумчивостью констатировал Франкенштейн. – С завтрашнего дня я усложню вам задачу, а теперь приступайте к уборке. М-21, спустишься в лабораторию, когда закончишь, - добавил Франкенштейн до того, как скрылся в темноте коридора.
Двадцать Первый коротко кивнул. По сути, ему не нужно было особое приглашение ученого, он и так собирался зайти к нему после ужина.
- Без меня ничего не обсуждать, - предупредил Тао, направляясь к двери, - я сейчас быстро разберусь с электричеством и вернусь. Мисс Сейра, ужин был, как всегда, восхитителен.
- Мы сами справимся, - предвосхитив предложение помощи со стороны юной ноблесс, промолвил Регис. Такео и М-21 согласно кивнули и, когда она ушла, принялись за дело.
Чистка помещения проходила в полной тишине. Такео был слишком тактичен, чтобы приставать к Двадцать Первому с вопросами о произошедшем, а Регису и вовсе было не до этого, он со странным, то ли отрешенным, то ли обреченным видом пытался приноровиться к щетке для уборки пола. М-21 даже думал уже пошутить на эту тему, но не стал.
Внезапно внутри медленно стала разворачиваться пустота, а осколки холодно заблестели в призрачном лунном свете.
«Из них не собрать целого стекла, как не собрать целую жизнь из кусков воспоминаний: какой-нибудь все равно потеряется, а без него картина никогда не будет полной… - прозвучал в сознании чей-то голос, он был чужим и родным, знакомым и совсем неизвестным. – И этот осколок – имя…»
На безлюдные улицы засыпающего города падал снег, тщательно пряча под белым покрывалом черную гладь асфальта. Тускло горели фонари, и последний автобус, забрав с остановки запоздавших пассажиров, поспешил скрыться за поворотом.
Морозный ветер нещадно трепал предпраздничный баннер, на котором приветливо улыбающаяся семейная пара с детьми украшала комнату гирляндами и елочными игрушками и поздравляла с наступающим Рождеством и Новым годом. Сейчас такой тихий и мирный, город дышал полной грудью, и в каждой его детали, даже в безликих рекламных плакатах, чувствовалась жизнь. Она текла по электрическим проводам, трещала в радиоприемниках, падала вниз отметкой на термометре и капала из крана на кафельный пол.
Пустота внутри стала медленно заполняться теплой грустью. Только сейчас бывший воспитанник Лютого понял, почему Наставник шел к людям. Даже в безразличной толпе никогда не будет так одиноко, как в компании тех немногих, кто заинтересован в тебе только ради выгоды. Одним нужна сила, вторым – Слово, третьим – громкое имя, которым можно воспользоваться, как аргументом в споре, и никому не нужна личность, скрывающаяся за всем этим.
Снежинки таяли, едва коснувшись кожи. Ветер с воем проносился по улице и разрисовывал окна ледяными узорами. Поглощенный холодом мир умер, чтобы вновь родиться под пение птиц и звон капели. Так происходило из года в год, из века в век, и все создания природы следовали этому круговороту, только он застрял посреди белой пустыни с угрюмым пейзажем из сугробов и острых серых скал. Его душа уснула вечным сном и не могла вновь пробудиться. И случилось это давно, до того, как осознание содеянного захлестнуло волной непреходящих кошмаров, а внутри, там, где должно биться сердце, поселилась стужа.
Когда метель прекратилась, оборотень поднял взгляд на полную луну. В детстве его учили, что это око Матери всех волков, которая следит за своими детьми с небосклона и, если спеть ей красивую песню, она пошлет просящему удачу. Но либо он плохо пел, либо песни было недостаточно хороши, милостива богиня к нему не была. Поэтому после ряда неудач обиженный воспитанник Лютого прекратил приветствовать полную луну, а вот его Наставник никогда не изменял традициям. И тогда Белому оставалось только сидеть, задрав голову, и искать среди россыпи звезд изображения волчьих богов, пока Лютый увлеченно исполнял для несговорчивой красавицы очередную балладу.
Внезапно по лику неба покатилась белая слеза волчьей Матери, и где-то неподалеку раздались голоса. В близлежащих домах уже давно все спали, лишь в квартире на пятом этаже еще что-то нашептывал телевизор, и во дворах слышались разговоры. Там все еще витали отголоски сладких ароматов сдобы, и в уродливый коктейль смешивались терпкий запах недавно пролитого на пол алкоголя и мыльно-лимонные моющие средства.
Кинув взгляд в темноту, оборотень медленно побрел туда и вскоре увидел яркую вывеску супермаркета. Один из покупателей стоял у двери и что-то сердито говорил в трубку телефона. Воспитанник Лютого сначала не обратил на него внимания и хотел пройти мимо, но замер, услышав, как незримый собеседник, судя по всему, женщина, еле различимо произнесла: «но ты же обещал сыну вернуться пораньше, он тебя ждет…»
- Мало ли, что я обещал, - раздраженно бросил мужчина и, положив трубку, сделал несколько больших глотков из бутылки.
Оборотень невольно нахмурился. Он никогда не понимал людей, глупые создания, не будучи приговоренными к вечному одиночеству, они стремились к нему, расталкивая близких, забывая обещания и бережно храня в памяти былые обиды. Они сами разрушали свой мир, а потом, когда становилось уже слишком поздно, чтобы что-либо вернуть, горько плакали об утратах.
- Есть закурить? – спросил оборотень, поравнявшись с уже нетрезвым прохожим.
Звериное нутро никогда не воротило от видов растерзанных туш с вывалившимися внутренностями, в которых копошились опарыши, его не впечатлял вид крови, алой, только пролитой, или почерневшей, въевшейся в доски пола какого-нибудь кабака. Все это его не трогало не только в волчьем, но и в человечьем облике, но здесь вид опустившегося существа, опухшего, со стеклянными глазами заставил оборотня брезгливо поморщиться.
- Да, сейчас, - бессвязно забормотал прохожий.
Пальцы приятно закололо, и через секунду огонек зажигалки осветил удлинившиеся когти.
- Я не имею обыкновения лезть в чужие дела и исправлять чужие ошибки, - заметил оборотень, окинув мужчину пренебрежительным взглядом, - но сейчас, пожалуй, исключительный случай.
Толкнув ничего не соображающего прохожего за угол дома, где не было окон и камер видеонаблюдения, он медленно стал наступать, начиная обращение. Мужчина хотел возмутиться, но затрясся, как в лихорадке, когда хищная улыбка обнажила удлинившиеся клыки, а отбрасываемая оборотнем тень накрыла несчастного черной завесой.
- Сначала я заберу твое сердце, - алчно облизнулся оборотень, чувствуя, как начинают стираться человеческие черты с его лица. – А потом…
- Демон, демон! – завопил несчастный и, скользя по покрытому снегом льду, побежал прочь. - Там, он там, - указывая на уже вернувшего себе прежний облик оборотня, бросил несчастный, чуть не сбив с ног кого-то из покупателей.
- Иди, проспись, - недовольно рявкнули ему в ответ.
Оборотень лишь тихо рассмеялся и продолжил свой путь. В мире, забывшем о неподвластных человеку силах, его больше никто не боялся, в нем не нуждались, в его существование не верили. Никто не звал его по имени – забытое, оно затерялось на пожелтевших страницах древних книг и стало страшной сказкой для детей, сюжетом для фильмов ужасов. Просто легендой.
Вновь мела метель, и ветер напевал покрытым льдом ветвям свою печальную песнь. Где-то неподалеку пахло хвоей, и этот сладкий запах уносил бывшего воспитанника Лютого в воспоминаниях далеко отсюда, в лес, где белеют нетронутые сугробы, и чувствуется колкое, обжигающее холодом дыхание природы. Там ухает желтоглазая сова, и серый дым валит сквозь щели маленькой избы, практически полностью скрытой под снегом. Там его дом, в который он не вернется, там призраки тех, кого он больше никогда не увидит…
Снежинки медленно кружили в воздухе, истончаясь, темнея, превращаясь в крупицы пыли, танцующие в лунном свете, который заставлял рамы скалиться клыками осколков и купался бликами в разбитом стекле.
«Надо поскорее закончить и зайти к Франкенштейну», - подумал М-21, загоняя веником мусор на совок.
Это не было постыдным бегством от чужих воспоминаний, скорее наоборот, желанием наконец-то понять, почему они пробудились, и что этим хочет сказать ему хозяин сердца. Странно, но Двадцать Первый, склонный любое, даже необычное и удивительное стечение обстоятельств считать именно стечением обстоятельств, а никак не знаком судьбы или кого-то из ее вершителей, твердо верил, что воспитанник Лютого говорил с ним, пытался донести какую-то мысль, а, может, даже попросить о чем-то.
«Я найду твое имя, а вместе с ним и свое», - заверил Двадцать Первый и, закончив уборку, направился в лабораторию.
В конце длинного узкого коридора сбегала на подземный этаж лестница, шагнув на которую, Двадцать Первый почувствовал, как гулко ударилось о ребра сердце, а вокруг начала клубиться темнота, застилая освещенный дверной проем.
- Мы должны сделать выбор, - зашептали тени хриплым старческим голосом. И в груди стало как-то пусто и одиноко. Перед глазами появилась богато обставленная комната, где в кожаном кресле за дубовым столом восседал седовласый мужчина, - нас слишком мало, чтобы сражаться, но и отступать уже поздно…
- Мы должны сделать выбор, - эхом прокатились по коридору отголоски фраз. И где-то позади в просвечиваемое лунным оком окно стукнул ветер.
- Мы не крысы, чтобы прятаться по углам, - разгневанным женским голосом вторила тьма, поглотив видение и породив новое, где стройная и опасная волчица стояла перед группой мужчин, а позади нее возвышались фигуры в плащах, - настало наше время! Мы выйдем из тени и получим то, что принадлежит нам по праву! Власть будет в наших руках!
И вновь все исчезло в черных клубах, оставив после себя лишь раздражение, похожее на осадок от не растворившегося кофе.
- Мы должны дать ответ, - еле различимо прошептал ветер слова старика, - умрем ли мы вольными и свободными или наденем ошейник мнимой власти…
- С такой силой власть будет твоей, - ластясь, как кошка, возражала тьма голосом воинственной красавицы, - тебя признают старейшины, тебе подчинятся стаи. Ты будешь вести, властвовать, править. Мы вместе…
- Не хочу…
Мир стал выцветать, и вскоре серые облака растеклись по небу, а в воздухе запахло сыростью и прелой листвой. Под ногами расстелился рыхлый твердый снег с проплешинами заледенелой земли. Весна не спешила согреть природу объятьями солнца, и голые деревья по-прежнему голодно и тоскливо тянулись к небу черными сучьями.
Преследователи были уже близко, он слышал их шаги и слова проклятий, произнесенные сквозь сжатые зубы. Их было много: оборотни, перешедшие на сторону Союза, и люди, измененные, обретшие новые способности и потерявшие себя. Такие хрупкие в своей новой, неестественной оболочке, которую в любой момент может прорвать столь желанная ими сила. Глупцы. И те, и другие…
«Так каков ваш ответ?» – в сознании все еще звучали отголоски того рокового разговора, когда старейшины Союза нанесли визит одному из вожаков. Он был там тогда и видел сомнение в глазах тех, кому старик велел присутствовать на совете.
Власть Союза – это власть страха, она сильна, но коротка. Когда-то давно ужас, вселяемый в людей оборотнями, заставлял их разжигать костры и отливать серебро, и сейчас ничего не изменится. Наверное, если бы не звериная сущность, периодически берущая власть над разумом, сыны волчьей Матери могли бы создать свой мир, подобно ноблесс, и тогда бы никому не пришлось скрываться или идти на поводу у извечных соблазнов.
«Нам не нужна ни власть Союза, ни его сила, - мысленно повторил бывший воспитанник Лютого, - подавление тех, кто слабее, и ненависть сильнейших – это не власть, а иллюзия…»
Свист пули прервал вереницу мрачных мыслей и заставил оборотня искать укрытие за стволом близлежащего дерева. Смертоносные граммы свинца вгрызлись в кору, а следующее мгновение когти одного из бывших собратьев сверкнули в опасной близости от шеи, разорвав одежду. Уйдя от новой атаки, бывший воспитанник Лютого отшвырнул рванувшего на него противника и отскочил назад. Кожу закололо, тело покрыла белая шерсть, а звериное нутро, так долго сдерживаемое разумом, заликовало, предчувствуя сладко-железный запах крови.
Он больше не будет бегать и скрываться…
И грязный снег, жадно впитывая раздутыми порами чужую жизнь, окрасится алым… И если есть на небосклоне волчьи боги, в которых так верил Наставник, они даруют ему победу или уронят этой же ночью свои звездные слезы…
И вновь все поглотила тьма, говорящая чужими голосами…Она то прояснялась, на мгновение порождая размытые образы, то вновь пожирала их.
- Зачищайте… Нет, стойте… Кажется, кто-то все-таки выжил…
Тишина, лишь сердце бешено бьется в груди в ожидании вердикта.
- Профессор, что вы собираетесь с ним сделать?
Юрий, этот голос не узнать нельзя... Двадцать Первый покрылся холодным потом.
- Он станет неплохим дополнением к серии М…
Яркий свет резанул по глазам, запищали приборы, и тело вновь ощутило отголоски пережитой боли. Замигали лампочки, и столбцы цифр начали сменять друг друга на мониторе. Белые стены, жесткая кушетка и крошечная бирка с надписью «М-21». И больше ничего…
Никто не звал его по имени – условное – номер и серия – табличкой прибитое к изголовью кушетки, оно говорило о том, что его сердце еще бьется…

Для настроения

@темы: Кроссовер, Noblesse, Фанфикшн, ФБ-2013